Хелег Харт - Двухголовая химера

Так что мне не оставалось ничего, кроме как сказать ему правду.

– Если бы вы хотели учиться, – сказал я, – вы бы не вылавливали тех, кого называете отступниками, и не сжигали бы их в холодном пламени. Вы не истребляли бы некромантов и самоучек, опираясь на закостенелую «правильность» вашей магии. Вам не нужны знания, вам нужна власть. Поэтому вы допустили деградацию Дара и нисколько не беспокоитесь, видя, как магия хиреет, и год от года становится всё примитивнее и практичнее. Слишком сильно ваш Орден был занят подковёрными играми. В погоне за властью вы превратили высокое Искусство в фарс, в костыль, и используете великий Дар только как грубый инструмент. А самое печальное, что вам кажется, будто всё так и должно быть. Так что нет тут никаких вариантов. Мне нечему вас учить.

Советник терпеливо выслушал мою речь, по ходу становясь всё грустнее. На него жалко было смотреть – этот человек не привык упираться или давать сдачи. Скорее всего, он и в бою-то ни разу не участвовал. А возразить ему, видимо, было нечего.

На этот раз мои слова попали точно в цель, а я представил вдруг, как над ними смеялся бы любой другой Меритари, более приземлённый и практичный. Они думают, что мои знания сделают их магию ещё разрушительнее, ждут, что я вручу им более прочный и тяжёлый мелкоскоп, чтобы им можно было не только походя забивать гвозди, но ещё и колоть дрова. Им и в голову не приходит, что предназначение магии заключается вовсе не в том, чтобы пользоваться ей как грубой силой.

Потоптавшись ещё какое-то время, советник ушёл.

«Наверное, он рассчитывал, что я захочу купить себе жизнь любой ценой. Что ж, надеюсь, мой отказ наведёт его на какие-нибудь полезные мысли».

– Любой другой на твоём месте ухватился бы за эту соломинку, – сказал Бессмертный из темноты.

– Значит я – не любой другой, – ответил я, поднимаясь на колени.

Встреча с чародеем наполнила меня жаждой действия. Теперь я ясно понял, что нужно делать.

Я подполз к решётке и внимательно её осмотрел. Прутья толстые, плотно сплавлены, не погнутся и не сломаются. Дверные петли снаружи. Сверху решётка упирается в балку – не поддеть.

– Потому-то я и здесь, – сказал парень, странно вздохнув.

Занятый другим делом, я не уловил ни малейшей логической связи между его нахождением в камере смертника и моём отказе советнику. Переспрашивать не стал – слишком увлёкся изучением коридора.

Полторы сажени в ширину, сажень в высоту. Каменный пол, каменные стены, каменный потолок. Освещён слабо. Сухой.

– Я бы согласился, хотя бы чтоб потянуть время, – продолжал мой сосед по камере. – К завтрашнему дню твои друзья могут и не успеть.

Я застыл на месте. Он и про это знает. Да какого же?..

– Я понял, – сказал я, ногами измеряя расстояние от решётки до противоположной стены. – Ты – моя галлюцинация, поэтому всё про меня знаешь.

Улыбающееся лицо Бессмертного появилось на свету:

– Такое твоё объяснение происходящего?

– Больше никакое не подходит, если только ты не читаешь мои мысли.

– Увы, ты ошибаешься в обоих случаях. Всё намного сложнее.

– Так просвети меня наконец, – сказал я, упираясь ногой в стену и прикидывая силу толчка.

Зря они не связали мне ноги. Большая ошибка.

Узник помолчал какое-то время, а потом устало ответил:

– Ладно. Раз ты уже готовишься к побегу, думаю, я могу тебе рассказать. Всё равно бежать придётся вместе.

– Неужели?

Я вернулся к решётке и принялся за осмотр замка. Массивный, открывается большим ключом. Под ним – столь же прочный засов.

– Без меня у тебя ничего не выйдет, – усмехнулся парень. – Так вот. Существует Сила, заинтересованная в том, чтобы ты выжил. Я… э-э-э… служу ей. И на этот раз меня отправили сюда, дабы помочь тебе выбраться. Это рискованно, не скрою, но ты всё равно сейчас не поймёшь, чем рискует мой господин.

– Что же твой господин не воспрепятствовал моему пленению?

– Ты всё равно бы сюда попал. Ты же спасаешь девчонку.

Я хмыкнул и пожал здоровым плечом. Действительно, не поспоришь. Откуда вот только они всё это знают?

– Я так понял, Меритари и не подозревают, что ты тут сидишь, – высказал я одну из догадок.

– Тут ты прав.

– Это означает, что они вообще как сила для тебя угрозы не представляют. Зачем же ты кандалы нацепил?

Бессмертный снова улыбнулся:

– Хотел познакомиться в независимой обстановке. Но зря ты думаешь, что они не способны мне помешать. Убить-то они меня не могут, но вот задержать – вполне. Если наш побег не удастся, я снова окажусь здесь, только уже действительно в качестве узника. Вечного, надо полагать, – добавил он с сожалением.

Изучив всё, что хотел, я уселся на своё привычное уже место.

– Не нужна мне ничья помощь. Ещё в долгу у кого-то непонятного останусь. Нет, сиди лучше тут, я сам.

Разумеется, я ни на волосок ему не поверил.

Бессмертный пристально смотрел на меня.

– Зря ты не воспринимаешь всерьёз мои слова. Но ничего, скоро передумаешь.

Сказав это, узник снова скрылся в темноте, звякнув цепями.

Кульминация моего пребывания в застенках Ордена близилась, нервы были натянуты точно струны на лютне, но мне всё же удалось немного подремать. Снилась какая-то муть, совершенно не запомнившаяся. Все мои мысли занимал просчёт возможных вариантов, цепочек действий и тому подобное. Поэтому первым делом после пробуждения я ещё раз всё отрепетировал.

Похлёбка, которой меня столь щедро угостил учёный меритарит, однозначно пошла впрок – силы немного восстановились, жажда мучила уже не так сильно, да и есть не так уж хотелось. Бок перестал болеть – должно быть, отёк спал. «Ну, теперь повоюем», – подумал я со вздохом.

Бессмертный молчал и вообще не издавал ни звука. Не знай я о его присутствии, подумал бы, что вокруг никого нет.

– Эй, – позвал я, чтобы убедиться.

– Что?

– Анекдот расскажи, что ли.

Бессмертный от души захохотал, и эхо его голоса разлетелось по всему коридору.

– Вся жизнь – сплошной анекдот, – изрёк он, появившись на свету. – Кому как не тебе это знать.

– Ага, – я сел и поморщился от боли в плече. – Животики надорвёшь.

– А что, нет? – искренне удивился Бессмертный. – Тебе вот, здоровенному детине, восемь лет от роду. Ты бьёшься головой о потолок, в то время как твой жизненный опыт пешком под стол ходит. Не смешно, что ли? Тогда слушай дальше! Ты считаешь, что раз никогда не был ребёнком, то у тебя не было детства. Тебя аж корёжит от того, что тебя никогда не кормили кашей с ложечки и не ставили в угол. Ты чувствуешь себя ущербным без этих воспоминаний, тебе без этого плохо. Ох, как много людей захотели бы с тобой поспорить! Но дело не в этом. До тебя не доходит, что детство может быть не только если ты маленький. Хочешь кое-что по-настоящему смешное? Ты ещё не вышел до конца из этой чудной фазы!