Хелег Харт - Неприкаянный

– Я мог погибнуть вместе со всеми, – сказал Рэн, который прекрасно понял, что имелось в виду. – Но этой роскоши меня лишили. Теперь у меня уже нет иного выбора, кроме как постараться выжить. Иначе ничто не имело смысла.

– Да уж, – я понимающе покивал. – Знакомо.

– Неужели?

Я усмехнулся и, с удивлением подумав о том, что этот парень нравится мне всё больше, ответил:

– Ты даже не представляешь, насколько. Так что мы будем делать, когда время выйдет?

– Я смогу найти твоих друзей, – сказал пуэри. – Но только если успею восстановить силы.

– Владеешь магией?

– Немного.

– Боюсь, немного будет недостаточно.

Рэн посмотрел на меня укоризненно и заявил таким тоном, что не поспоришь:

– Чтобы найти двух потеряшек – хватит, поверь.

И рад бы я был возразить, да только идеи получше у меня не нашлось.

– Ну, поживём – увидим, – хмыкнул я, усаживаясь поудобнее. – Тогда давай ждать.

У меня в жизни не было более необычного собеседника, чем Рэн. Даже Дисс с его заскоками воспринимался как человек, даром что им не являлся. Но пуэри, хоть внешне и казался человеком, принципиально от него отличался.

Светящийся столбик над нашими головами становился всё ниже, но убывал слишком медленно. Ожидание нужно было как-то коротать, поэтому мы с Рэном разговорились. Я старался как можно меньше касаться тем, связанных с его народом, но парень не был дураком и всё быстро понял. Тогда-то он и рассказал мне, что случилось с ним на самом деле.

Оказалось, Орумфабер – это семейство народов, которые населяли Нирион задолго до людей. Среди них были пуэри, фолиэри, аэри и инферэри. У каждого народа была своя особенность, хоть и восходили они к общему предку. Инферэри, например, жили исключительно под поверхностью земли, аэри – только высоко в горах или вовсе в воздушных городах. Фолиэри тяготели к лесам и дикой природе в принципе. А пуэри не имели подобных предпочтений, но зато жили сразу в двух пространствах – материальном и энергетическом.

Когда смотришь на человека сквозь Эфир, то видишь лишь цветное пятно – ауру. Так в энергетическом пространстве выглядим мы и любые существа нашего мира. Но когда я посмотрел сквозь Эфир на пуэри, то содрогнулся. Ауры на его месте не оказалось, зато было кое-что другое. Фигура, точно сотканная из подвижных теней – сложением она напоминала Рэна, но и только. С размытого лица на меня смотрели два ярких, как раскалённые стальные пластины, провала, без зрачков и без радужки. В поблёкших красках Эфира эта фигура выделялась отчётливостью очертаний и некоей обособленностью – она явно была намного плотнее, чем окружающая энергия. Наверное, так мог бы выглядеть демон.

Но Рэн сказал, что это его альтер. Сущность, с которой Рэн делит сознание и составляет единое существо. Якобы их нельзя разделить, зато альтер может быть призван в материальный мир. А та светящаяся точка между ключиц – это анима, мост между материальным телом и энергетическим. Когда я спросил, почему она меняет цвет, пуэри ответил, что это зависит от настроения.

Но на этом странности пуэри не заканчивались. Каждый из их народа владел магией в той или иной степени. Они ничем не болели и жили по семь-восемь столетий (Рэну оказалось семьдесят девять лет). Силой и ловкостью тела пуэри значительно превосходили человеческие – в этом я успел убедиться лично. Их дети сызмальства изучали самые разные науки, все дети без исключения, а не только те, кому хватало денег на учителей. Порой в речи Рэна мне попадались незнакомые слова – и дело не в том, что они не перевелись, а в том, что я попросту не знал их значения. Обязанности и профессии не делились на мужские и женские, а браков не существовало как таковых – хватало и простых клятв, ни одна из которой не была обязательной.

Я слушал едва ли не с открытым ртом и думал: если бы пуэри ещё существовали, то я бы точно знал об этом. Но вслух этого, понятное дело, говорить не стал.

Чувствовалось, что Рэну нелегко даётся рассказ о своей расе, которая для него погибла только что, но он всё равно говорил. Я не мог понять, что им движет, но жадно внимал каждому слову. Мне редко доводилось узнать что-то настолько интересное, а природная любознательность постоянно требовала нового, так что беседа с пуэри буквально стала для меня глотком свежего воздуха. Я даже не заметил, как испарилось моё к нему недоверие, а потом настала моя очередь рассказывать.

Рэн, выслушав мою историю, сжатую примерно в полчаса повествования, покивал – как мне показалось, с облегчением.

– Я понимаю, почему ты подверг себя такой опасности, – пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд.

– Неужели? – усмехнулся я. – Даже я не уверен, что понимаю.

– Нет, всё логично. Не знать своих корней… это как не знать самого себя.

– Многие бы с тобой не согласились, – буркнул я, припомнив Отражение.

– Вопрос только в том, сможешь ли ты вовремя остановиться.

Я посмотрел на Рэна и ничего не ответил. Он говорил правильные вещи. Просто умение вовремя останавливаться – не то, чему меня научила жизнь.

Пока мы говорили, свеча почти полностью прогорела – её высота стала меньше, чем толщина. Я начал готовиться к возвращению: собрал остатки ингредиентов для заклинания, снова надел ремень с мечами.

– Наверное, как раз пора остановиться, – сказал я, разглядывая сточенный кусочек известняка. – Раз уж я даже тут ничего не узнал, это, видимо, знак.

– Что-то случилось с Големом, – Рэн тоже поднялся. – Может, он разрушился, когда погибли инферэри.

– Да какой уж там! Он заткнулся после второго вопроса!

Рэн вдруг очень оживился.

– То есть он всё же говорил с тобой? Что ты спросил?

– Сначала спросил, кто я такой, – с досадой ответил я. – Потом как мне вернуть память. Оба раза получил односложные ответы. Потом спросил, кто мои родители, а он взял и замолчал. Наверное, я задал слишком много вопросов.

– Голем отвечает на любые вопросы, без лимита, – сказал Рэн, пристально глядя мне в глаза.

От этого взгляда мне стало не по себе.

– Может, ему надоело говорить? – предположил я.

– Это Голем, а не капризная девчонка, – сказал пуэри с нажимом. – Если он замолчал, то это не потому, что ему что-то там надоело. Он просто не мог ответить.

Повисла тишина. Я не понимал, к чему клонит Рэн, но смутно предчувствовал, что это мне не понравится.

– Я думал, он всезнающий, – осторожно сказал я.

– Нет, он черпает информацию из всеобщего событийного потока. И если он не ответил, значит сама вселенная не знает ответа на заданный вопрос.

Я рассмеялся, но Рэн меня не поддержал. Он был смертельно серьёзен.

– Разве так бывает? – спросил я, чувствуя, как в животе всё скручивается в тугой комок.