Александр Бруссуев - Не от мира сего-4

- А лошади где? - поинтересовался Василий. - В грязи не барахтаются?

Кони, словно подслушав, дисциплинированно плечом к плечу вышли следом за ливом. Расчехленный лук покачивался в такт шагам, приспособленный к луке седла.

- Поехали, что ли? - предложил Добрыша и сгрузил атамана на повозку.

Тот глубоко вздохнул и прошипел своим товарищам несколько слов. Те в ответ согласно закивали головами.

Ливонцы тронули повозку, а сами пустили коней следом.

- Погоди! - закричали вслед шляхтичи. - Звать-то вас как?

- Илейко Нурманин, - ответил Василий через плечо. - Тахкодай (точильщик, в переводе с ливвиковского, примечание автора). И я - Василий-кожемяка.

Они молча проехали почти версту, пока не убедились, что шляхтичи их действительно не преследуют.

- Почему: Илейко, да еще и Нурманин? - поинтересовался, наконец, Добрыша.

- Потому что он точильщик, да еще и Господом отмеченный (об этом в моей книге "Не от мира сего 1", примечание автора). Неужто, забыл про свершившееся чудо?

Добрыша отрицательно замотал головой, зато атаман с шипением признался со своего места:

- Я слыхал. Он еще Соловья Разбойника приволок на ваш народный хурал.

- Не он, а - он, - Василий подбородком указал на Никитича. - Так?

- Так, - вздохнул Добрыша, который в действительности как-то пропустил мимо ушей народные байки.

- Скромничает, - объяснил шляхтичу Вася. - Бывает у простых и честных людей.

У того даже морщинки на лбу разгладились. Вероятно, очень понравилось упоминание о честном человеке. Опасался, видать, что не сохранят ему здоровье.

Василий несколько раз бросался с коня наземь, вызывая удивление не только у разбойника, но и у товарища по смоленскому этапу. Опытный сопроводитель ценных грузов слушал, припадая ухом к дороге, не мчит ли кавалерия по их следам, чтобы лихим наскоком отбить атамана, а их самих обезглавить. Но ничего подозрительного расслышать не удавалось.

Где-то по пути был разбит город - не город, село - не село, а городище, именуемое "Гнездом". Там можно было не только вполне безопасно отдохнуть, сдав весь свой товар под надежную охрану, развлечься в развлекательных заведениях, но и нанять себе в дальнейшую дорогу охрану, сменить лошадей, подправить амуницию. С оружием ходить внутри городища запрещалось, поэтому считалось, что в "Гнезде" безопасно.

Однако похороны на местном погосте были не столь уж и редки. Умирал народ от полученных в дороге ран, от внезапных сердечных ударов при развлечениях, от вкусной, но нездоровой пищи. Словом, если атмосфера "Гнезда" сопутствовала потере бдительности и осторожности, то человек запросто становился трупом, а все его имущество девалось куда-то на вполне законных основаниях.

Атаман шляхтичей не хотел ехать в городище, ибо там можно было встретиться со знакомыми по прежним встречам людьми, которые этими встречами остались недовольны. Но и Василий имел сомнения по поводу посещения "Гнезда" - специфика его работы не нуждалась в нежелательных контактах. Только наивный идиот мог считать, что сборище самых разнообразных людей - это общность. В первую очередь - это стадо, которым можно манипулировать по чьему-то усмотрению. А способы манипуляции - всегда одни и те же: кнут и пряник.

Поэтому, исходя из соображений безопасности и ценности груза, Василий решил не заезжать в "Гнездо", а остановиться на ночевку где-нибудь в стороне, на ближайшем хуторе. Так было, конечно, рациональней, но предусмотреть всех случайностей все же было нельзя. Даже такой незначительной, как атаманово стойбище. Ведь должен был он жить где-то здесь поблизости, а не мчаться откуда-нибудь с Варшавы каждый раз, когда возникает потребность пограбить на дороге.

Вася, руководствуясь осмотром примыкающих к Латинскому тракту дорог, выбрал одну из них, не очень заезженную, и свернул обоз на нее.

- Илье-то без разницы - он человек в этих местах новый, а вот у меня в "Гнезде" репутация подпорченная, - объяснил он разбойнику. - Так что заночуем на хуторе: должна же эта дорога куда-нибудь к жилью привести.

Атаман странно блеснул черными глазами, но ничего не ответил.

Зато Добрыша заметил, кивнув головой назад, в сторону пройденной развилки:

- А, может, там и камень, какой вестовой стоял? Прямо пойдешь - коня потеряешь, направо - добро, налево - жизнь.

- Так там не перекресток, а развилка, - возразил Василий, которому не очень понравились дурацкие сравнения товарища.

- Ну, значит, что направо, что налево - одна ерунда, - хмыкнул он. - Впрочем, баловство все это. От судьбы не убежишь. Точно, Марек?

Атаман встрепенулся:

- Откуда знаешь, как меня зовут?

- Так самое бандитское имя - вот и знаю, - ответил Добрыша, который на самом деле назвал имя наобум, по наитию, так сказать.

- А женское имя какое? - спросил Василий и, заметив недопонимание, пояснил. - Ну, женское, бандитское.

- Так, Морена, конечно же, - пожал плечами Никитич.

- Ах, ну, да, - согласился Вася и почесал затылок. - Чего-то я подзабыл.

Тем временем начало смеркаться, и дорога уперлась в дом. Вообще-то, она огибала его, но в сгущающейся тьме это уже плохо различалось. Тем более что в дверях дома стояла женщина, скрестившая на груди руки. Грудь была высокой, руки - белые, женщина - чертовски красивая. Добрыша вздохнул, а Василий заулыбался так широко, что все зубы его оказались на виду. Всех зубов у него было не один и не два, а в полном достатке, поэтому улыбка получилась доброй и приветливой.

- Здравствуй, хозяйка! - сказал он.

Женщина присмотрелась к подъехавшим людям и вздрогнула, остановившись взглядом на атамане. Поэтому она не поздоровалась в ответ. Отвлеклась, наверно.

- А, это ничего, - продолжал улыбаться Василий. - Это наш товарищ, он слегка буйный, но неопасный. Мы его чуть-чуть связали. Так что беспокоиться не стоит.

Неопасный товарищ в повозке пошевелился и что-то прошипел. Женщина после этого слегка склонила голову и жестом пригласила странников во двор. Она не выказывала ни опасений, ни радости. Будто каждый день, точнее - вечер, к ней случаются гости. Могут приплутать, так сказать, а она ко всему готова.

Добрыша, спешившись, проследовал за ней с конем под уздцы, а Василий отчего-то задержался. Он просто вытащил из повозки атамана, усадил его на коня, развязав предварительно ноги, и пустил лошадь вскачь, задав импульс звонким шлепком по крупу. Ноги, конечно, Вася развязал у шляхтича, а по крупу ударил по конскому. А надо было - по женскому. Да, кто же знал, как дело-то обернется!

Атаман умчался прочь, не прошипев на прощанье ни одного благодарственного слова. Только звук конских копыт растаял в обрушившейся ночи.

- Ну, хозяйка, не серчай на гостей-полуночников. Мы отплатим тебе звонкой монетой. Или под честное слово нас примешь? - спросил Вася, резво подбежав к женщине.