Аарон Дембски-Боуден - Коготь Хоруса

— Смертные. Группа. Недисциплинированные.

Телемахон вдавил активационные руны на трех гранатах. Он метнул их, и гранаты с музыкальным лязгом отрикошетили от стен. Спутанная каша человеческих эмоций растворилась в стонах и воплях, последовавших за взрывами. Коридор затянуло дымом. Телемахон скользнул внутрь.

«За ним», — велел я своим рубрикаторам.

Мы начали продвижение. Телемахон бегом вел нас через дым, что вынуждало рубрикаторов неловко наклоняться вперед и мчаться, шумно топая. Какой бы алхимический состав ни содержался в гранатах мечника, он лип к нашему керамиту с цепкостью смолы. Нас всех покрывало вещество пепельного цвета, сделавшее доспехи тускло-серыми. Чистыми оставались только клинки оружия. Их силовые поля злобно трещали, выжигая всю грязь.

Телемахон не раз оглядывался на меня, и я ощущал буйство чувств, бурливших по ту сторону его лицевой маски. Возвращение к былому себе позволило ему вновь испытывать свои божественно обостренные эмоции, однако, освободив мечника, я прекратил полностью ему доверять.

Гира не отставала от нас. Если мне и нужно было напоминать о том, что она — не настоящая волчица, это было сейчас особенно заметно по тому, как липкий пепел не мешал ей, хотя спутывал шерсть и застилал немигающие глаза. Для того чтобы смотреть, зрение ей не требовалось.

Нефертари была так же разукрашена пеплом, как и остальные, хотя ее угловатый шлем с гребнем нездешней работы и создавал более характерный силуэт. В этом шлеме было что-то от клюва хищной птицы — по неизвестным мне причинам эльдарская дева увенчала его плюмажем из белых перьев. Те немедленно стали грязными.

Моя подопечная была увешана оружием. К броне были пристегнуты экзотические пистолеты и карабины эльдаров с укороченным стволом. В руках она держала искривленный клинок длиной почти что в ее собственный рост — редкий даже среди ее рода клэйв, на мерцающих плоскостях которого были вытравлены змеящиеся иероглифы. Несмотря на тусклость ее комморрской ауры, я чувствовал, как она возбуждена, наконец-то получив свободу: свободу охотиться, свободу вкушать боль, свободу утолять нескончаемую жажду своей души. Волнение эльдаров обладает странным психическим резонансом. У нее это была нездоровая сладость, будто мед на корне языка.

— У меня нарушена вокс-связь с кораблем, — передал Телемахон по каналу ближнего действия.

— У меня тоже.

«Ашур-Кай?»

«Хайон? Мой ученик?»

Он уже давно меня так не называл.

«Прости бывшему наставнику его тревогу. После телекинетического подвига, который ты совершил с „Тлалоком“, я опасался, что ты будешь слаб несколько следующих месяцев. Но мы поговорим об этом позже».

«Поговорим. Сообщи Абаддону, что мы… Погоди. Погоди».

Телемахон вскинул руку, остановив нас, когда мы вышли из сферы действия дымовых гранат. По палубе впереди рыскало существо — отчасти Нерожденный, отчасти сотворенное в лаборатории чудовище, — которое приближалось к нам неровной поступью. Три его конечности плохо подходили для ходьбы, поскольку каждая представляла собой многосуставчатый хитиновый клинок. Первое, что я заметил, — у него не было глаз, и оно ориентировалось, нюхая воздух. Второе — что его органы располагались снаружи тела.

Ашур-Кай не ошибся. Мне была ненавистна слабость, все еще сковывавшая меня. После нескольких месяцев, проведенных почти без движения, вряд ли стоило удивляться дряблости мышц, однако человек — гордое создание. Я был воином-командующим большую часть своей жизни. Мое достоинство уязвляло то, что меня сопровождают и защищают на задании, которое я мог бы выполнить в одиночку.

Тварь просеменила ближе, слепо обнюхивая воздух. Вес Саэрна в моих руках выматывал. Не задумываясь, я призвал силу, позволив варпу просачиваться сквозь мою ослабевшую плоть и оживлять ее своим прикосновением.

В тот же миг, как я ощутил благословенный приток свежих сил, существо повернуло ко мне свою продолговатую голову. Плоть на лишенной лица морде растянулась, открывая отверстие. Влажно хлюпая, тварь отрывистыми толчками втянула воздух.

«Кто кто кто кто кто…»

Еще до того, как я успел пошевелиться, Нефертари пришла в движение. Эльдарская дева бросилась вперед. Ее клэйв пел от электрического разряда. Голова твари с лязгом упала на пол, стремительно превращаясь в мясистую жижу. За ней последовало тело, дергавшееся в конвульсиях, пока таяло. Мы двинулись дальше, держа оружие наготове.

«Сообщи Абаддону, что мы почти готовы».

«Хайон, он выглядит нетерпеливым».

«Так передай мое сообщение и успокой его, старик».

— Они тебя чуют, — тихо произнес Телемахон, не оборачиваясь.

— Я буду аккуратнее.

— Не тебя, Хайон. Ее.

Я посмотрел на свою подопечную. Такой широкой, абсолютно нечеловеческой улыбки я еще ни разу не видел на ее лице. На смертоносном лезвии клэйва с шипением испарялся ихор.

— Нам противостоят дети Младшего бога, — продолжил Телемахон. — Они чуют ее душу.

Мечник указывал путь. Мы сражались снова и снова, всегда убивая столкнувшихся с нами существ до того, как те успевали скрыться или позвать на помощь. Тех, кто вставал на дыбы и бился с нами, повергали клыки Гиры, клинок Телемахона и клэйв Нефертари. Я неохотно берег силы для предстоящей борьбы. Это само по себе было испытанием.

Все это время корпус вокруг нас продолжал сотрясаться — сперва от попаданий орудий «Мстительного духа», а затем — когда собственные пушки «Прекрасного» беспомощно открыли ответный огонь.

— Кто командует этим кораблем? — спросил я Телемахона.

— Прародитель Фабий. — Голос мечника был полон отвращения. — Мы не называем его «Прекрасным». Мы называем его «Мясным рынком».

— Очаровательно.

— Радуйся, что мы берем его на абордаж сейчас, когда повсюду хаос из-за эвакуации. Это крепость кошмаров, колдун. Будь Прародитель готов к нашему появлению, мы бы уже были мертвы.

Но даже стычек с одной только мерзостью, которой позволяли бродить и гнить в залах корабля, уже вполне хватало. В каждом коридоре Нефертари увлажняла свой клэйв, прорубая дорогу сквозь людей-слуг с переделанными скелетами и чудовищных Нерожденных, от которых разило алхимическим вмешательством. Жизнь в преисподней отнимает способность испытывать шок от физического облика любых существ, однако эти представляли собой тошнотворную помесь человека, мутанта и Нерожденного — они разлагались, еще будучи живыми, и от них несло как природными, так и противоестественными выделениями. По стянутым швами и раздутым лицам, словно слезы, стекали ихор, гной и сотворенные варпом химикалии.

Я поднял отсеченную голову чего-то, что было человеком, пока его не «одарили» тремя рядами заточенных зубов на верхней и нижней челюстях. Оно продолжало таращиться на меня уцелевшим глазом, а измененный рот тщетно щелкал клыками в моем направлении.