Роб Сандерс - Легион Проклятых: Онмибус

— Где капеллан? — спросил он.

Он пришел в часовню, чтобы предстать перед капелланом Дардарием и принять его решение. Поместив «Меч Дорна» в своем небольшом храме, капеллан редко выходил оттуда. Старый Енох пробормотал что-то невнятное.

— Труп-капитан уже послал за ним, мой господин, — ответила Вефезда, захлопнув трактат.

Глаза Керша сузились.

— Двигатели остановились.

Старый Енох кивнул. Легкое подрагивание пола прекратилось. Во время долгого путешествия с Самарканда небольшие скачки и частая дрожь под ногами стали обычным явлением. Так как «Шраму» случалось проходить между крейсерами, облетать гарнизоны и зоны боевых действий Сдирателей, Керш узнал, что поиски антидота для токсина, от которого умирал магистр Ордена, затянулись, не принеся желаемого результата. Ядовитая окружающая среда в самых опасных уголках галактики и мирах смерти не хотела просто так расставаться со своими секретами. Новости о победе Керша на «Пире мечей» действительно немного улучшили настрой его боевых братьев, но не облегчало их бремя по охране границ Ока Ужаса. Слуги Темных Богов всегда были готовы проверить на прочность бастионы Сдирателей, и, из-за мелких неудач, количество братьев, способных восполнять потери в гарнизонах, становилось все меньше и меньше.

— Достаточно, — приказал Керш, подняв свой шлем с пола и встав с колена. Древнее оружие отличалось небольшими размерами и находилось в удобном положении для мгновенной изготовке к стрельбе, плюс ко всему позволяло Кнуту носить на боку не один, а два гладиуса.

С правой стороны доспеха Кнута, в кожаной кобуре, покоился болт-пистолет Марк II. Набалдашник на рукояти одного из них напоминал коготь Имперской аквилы. Этот гладиус, как и пистолет, были частью реликтовой брони, прилагающиеся к статусу Кнута Ордена.

Второе оружие представляло собой простой клинок, который Кнут носил со дня его инициации в Адептус Астартес. Сдиратель использовал его, как вспомогательное оружие. Оберегая стяг и жизнь магистра, Керш не хотел пасть от руки врага из-за отсутствия оружия, а многие чемпионы противника были слишком искусны в деле обезоруживания своих оппонентов. Однако Тьма оказалась выше стратегий Кнута. Церемонии Гедеона не обязывали Керша носить такой арсенал, но при путешествии в пространстве рядом с Оком Ужаса всем боевым братьям предписывалось быть готовым к нападению и абордажам, а также непредсказуемым вылазкам тварей варпа. Сервы опустили глаза и удалились на почтительное расстояние. Кнут повернулся к сенешалю.

— Выясни, почему двигатели заглохли.

Енох поклонился и покинул своего господина.

— А вы ступайте и молитесь, — произнес он, обращаясь к Вефезде и Орену.

Ликтор и обтератель последовали примеру их отца и поспешили удалиться из часовни. Кнут подошел к алтарю. Украшенный камнями контейнер был закрыт. Бросив взгляд через плечо, Керш обнаружил, что кроме слепого хора в часовне никого нет. Нажав на две мигающие кнопки, Кнут деактивировал силовое поле и открыл контейнер. Внутри лежал «Меч Дорна». Без ножен. Простой. И в то же время великолепный. Спартанская чистота оружия шокировала Кнута. Серди множества воинов, даже среди Адептус Астартсе, бытует неписанное правило — чем опытнее мечник, тем богаче украшено его оружие. «Меч Дорна» олицетворял историю легиона. Он был воплощением почестей, навечно дарованных этому оружию. Считалось, что его невозможно сломать, и оружие служило напоминанием о несломленном духе Имперских Кулаков перед лицом врага, поджидавшего их в «Железной Клетке». Меч также олицетворял единство легиона во времена сложных решений касательно Второго Основания. Он был выкован из цельного куска высококачественного адамантия и не претерпел никаких изменений с того времени. Крестовина, рукоять и набалдашник были полностью металлическими, тяжелое лезвие было сбалансировано твердой пятигранной призмой с угловатыми краями и лишенными черт лицами. На рукоять был нанесен сетчатый узор и выточены специальные углубления для хвата, а на крестовине были высечены три простых символа: VII. Лезвие было заточено, небольшое пятно на лезвие было тщательно зачищено, поговаривали, что туда упала кровь предателя, когда Дорн зачищал «Железную Клетку».

Лезвие покрылось инеем. Керш мгновенно осознал, что температура в часовне резко упала. Свет ламп потускнел, а хор стал искажать звуки. Кнут выпустил струю пара.

— Это ты, — не поворачиваясь, провозгласил Сдиратель — Фантом.

Ответа не последовало. Керш развернулся, но призрак исчез. Кнут услышал шаги в коридоре. Свет ламп снова стал ярким, а температура вернулась к прежним показателям. Захлопнув крышку контейнера и активировав стазис поле, Керш развернулся как раз в тот момент, когда Гедеон и капеллан Дардарий вошли в часовню. Глаза капеллана сузились, и его лицо стало суровым. Он явно давал понять Кершу, что он не доволен подобной близостью Кнута к мечу. Апотекарий Эзраки присоединился к офицерам, а за ним вошло еще двое незнакомцев. Адептус Астартес. Сдиратели. Первый был капелланом, также облаченный в черную броню, но с накинутым на голову капюшоном цвета Ордена. Второй был облачен в блекло синюю броню библиариума и мантию, выдававшую его ранг эпистолярия. Помимо шлема голову библиария защищал высокий металлический капюшон, как от физических, так и от психических атак. В одной руке эпистолярий сжимал боевую косу, мерцающий кончик силового оружия скрежетал о пол часовни.

— Труп-капитан, — произнес Кнут.

Гедеон поморщился.

— Позволь мне представить капеллана Шадрата и эпистолярия Мелмоха, — произнес капитан, — они приписаны к пятой боевой роте.

Керш взглянул на Эзраки, апотекарий отвел глаза в сторону, а затем перевел взгляд на капеллана Дардария, выражение лица капеллана оставалось суровым. Шадрат и Мелмох прошагали к алтарю, где покоился «Меч Дорна». Шадрат откинул капюшон, явив шлем капеллана. От затылка до челюсти лицевая пластина представляла собой половину черепа. Он постучал пальцами по лобной пластине, затем по решетке шлема и по грудной пластине от левого до правого сердца, в конце ритуала он преклонил колено перед реликвией. Мелмох, чей проницательный взгляд и обезоруживающая улыбка совсем не сочетались с жесткими чертами лица псайкера, лишь коснулся губами перчатки и присоединился к капеллану.

— Из пятой не выбрали ни одного участника, — произнес Керш. — Без обид, капеллан.

Шадрат не произнес ни слова, но поднялся с колен и уставился на Кнута сквозь темные линзы шлема. Эпистолярий также перевел взгляд на Керша, улыбка застыла на его лице.

— Значит все дело в Стигмученнике, — заключил Керш. — Вы нашли наш священный стяг?