Олесь Бердник - На огне святом сожжем разлуку

- Вот Ветрограй и Дуб - молодежи рыцари. А вот - Зореслав, наш новый побратим. Откройте души друг другу.

Парни остро поглядели на пришельца, осмотрели его с головы до ног, будто полоснули по души мечами. Оценивали неуловимое мгновение. А потом по-детски засмеялись. По нраву припала им красота юноши, ясные глаза, высокое открытое чело.

- Принимаем тебя к сердцу - сказал Ветрограй.

- Принимаю - подхватил Дуб - А ты?

Он тоже немного помолчал, потому что так испокон веков годилось: не спешить с проявлением сердечности. Смотрел в глаза новых друзей, туда, где таилась, как говорил слепой Боян, нерушимость молчание. Что же увидел он там?

Ветрограй - как огонь. Жилистый, подвижный, черноглазый. Кажется, что на нем кожа горит, что ему невмоготу устоять на месте, как необъезженному коню. А в глубине зрачков - что-то тайное и тревожное, чему нет названия.

Дуб - крепкий, невысокий. Глаза холодны, как зимнее небо, на выбритой голове гадюкой вьется рыцарский чуб - отличие свободных воинов. Нахмурены брови Дуба, видит Зореслав в сердце нового побратима несокрушимую верность и мужество.

- Вручаю вам жизнь свою и судьбу - просто отозвался яровит - навеки.

- Славно - обрадовался ведун – Скажите те же, а я зажгу для вас костер братания и позову рыцарей к священному кругу.

Миновало немного времени, и на березе вспыхнул огненный круг, сухая ветвь горела весело и дружно. В почтенном молчании костер окружили двенадцать старших рыцарей, вооруженных, с малиновыми накидками поверх кунтушей.

Ведун дал ребятам знак приблизиться, велел переступить костер и стать в пылающем кругу, взявшись за руки. Голос Ярогана звучал глухо - то угасал, то громом врывался в сознание. Жгло щеки, обнаженные руки, однако парни терпели, слушая торжественные слова посвящения:

- Отныне вы неразделимы, сыновья воли. Кровная семья распадается, иногда кровные братья даже становятся в битве друг против друга, а огненные побратимы отдают свою душу и жизнь за братьев. Где бы не были вы - на дне моря или в небе, под землей или в пустыне, - знайте: вас непреложно бережет огненный побратим. Слышишь, Зореслав?

- Слышу!

- Слышишь, Дуб?

- Слышу!

- Слышишь, Ветрограй?

- Слышу!

- Хорошо, дети! Отныне ваш отец - огонь. Знаю, измену не примете в душу свою, потому что там, где огонь, есть лишь верность и воля.

Старшие рыцари одобрительно подняли над костром обоюдоострые мечи, благословляя юных побратимов на тяжелый, таинственный путь.

Сообразительным учеником был яровит. Прошло несколько месяцев, а он уже понимал чужинские языки, многое знал о далеких краях, других народах и племенах. Длинными зимними днями, когда над ледяной грудью Славуты гуляла вьюга, одевая в пышные одеяния леса вокруг свободной твердыни, Зореслав сидел у очага в землянке ведуна, жадно перенимал от побратимов их умение читать знаки письма, а также выкладывать на свитках тонкой кожи свои мысли. По вечерам парни слушали мудрые слова Ярогана о прошлом и грядущем людей, о походах праславянских пращуров в далекую Индию, где они утвердили преславное царство, о легендарных людях звездных краев, что, бывает, летают над землей на огненных змеях, запряженных в дивоглядную сияющую колесницу.

- Раз на сто лет - повествовал Яроган Зореславу – диви - ведуны с Черных Гор посылают свободных воинов к священным вершинам, чтобы встретиться с Родом и Ладой и их чурами. Если бы ты, сын, попал в такое посольство, все было бы проще. А в настоящее время тебя поведет собственное сердце, будешь иметь помощь лишь от своих побратимов. Однако помни: сила родной земли с тобой, и даст тебе силу жажда к небывалому. Не забывай этого, Зореслав. Отыщет сказку лишь тот, кто в самую тяжелую пору не потеряет веры в невероятное.

Весной, когда вскрылся лед на Славуте, готовили вольные воины торговые лодки в Византию. Смолили днища, латали широкие полотняные паруса, готовили припасы.

В майские тревожные дни, как из далекого юга возвращались домой аисты и журавли, побратимы пустились в странствие. Яроган благословил юношей, и долго еще видно было из лодок его высокую фигуру в белой рубашке.

Все было новым, необычным для парней: и необозримое пространство беспокойного моря, и византийские триремы под громадными парусами, и шумные базары на площадях чужинских городищ.

Царьград заворожил юношей разнообразию храмов, зданий, людей. Однако миновало несколько дней, и Зореславу стало тоскливо и грустно. Толпы казались пеной на волне, громаду храмов и жилья подавляли, утомляли. Вспоминались уютные яровитские рощи, простые, покрытые камышом хаты и землянки, украшенные цветами весенними венками девушки, которые пели над берегами широкого Славуты. И слезы наворачивались на глаза, сердце рвалось из груди, стремилось туда, где оно имело тише всего, самое очаровательное счастье.

Старшие рыцари, уладив дела, переправили парней на ту сторону Босфора, в Азию. Там их пристроили к каравану, который направлялся древнейшими торговыми путями к славной Басре. Оттуда побратимы намеревались морскими путями добраться таинственной Индии.

Попрощались рыцари с юношами. Караван тронулся в путь.

Горы, пустыни.

Холодные ночи, жаркие дни.

Необычно было славянам, странно. Но они привыкли ко всему. К молчаливым персам, которые на протяжении дня не говорили ни одного слова, к смешным, мягким верблюдам, к протяжным тоскливым песням погонщиков.

За три дня перехода до Басры на караван налетела стая пустынных грабителей. Жалобно кричали погонщики, испуганные верблюды метались по лагерю, топча шатры. Перси свирепо бились с нападающими, отстаивая свои сокровища, но силы были неравны.

Побратимы вскакивали на своих коней, обнажили мечи. Бились рьяно, неистово. Навалили вокруг десяток грабителей. Дуб, сверкая ошалевшими глазами, кричал:

- Убегайте, братья! Я их задержу!

- Бросить тебя самого? - хрипел от напряжения Зореслав, вздыбливая боевого коня - Ни за что!

- Тогда всем конец! - отчаянно вторил Дуб. - Вы вдвоем достанетесь гор. Убегайте!

- Огонь не дает убегать! - смеялся Ветрограй, отважно отражая врагов - Погибать - то всем!

Грабители что-то безумно кричали, пробовали накинуть на взбешенных славян арканы, однако все было напрасно. Тогда вожак разбойников решил лишить ребят коней, чтобы покончить битву. Засвистели стрелы, жалобно заржали кони, упав на горячий песок, сбросили всадников.

Враги кучей навалились на рыцарей, связали. Добавили к другим пленникам, повели неизвестно куда, оставив трупы своих соратников и персов между барханами на поживу пустынным стервятникам.

Ночевали пленные в каком-то полуразрушенном караван-сарае. Их хорошо кормили, велели переодеться, умыться. Ребята удивлялись: что бы это значило?