Стивен Эриксон - Врата Мертвого Дома

Невозможно. Искажение истины. Я видел бойню своими глазами. Я говорил со жрицей. Во снах, Икарий, тебе является иллюзорная угроза.

Скрипач откашлялся.

— Похоже, они охраняли вход. Но тот, кто хотел войти, оказался им не по зубам.

— В Ягг-одане, — проговорил Маппо, — их называют Безымянными.

Икарий сурово взглянул на трелля.

— Этот культ, — пробормотала Апсалар, — считается исчезнувшим.

Все посмотрели на неё. Девушка пожала плечами.

— Знания Танцора.

Искарал заворчал, брызгая слюной:

— Худ бы побрал их гнилые души! Высокомерные ублюдки все до одного — да как они смеют столько брать на себя?

— Что брать на себя? — прорычал Скрипач.

Верховный жрец обхватил себя руками.

— Ничего. Ничего не говори об этом, да. Служители Азатов — пф-ф! Неужто мы лишь фигуры на доске? Мой повелитель очистил от них Империю, да. Задача для Перстов, как говорит Танцор. Необходимая чистка, чтобы вырвать колючку из тела Императора. Бойня и осквернение. Безжалостно. Слишком много уязвимых секретов — коридоров власти — о, как они презирали моего повелителя, когда он вошёл в Мёртвый дом…

— Искарал! — рявкнула Апсалар.

Жрец сжался, будто получил пощёчину.

Икарий обернулся к девушке.

— Кто это сказал? Твоими устами — кто говорил?

Она холодно посмотрела на ягга.

— Обладание воспоминаниями накладывает ответственность, Икарий, так же, как их отсутствие снимает вину.

Ягг вздрогнул. Крокус шагнул вперёд.

— Апсалар?

Она улыбнулась.

— Или Котильон? Нет, Крокус, здесь только я сама. Боюсь, я уже устала от этих подозрений. Будто у меня не осталось собственной личности, которой бы не коснулся бог, что меня одержал. Когда он взял меня, я была маленькой девочкой. Дочерью рыбака. Но я уже не маленький ребёнок.

Её отец громко вздохнул.

— Дочь, — проговорил он, — никто из нас не остался прежним, и ничего простого не было в том, через что мы прошли, чтобы оказаться здесь. — Он нахмурился, будто пытался подобрать слова. — Но ты приказала верховному жрецу заткнуться, чтобы защитить секреты, которые Танцор — Котильон — предпочёл бы сохранить. Поэтому подозрения Икария вполне можно понять.

— Да, — возразила она, — я не в рабстве у того, чем была. Я сама решаю, что делать с тем знанием, которым владею. Я делаю собственный выбор, отец.

Икарий сказал:

— Я пристыжен, Апсалар. — Он обернулся к Маппо. — Что ещё ты знаешь об этих Безымянных, друг мой?

Маппо помолчал, затем сказал:

— Наше племя принимало их как гостей, но приходили они редко. Однако, я думаю, что они и вправду считают себя слугами Азатов. Если в легендах треллей есть хоть слово правды, зародиться этот культ мог ещё во времена Первой Империи…

— Они были уничтожены! — завопил Искарал.

— В пределах Малазанской империи — возможно, — признал Маппо.

— Друг мой, — сказал Икарий, — ты скрываешь истину. Я бы хотел её услышать.

Трелль вздохнул.

— Они взяли на себя обязанность выбирать тебе спутников, Икарий, и делали это с самого начала.

— Зачем?

— Этого я не знаю. Хотя… — Он нахмурился. — Интересный вопрос. Верность благородной клятве? Защита Азатов? — Маппо пожал плечами.

— Худовы пятки! — проворчал Реллок. — Да хоть чувство вины — в такое я тоже верю.

Все посмотрели на него.

После долгого молчания Скрипач встряхнулся.

— Ладно, идём. В лабиринт.

Руки и лапы. Они высовывались из плетения корней, тянулись, извивались в безнадёжной попытке вырваться, протягивались с мольбой, с молчаливой просьбой, с опасным предложением — отовсюду. Пленённые живые существа. И среди них было очень мало людей.

Воображение Скрипача бледнело при попытках представить себе подходящие для таких конечностей тела, головы и лица, но сапёр догадывался, что реальность, скрытая в сплетённых стенах, превзошла бы его худшие кошмары.

Свитая из шишковатых корней темница Треморлора удерживала демонов, древних Взошедших и такое множество чуждых созданий, что сапёр едва не дрожал от осознания ничтожности — собственной и всего своего вида. Люди были лишь маленьким, хрупким листочком на древе, слишком огромном для понимания. Это потрясение лишило его мужества, стало насмешкой над его отвагой — бесконечное эхо веков и владений, заключённых в безумной тюрьме.

Спутники слышали звуки битвы со всех сторон: пока что, к счастью, в других коридорах мучительного лабиринта. Азат атаковали отовсюду. Слышны были треск и хруст дерева. Пропитанный привкусом железа воздух разрывали звериные крики, голоса, вырванные из глоток, только голоса и могли вырваться из этой ужасной войны.

Ложе арбалета стало липким от пота, когда Скрипач продолжал осторожно шагать вперёд, держась середины коридора, чтобы не попасться в хватку жадных, нечеловеческих рук. Впереди показался резкий поворот. Сапёр пригнулся, затем оглянулся на остальных.

С ними остались всего три Пса. Шан и Зубец свернули в другие развилки. Где они и что с ними происходит, Скрипач не мог даже вообразить, но Бэран, Бельмо и Крест не выказывали признаков беспокойства. Слепая самка двигалась вровень с Икарием, будто была просто хорошо выдрессированной собакой ягга. Бэран прикрывал арьергард, а Крест — бледно-мраморный, пятнистый, мускулистый — неподвижно ждал в пяти шагах от Скрипача. Его глаза — тёмно-карие — сверлили сапёра.

Скрипач вздрогнул, снова покосился на Бельмо. Рядом с Икарием… так близко… Эту близость он расценивал верно, как и Маппо. Если бы с Домом Азатов можно было заключить сделку, Престол Тени это бы сделал. Псов не заберут — как бы Треморлор ни жаждал заполучить таких пленников, добиться исчезновения этих древних убийц — нет, сделка подразумевала куда более ценного пленника…

Маппо стоял с другой стороны от ягга и держал в руках отполированную костяную дубину. Скрипач вдруг почувствовал острое сострадание. Трелль разрывался на части. Ему приходилось остерегаться не только оборотней — оставался ещё спутник, которого он любил как брата.

Апсалар и Крокус с боевыми ножами в великолепно расслабленных руках шли по бокам от Слуги. В шаге за ними ковылял Прыщ.

Вот и всё, что мы есть. Это — и больше ничего.

Сапёр задержался перед поворотом, повинуясь инстинктивному чувству, которое будто холодком пробежало по хребту. Не иди дальше. Подожди. Скрипач вздохнул. Чего тут ждать?

Разглядывая отряд, он вдруг заметил кое-что, присмотрелся.

Шерсть на загривке Креста начала медленно подниматься.

Худ!

Всё вокруг пришло в движение, огромная тень вылетела в коридор перед сапёром с воем, от которого костный мозг превратился в лёд. А над ним — кожистые крылья, молниеносные удары огромных когтей.