Дэн Симмонс - Илион

Собиратель бабочек присвистнул:

– Эй, у них факс-портал в каждом резервуаре!

«Ну да, – спохватился он про себя. – А как же иначе? Нужно же людям как-то попадать в лазарет, отметив очередную Двадцатку, или после серьезной раны… Или смерти…»

– Вот вам и выход! – торжествующе закончил Даэман.

– У вас, может, и получится, – проронила старуха, прижимаясь лицом к стеклу. – Хотя вряд ли. Если в портале хранится код человека, который там находится, машина попросту не признает вас, а ей ничего не стоит избавиться от генетического мусора.

В бак с новым телом хлынули разноцветные струи; целые клубки синих червей вылезли из некоего отверстия, опутали мертвеца и начали забираться к нему под кожу, вгрызаясь в бледную, распухшую, израненную плоть.

– Все еще мечтаешь понежиться здесь лишний разок, а? – съязвила старуха, обращаясь к Харману.

Тот лишь задумчиво потер подбородок и, прищурившись, посмотрел в другой конец зала.

– О нет, – простонал вдруг девяностодевятилетний.

Наполовину пешком, наполовину по воздуху троица двинулась вперед. Обитатель Парижского Кратера отказывался верить собственным глазам. Почти все баки в этой части лазарета пустовали. Однако в телах недостатка не наблюдалось. Наоборот, они лежали повсюду. Пол, столы, панели управления – все горизонтальные поверхности были завалены расчлененными трупами.

«Мумии. Просто мумии», – успокаивал себя Даэман, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Только это оказалось не так.

На длинном-длинном столе были разложены человеческие останки – белые, розоватые, алые, кровавые, влажные, свежие. Примерно дюжина мужских и женских тел, еще не просохших после целебного резервуара, являли ошеломленным взглядам рваные раны и небрежно обглоданные ребра. Под столом валялась оторванная голова; ее голубые глаза навечно остекленели от ужаса – наверняка в то мгновение, когда некто вонзил острые зубы в тело, которому она прежде принадлежала. Груда окровавленных ладоней высилась перед высокой спинкой крутящегося кресла, отвернутого к стене.

Шведский стол каннибала, да и только.

Прежде чем кто-либо из пришельцев успел вымолвить хоть слово, кресло развернулось. На секунду собирателю бабочек померещилось, будто перед ним еще один труп. Однако зеленовато-серое существо выглядело невредимым. И к тому же дышало. Узкие желтые глаза моргнули. Тварь раскинула невообразимо длинные руки с когтистыми пальцами и прошипела, ворочая бугристым синеватым языком среди отточенных клыков:

– Ты возомнил, что Я тебе подобен… [26]Ты обманулся.

Подхватив под руки молодого спутника, Харман и Сейви кинулись вплавь наутек. Дамский любимец визжал так же пронзительно, как и по дороге в космос. Друзья прорвались сквозь белый квадрат (на морозе термокостюмы плотнее прилипли к коже) и, не замедляя хода, нырнули далеко вниз.

В шестидесяти футах над землей товарищи спикировали на платформу в блестящей стене и лишь тогда отпустили Даэмана. Вокруг по-прежнему торжественно реяли серые постмумии. Кузен Ады обратил внимание на то, что их раны в точности схожи с укусами на человечьих телах в лазарете, и его чуть не стошнило прямо в респиратор. Тем временем товарищи перевели дух, оттолкнулись и взмыли в сумеречную высь.

Даэман в отчаянии сорвал маску. Холодный, вонючий, разреженный воздух наполнила бесформенная рвота. Глаза мужчины тотчас полезли из орбит, а барабанные перепонки непременно лопнули бы, не поспеши он нацепить респиратор обратно, задыхаясь собственным зловонием. Желудок и не думал успокаиваться; близился новый приступ, и совсем не хотелось куда-то лететь. Но даже неопытный искатель приключений осознавал, что иного выбора нет. Изо всех сил удаляясь от мерцающего лазарета, беглец то и дело озирался через плечо.

Калибан захватил троицу в самом темном уголке города, там, где дикорастущие «водоросли» покачивались под влиянием кориолисовой силы астероида. Ясные, как слеза, стены домов отразили Землю, испещренную белыми мазками облаков; та свершила свой путь за несколько минут, оставив после себя лишь мрак и колючие звезды. Во мраке и явилась ужасная тварь.

Путешественники тесно прижались друг к другу под покровом холодной тьмы.

– Вы не заметили, вылетел он за нами или нет? – прохрипела в микрофон Сейви, которой, как и спутникам, начинало не хватать воздуха под маской.

Даэман покачал головой.

– Я так удирал, что ни разу не обернулся, – признался Харман.

– Кто это был? Калибано? – просипел молодой мужчина; лицо его заливали едкие слезы, но в душе вопреки всему еще теплилась искорка надежды.

– Нет, – отрезала старуха. – Калибан самолично.

– А эти… люди на столах… – начал девяностодевятилетний. – Им что, всем по пять Двадцаток?

– Некоторые выглядели гораздо моложе. – Еврейка сжала черное оружие, всматриваясь в сумрак между колышущимися стеблями.

– Должно быть, поначалу он обходился столетними, – глухо промолвил Харман. – Потом обнаглел… Сделался нетерпелив… Ненасытен…

– Боже, боже, боже, – зашептал Даэман старинную человеческую присказку, значение которой стерлось в веках.

– Ну, как ты, все еще голоден? – Сейви попыталась улыбнуться, но спутник не оценил ее черного юмора. – Лично я сыта по уши.

– А я – нет, – послышалось в наушниках.

Чудовище возникло из гущи «ламинарий», накинуло на друзей сеть, выбило оружие из рук еврейки и потащило троицу за собой, словно трепыхающуюся рыбу.

Оставшись без привычной связи с товарищем, Манмут почувствовал себя как-то неуютно. Надеюсь, с Орфу ничего не случится …

Боги ворвались в комнату спустя мгновение после того, как человек квант-телепортировался прочь. До сей поры бывший капитан подлодки не верил в иные невидимые технологии, кроме шпионских тканей, и все же удивительный Шлем сработал. Бессмертные столпились вокруг упавшей Геры, не удостоив чужака даже взглядом. Проскользнув между белых тог и бронзовых голеней, маленький европеец выбрался в коридор. Бежать по лабиринту и не контролировать визуально собственные шаги оказалось нелегко, но моравек опустился на четвереньки и бесшумно двинулся вдоль стены.

Еще по пути в «карцер» Манмут подметил, куда боги понесли Прибор и передатчик. Сокровищница находилась за третьим поворотом направо. Нужный коридор пустовал, хотя где-то рядом громыхали шаги, раздавались возбужденные голоса. Беглец активировал низковаттный лазер на запястье (стороннему наблюдателю могло померещиться, что красный двадцатисантиметровый луч вырвался прямо из воздуха) и начал плавно вскрывать внушительную дверь. Аккуратно вырезав небольшой кружок металла над замком, моравек толкнул створку вперед – и тут же захлопнул ее за собой, услышав подозрительный шум. Через пару мгновений кто-то громко протопал мимо. Маленький европеец первым делом стащил с головы Шлем, рассудив, что не видеть собственных рук и ног – это слишком неудобно.