Саймон Грин - Охотник за Смертью — Наследие

— Я наткнулась на него в своём гардеробе и сразу же подумала о тебе. Это одно из моих любимых платьев, с тех пор как я играла Кейт в "Укрощении строптивой". Оно всегда приносило мне удачу и я уверена, что принесёт и тебе.

— Хм, — произнесла Анна, убирая руку с ткани. — Уже очень давно мне не дарили подержанные вещи. Что дальше, Джес? Старая пара туфель, с едва стёртыми каблуками? Или быть может коробка шоколадных конфет, которые ты не потрудилась доесть?

Джесамина нахмурилась.

— Зачем ты так, Анна? Я пришла сюда, чтобы помириться. Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями.

— Зачем я так? Всегда виновата я, не правда ли, а ты никогда? Ты действительно настолько слепа и эгоистична? Ты ставишь под удар Королевскую Свадьбу, предаёшь Дугласа и увлекаешься Льюисом, и ты спрашиваешь, зачем я так? Повзрослей, Джес! Это не какой-то закулисный роман или сплетня для жёлтых журналов! Это измена, Джес. Мне вообще не стоило предлагать твою кандидатуру. Я должна была знать, что ты всё испортишь.

— Слушай, я же сказала, что мне жаль и это больше не повторится! Чего ещё ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты была верна Дугласу. Хочу, чтобы ты вела себя как будущая Королева, а не как самовлюблённая шлюха, не способная унять зуд в трусиках. Я хочу, чтобы ты оставила Льюиса в покое! Ведь он же для тебя почти ничего не значит. Я знаю тебя, Джес.

— Нет, не знаешь. Ты совершенно меня не знаешь. Льюис... особенный.

— Да. Именно. И заслуживает кого-то получше тебя. Он не понимает, что для тебя это всего лишь игра. Я не хочу, чтобы он страдал. Поэтому держись от него подальше. Ему без тебя будет лучше.

— Ему нужен кто-то.

— Ему нужен кто-то, для кого он будет иметь значение! — горячо возразила Анна. — Кто-то, кому он будет дорог. Кто не просто воспользуется им, потому что он удачно подвернулся под руку, а затем выкинет, как использованный носовой платок. Как ты делала со многими другими до него.

— Ты несправедлива. Всё не так. Льюис отличается…

— Верно. Льюис отличается от нас с тобой. Он понимает значение долга и чести. По крайней мере так было до встречи с тобой. Если у тебя есть к нему хоть какие-то чувства — оставь его в покое. Прежде чем разрушить его жизнь окончательно. Он хороший человек. Ты его не достойна.

Джесамина вскочила со стула, её щеки пылали, а с губ готовы были сорваться жестокие, непростительные слова. Слова, которые она никогда не смогла бы взять обратно или извинится за них. Слова, которые положили бы конец её старой дружбе. Она стояла, тяжело дыша, но каким-то образом всё же подавила их в себе. Ей больше нечего было сказать, поэтому она развернулась и выбежала из кабинета Анны, подальше от обвинявших её глаз, хлопнув за собой дверью так сильно, как только смогла. А за дверью оказался Льюис Охотник за Смертью, шедший в её направлении.

Часть её хотела развернуться и сбежать, но она не стала. Джесамина стояла на месте, пока Льюис не подошел и не остановился прямо перед ней. Она тяжело дышала, а сердце гулко стучало в груди. Их глаза встретились и все их благие намерения полетели к чертям. Держась на расстоянии друг от друга, каждый надеялся, что безумие пройдёт, но этого не случилось. Потребовался лишь взгляд другого и их сердца застучали с прежней силой. Как бы они это не отрицали, им суждено было быть вместе; и ни Король, ни Парламент, ни долг или честь не смогут их разлучить.

— Льюис, что ты здесь делаешь? — наконец спросила Джесамина и её голос прозвучал напряжённо от усилия казаться обыденным.

— Я пришёл к Анне, — ответил Льюис. — Ищу, чем себя занять. С кем-то поговорить. Как поживаешь, Джес? Ты хорошо выглядишь.

— Отлично. Я в порядке. Ты тоже хорошо выглядишь.

— Нет, не выгляжу, — произнёс Льюис, слегка улыбнувшись. — Я знаменит своей внешностью.

— Для меня ты прекрасен. — сказала Джесамина.

— Он мой друг, Джес.

— Знаю.

И внезапно они снова слились в поцелуе, плотно прижавшись друг к другу, словно пытаясь стать единым целым, которое никогда не смогут разлучить. Находясь в пустом кабинете, Анна наблюдала на экране монитора, как они целуются и её руки всё сильнее сжимали материю изумительного платья.

****

В Палате Парламента, неподвижно восседая на величественном троне, Король Дуглас любезно кивал достопочтенным Представителям, что занимали положенные им места. Их было меньше обычного, по крайней мере меньше, чем он надеялся. Посещаемость была хуже запланированной. Большинство даже не утруждали себя присутствием в виде голограммы. Вероятнее всего они были напуганы. Палате в ближайшее время предстояло обсудить проблему Чистокровного Человечества и Воинствующей Церкви, и ни один из почётных Представителей не хотел публично озвучивать какую-либо позицию, пока в том не возникнет абсолютной необходимости. Общественное мнение было очень нестабильным и Представители боялись что-либо делать.

Дуглас сидел на своём троне и чувствовал себя очень уязвимым, очень одиноким. Ему хотелось, чтобы Джесамина была рядом. Временами он спрашивал себя, что её задерживает. Это не было чем-то важным, иначе Анна уже проинформировала бы его по каналу связи. Он неловко сменил позу. Ему не хотелось находиться здесь, не хотелось заниматься этим. Председательствовать на Сессии, до которой никому не было дела, в то время как дела шли из рук вон плохо: в городе, во всём Логресе, по всей Империи. Влияние Воинствующей Церкви распространялось как зараза, отравляя мир за миром. Убеждения Чистокровного Человечества овладевали планетами, у которых он мог бы поклясться раньше было больше здравого смысла. А теперь появились ещё и многочисленные сообщения о том, что фанатики Нейманов убивают Экстатов прямо на улицах. На самых безобидных существ в Империи охотились словно на животных. Парагон внутри Дугласа кипел, требуя, чтобы тот вышел в город и сделал... хоть что-то. Что угодно, лишь бы остановить безумие.

«Ох, отец, ты пытался меня предупредить. Ты говорил, что узы Трона ловушка. Долг, которому нет конца, ответственность, от которой не будет отдачи. Груз, который давит на плечи, ноша, которую кому-то нужно нести. Но отец... ты никогда не говорил, каким одиноким я себя буду чувствовать. Джесамина, где же ты?»

Наконец настал момент, когда каждый, кто должен был прибыть в Парламент, прибыл и Слушания начались. Никто не стал напоминать про отсутствующих Защитника и Джесамину, как и про Дугласа, угрожавшего отказаться от Короны во время бунта. Он сидел на Троне в Короне, поэтому никто ничего не сказал. Все просто сделали вид, словно этого никогда и не было. Когда Парламенту было нужно, он очень хорошо мог закрывать глаза. Сессия прошла достаточно гладко, Дугласу почти не потребовалось вмешиваться. Пока, наконец, он не получил возможность поднять один вопрос, который его действительно заботил — придуманный им план, как вернуть хоть немного здравомыслия в постоянно растущем градусе безумия.