Алексей Пехов - Ткущие мрак [СИ c издательской обложкой]

— Тупые северяне, мать их, — в первый раз подал голос телохранитель сиоры, и все с этим согласились.

Виру принесли еду, и он поймал взгляд человека с разными глазами. Тот несколько мгновений спокойно смотрел, затем едва приподнял пузатый бокал на тонкой ножке, в котором плескалось покрасневшее из-за расплескавшегося по небосводу заката, белое вино.

Вир не стал удивляться. Чуть склонил голову, приветствуя в ответ, занялся ужином, продолжая слушать беседы посетителей таверны. А маленькая кудлатая собачка, положив голову на лапы, бесстрастно следила за тем, как он ест.

Никто ему не подсказывал. Не было никакого «странного чувства» от светлячков, возникавшего иногда во время обучения фехтованию, когда инстинкты просили, а порой и требовали получить невидимой палкой по лопатке. Светлячки все меньше говорили и все больше молчали.

Но Вир — кровь и плоть самых темных, грязных и преступных закоулков Пубира, знал, что за ним следят. Некто, не выделяясь среди множества горожан на ночном, хорошо освещенном проспекте Королей, шел за ним от самой Пьины. Несколько раз парень останавливался, пытаясь обнаружить неизвестного, полагая, что это один из тех, кто находился в таверне. Но никого не увидел.

Домой решил не идти. Прошел площадь Фонтанов, Храмовые весы, Треттинскую лестницу, Лазурную спираль и Мавзолей Великих волшебников. Посмотрел огненное шоу, которое давали циркачи, приехавшие в столицу, как и многие другие люди их профессии, по приглашению герцога. Чтобы принять участие в фестивале и хоть немного отвлечь народ от тяжелых слухов, приходящих с севера.

Праздно шатаясь по улицам, зная, что через пару часов даже самые оживленные начнут пустеть и у патрулей стражи, станут возникать вопросы к тем, кто бродит по центральным районам города без причины в столь суровые времена, вместо того, чтобы спать, Вир усиленно думал.

Вариантов не так уж и много. Нэ боялась, что кто-то из окружения Борга узнает о его даре и придет за ним. Вероятность того, что это случилось, пускай охотникам пришлось преодолеть Лазоревое море и все герцогство с запада на восток, достаточно высока. Старуха предупреждала его, наставляла быть осторожным, «потому что нельзя долго прятать шаутта в мешке». Наверное, именно поэтому она его и отослала.

Вир был не трусливым человеком, но знал, что с представителями Ночного клана, настроенными серьезно, придется туго. Даже несмотря на его новый, пускай и совершенно не развитый, опыт. А если уж за ним следит самая настоящая сойка — совсем худо.

Но возможно кто-то из тех, кто видел его в районе Пепельной кучи, вспомнивших о событиях, случившихся во дворе дома Нунцио. Решили отомстить?

Он перешел узкий мост через Метру, каскадный приток Пьины, стекающий с холмов района Погребальных слов: зажиточного, чинного, без ночных шакалов, со множеством садов, парков, скверов, узких проулков, проходов, мостов и мостиков. Здесь можно было спрятаться или сбить преследователей со следа.

Надо всего лишь избегать патрулей стражи, к тому же большое кладбище, занимавшее всю восточную часть этой территории, слыло непролазным из-за сотен склепов, разросшихся кустов жимолости — и как нельзя кстати подходило Виру, дальним концом врезаясь в район Свирелей, где ждало его логово.

И Вир оторвался. Запутал следы среди высоких заборов, густых теней и тихо шепчущих на ветру ветвей каштанов. Во всяком случае, он так считал, пока не оказался возле некрополя и не услышал мягкие странные шаги там, где проходил всего несколько минут назад.

Напрягся, но потом понял, что это какой-то небольшой зверь. С учетом того, что в парках встречались и зайцы, и лисы, он чуть расслабился и, остановившись, стал смотреть в дальний конец улицы, освещенной единственный масляным фонарем.

Маленькая темная фигурка неспешно вышла на теплый оранжевый свет, и Вир с трудом узнал белую кудлатую псину, что лежала в ногах у парусных дел мастера. Вздрогнул, нахмурился, считая, что ему показалось.

Глаза у собаки горели красным. Создавалось впечатление, что некто, ради шутки, зажег в маленькой черепушке жалкой шавки огонь. И тот оказался столь сильным, что просвечивал даже сквозь кости, придавая животному зловещий вид демона.

Заметив Вира, собака направилась к нему, все с той же меланхоличной неспешностью перебирая тонкими лапками. Он моргнул, надеясь, что наваждение исчезнет, но глаза собачонки продолжали гореть алым. И от внезапного «дыхания» той стороны, мурашки пробежали по спине ученика Нэ, а после он увидел это .

Тень, которую отбрасывала преследующая его зверушка, была жуткой. В десятки раз больше хозяина. Измененная, извращенная, гротескная. И Вир понял, что она не могла так исказиться, принять подобные очертания из-за единственного фонаря.

Что так просто не бывает.

И все же… было.

Он не хотел ждать момента, когда неспешная пушистая тварь дойдет до него. Пусть катится к шауттам, которые ее, без всякого сомнения, создали. Ловко подпрыгнув, он вцепился в вершину забора, подтянулся, перекинул ногу и приземлился на крышу усыпальницы, с нее на траву. А после, не разбирая дороги, в тусклом свете луны бросился по могильным плитам, прочь.

Вир бежал без паники, хоть ему и было страшно. Выискивал лучший и самый быстрый путь среди зарослей и старых мавзолеев. Понимал, что метаться, словно заяц, сейчас глупо. Подвернуть ногу или заблудиться — это значит задержаться, а счет шел на минуты. Мелкая собачонка с жуткими глазами, конечно, не преодолеет забор, но ей достанет ума пройти еще четыреста ярдов до решетчатых ворот и пробраться между прутьев, благо ее размеры подобное позволяли.

Так что Вир держал путь на темный контур на фоне звездного неба, торчащий над каштановой рощей — один из множества храмов Шестерых, отстроенных в Рионе. Дважды останавливался, оглядывался, прислушивался, стараясь дышать не очень громко. Тихо, пусто, но он не обманывал себя ложными надеждами.

Собака — это собака. Неважно сколь странной и маленькой она выглядит. Нюх у нее получше человеческого. Да и слух тоже. Если бы она не ленилась, то уже догнала его. Но и так найдет со временем.

На секунду Вир застыл, подумав, что ведь кроме собаки есть еще ее хозяин — тучный треттинец, выдающий себя за того, кем он не является. И уж не загоняют ли его в ловушку?

— Нет, — пробормотал он, на всякий случай доставая из-под рубашки нож. — Дорогу выбираю я сам.

Оказавшись рядом с кладбищенской стеной, он услышал далекую песню. Где-то в городе, возможно в квартале отсюда, продолжал гулять беспечный народ.

Негромкое рычание заставило Вира резко развернуться и покрепче сжать рукоятку ножа. Собака сидела на одном из памятников, приподняв губу и обнажив мелкие зубы. В горле у нее влажно клокотало, и в другое время стоило бы посмеяться над этим. Подобную шавку одним ударом ноги можно отправить к облакам. Но сейчас от нее просто смердело смертельной угрозой.