Алексей Пехов - Ткущие мрак [СИ c издательской обложкой]

Эйрисл лежал, таращась в сумрак, затянутый серым пологом, сжимая левой ладонью игральные кости, чувствуя, как их грани больно впиваются в кожу. Он быстро проснулся, ощущая на коже холод, и сделал несколько глубоких вдохов. У тумана появился необычный запах. Слабый, но неприятный: сырость с едва уловимым ароматом конского навоза, людского едкого пота и металла.

Лейтенант выбрался из отсыревшего за ночь шалаша, жалея, что они не могут разжечь огонь из-за запрета Нэ. Он рассеянно подумал, что надо позаботиться о коне, и тут же, окончательно придя в себя, понял, что Тиона с ним нет уже несколько месяцев.

Ему, всаднику, без лошади и верного друга было непривычно и тяжело.

Огляделся, заметил не собранное одеяло Нэ, которое уже успело покрыться росой. Искать ее в таком тумане не имело смысла.

Увесистая шишка прилетела сверху, ударив его в плечо. Он задрал голову, но не увидел ничего, кроме шероховатого ствола.

— Не стой столбом, — послышался знакомый голос. — Лезь. Только шею себе не сверни.

Она ловко сидела на толстой ветке довольно высоко от земли, куда залез бы не каждый человек. Эйрисл поискал подходящее место, чтобы расположиться и не грохнуться вниз, нашел развилку.

Нэ отковыряла от коры мутно-золотистый нарост — сгусток смолы, разломила надвое. Половину сунула в рот, захрустев, другую половину протянула лейтенанту. Тот покачал головой, отказываясь. Нэ бросила оставшееся в сумку, сказав:

— Мне же лучше.

— Это несъедобно.

— Вы, рожденные на юге, никогда не поймете простых радостей детства северян.

— Ты северянка?

Она, жуя, перегнала кусок смолы за щеку:

— Кальвеция мой родной город.

— Ты не похожа на кулийку.

— Много ты видел кулиек, как я погляжу.

— Таких высоких? Ни одной.

— Я старой крови.

— Что бы это ни означало, я впечатлен. Так зачем мы здесь?

— Считаю, что тебе будет полезно увидеть, как в настоящее возвращается прошлое. Светает, скоро начнется рубка.

— Как ты надеешься хоть что-то увидеть в таком тумане?

Ее тонких синеватых губ коснулся призрак улыбки:

— Ты молод. Еще не научился понимать мир. Слушать ветер, ощущать дыхание погоды. Все будет, прояви терпение.

Через четверть часа туман и вправду стал редеть от пробудившегося ветра, задувшего с юга. Слой за слоем опускался, пока не появилось сперва бледно-серое, а после бело-голубое небо и треугольники вершин, которые надвинулись и высились вокруг сплошным кольцом. Эйрисл с удивлением понял, что сосна, на которой они сидят, находится не в долине, а на высокой гряде, над обрывом.

И насколько глубок был этот обрыв, лейтенант совершенно не представлял, так как опустившийся туман пока еще закрывал «дно», создавая впечатление, что они поднялись выше облаков.

Наконец стала проступать земля — белая, запорошенная, с черными глянцевыми пятнами огромных камней, разбросанных тут и там, и серым овалом озера с подтаявшим льдом.

Здесь, на севере, долина сужалась, а к югу раздавалась, точно дно бутылки. Широкая, но неровная, с несколькими рощами голых деревьев, каменистым невысоким холмом на западе и укреплением — маленьким замком с двумя круглыми, очень грубыми оборонительными башнями.

Под замком, тускло поблескивая на слабом солнце сталью, формировался большой квадрат, состоящий из нескольких тысяч человек. Эйрисл узнал в нем ненавистную всем фихшейзцам баталию.

— Зрение меня подводит. — Нэ тоже изучала открывшееся перед ней. — Не видишь, что изображено на стягах?

— Слишком далеко. Люди отсюда выглядят букашками.

— Букашки. — Старуха словно бы основательно попробовала это слово, и вкус однозначно пришелся ей по душе. — Вполне емко. За замком, не знаю, кому он сейчас принадлежит, проход в Тараш. А вон те жучки, по мне, так истинные тарашийцы, мозги у них есть.

На холм от замка как раз взбиралось несколько цепочек «жучков». Там они вставали в линии, поворачиваясь на юг.

— Ну, воин. Что ты можешь сказать обо всем этом?

— На юге слишком много тумана, и я не вижу их противника. Пока все просто и эффективно. Сотни три… может, четыре… лучников на высотах, это же вон там возы со стрелами и палисад, да? Очень похоже. Баталия их защитит с левого фланга, с правого склон крутой, забираться по нему под стрелами глупый ход. Они же с позиции накроют любого, кто пойдет навстречу латной пехоте, и нанесут хороший урон. Хотя если баталия против баталии… — Он покрутил головой, пытаясь рассмотреть то, что скрывалось за медленно отступающей завесой, и видя, как из белизны выползают то глыбы, то деревья. — Не знаю. Но если у врага есть кавалерия, всадникам придется тяжело. Сплошные камни, никакого места для маневра. А зная, как горные готовятся к бою, там все вокруг перекопано, залито водой, воткнуты колья, и четверть лошадей сломают ноги или будут изранены прежде, чем доскачут до пик баталии.

Наконец они увидели вторую сторону. Еще одну баталию, совершенно жалкую по сравнению с силой, вставшей у замка. Человек пятьсот размеренно шагали, подняв вверх пики и алебарды, под едва слышимый отсюда ритм барабанов. На флангах их сопровождали два еще более малочисленных отряда, столь незначительных, что на них и вовсе не стоило обращать внимания.

Эйрисл подождал, надеясь, что на дороге появится еще кто-то. Но там было пусто.

— И это все? — удивился он. — Лучники превратят их в ежей, стоит подойти на дистанцию выстрела. Надеюсь, командир знает свое дело.

Нэ лишь подвигала челюстью, никак не комментируя происходящее.

Те, кто наступали на замок, как видно, знали, какую опасность несет невысокий холм, поэтому остановились загодя, у ограды заснеженного пастбища, куда не долетели стрелы. Эйрисл хмуро перебрал варианты. Он никогда не слышал, чтобы баталия сражалась с баталией, и не представлял лучшего решения для наступающих, кроме как отойти назад.

Да что там. Отправиться восвояси. По домам. Штурмовать тяжелой пехоте другую тяжелую пехоту, в плотном строю, под дождем стрел, да еще и в меньшинстве, наступая на подготовленные оборонительные позиции — это настоящее самоубийство.

А выжидать, что вместо обороны защитники замка пойдут в атаку — тоже глупо. Слишком хорошая у них позиция, и стрелки могут поражать противника не только с холма, но и со стен.

До ушей Эйрисла донеслось пение труб и рогов.

Два маленьких отряда с флангов наступавших двинулись вперед, растянувшись в тонкие цепочки. Один отправился к монолитной стене щитов и торчащих пик, гвизарм и алебард, а другой, не колеблясь, к холму.

— Что они, Шестеро меня спаси, делают? — ужаснулся Эйрисл и даже попытался привстать, но Нэ на него шикнула.

Он продолжал смотреть, и в глазах появилось знакомое чувство боли, а слюна во рту приобрела не менее знакомый кислый привкус. Как там, в Приграничном поясе, когда он ощутил это в первый раз.