Генри Пайпер - Звездный меч (сборник)

Менее удачные работы разделяли судьбу всех подобных: их либо уничтожали, либо они хранились у друзей художника.

По дороге Элвин увидел только одно произведение, которое привлекло его. Это было нечто, как бы состоящее из потоков света, смутно напоминающее нераскрытый цветок. Медленно вырастающий из небольшого цветового сгустка, он превращался в сложное переплетение спиралей и складок, затем внезапно исчезал, Потом цикл превращений начинался сначала. Элвин проследил за десятком пульсаций, каждый раз они чем-то отличались друг от друга, хотя основная структура оставалась неизменной.

Он знал, почему ему понравилась эта неосязаемая, изменчивая скульптура. Ритм ее движения вызывал ощущение пространства, даже бегства. По этой же причине, скорее всего, она не нравилась многим согражданам Элвина. Он запомнил имя автора и решил связаться с ним при первом же удобном случае.

Все дороги, как движущиеся, так и стационарные, кончались возле парка — зеленого сердца города. Здесь, на круглом пространстве диаметром в три мили, можно было увидеть, какой была Земля до тех пор, пока пустыня не поглотила все, за исключением Диаспара. Сначала шел широкий пояс травы, потом низкие деревья, которые становились все гуще, по мере того как человек входил под их сень. Человек шел вперед по пологому уклону, и когда он наконец выходил из леса, не оставалось даже намека на то, что он в городе, скрытом за завесой деревьев.

Широкий поток с несколькими заливами и заводями, который лежал перед Элвином, назывался просто Река. Никакого другого имени не нужно было. На определенном расстоянии друг от друга были перекинуты мостики, и река текла через парк, совершая полный замкнутый круг. Эта быстро текущая река, воды которой, пробежав шесть миль, вливались сами в себя, не казалась Элвину чем-то необычным. Он бы вообще никогда о ней не задумывался, если бы на одном из отрезков Реке не приходилось течь вверх. Однако в Диаспаре было множество вещей куда более странных.

В одном из заливов плавало человек десять молодых людей, и Элвин остановился понаблюдать за ними. Большинство из них он знал если не по имени, то наглядно. В какую-то минуту он чуть было не соблазнился включиться в их игру. Но тайна, которую он нес в себе, остановила его, и он удовлетворился ролью наблюдателя.

По внешнему облику никак нельзя было отличить друг от друга тех молодых жителей города, которые только в этом году вышли из. Пещеры Творения вместе с Элвином. Разница была только в росте, сложении, а не в каких-либо возрастных изменениях. Просто люди рождались такими. И хотя, как правило, существовала определенная зависимость — чем выше человек, тем он старше, — однако это был ненадежный критерий, поскольку соблюдался только в том случае, когда возраст измерялся столетиями.

Лицо было более надежным показателем. Некоторые из вновь рожденных были выше Элвина, но выражение их лиц носило отпечаток незрелости, удивления тем миром, в котором они очутились. Это сразу отличало их от других. Элвину было странно думать, что глубоко в их умах лежат нетронутые воспоминания о безграничных панорамах прошлых жизней, которые они вскоре вспомнят. Элвин завидовал им, хотя и не был уверен, стоит ли. Существовать впервые — это тот бесценный дар, который никогда не повторится. Как прекрасно наблюдать жизнь в первый раз, как будто ощущать свежесть рассвета. Если бы только существовали другие, похожие на него, с кем бы он мог делиться своими мыслями и чувствами!

Однако физически он был сделан из того же теста, что и эти дети, резвящиеся в воде. Тело человека совсем не изменилось за миллиарды лет со времен возникновения Диаспара, так как его основные параметры были навсегда впрессованы в память города. Конечно же, в сравнении с первоначальной примитивной формой оно стало несколько иным, хотя большинство изменений касалось внутренних органов, что было незаметно для глаза. За свою долгую историю человек перестраивал себя несколько раз в попытке избавиться от всех болезней, которым подвергалась плоть.

Такие ненужные принадлежности, как ногти и зубы, исчезли. Волосы остались только на голове — и ни единого следа на теле. Но что больше всего, пожалуй, поразило бы человека, жившего на Заре Человечества, так это отсутствие пупка. Его необъяснимое отсутствие дало бы огромную пищу для размышлений. И еще древний человек был бы озадачен тем, как с первого взгляда отличить мужчину от женщины. На первых порах можно было предположить, что разницы вообще не существует, что было бы серьезной ошибкой. При определенных обстоятельствах мужественность любого мужчины в Диаспаре не вызывала сомнений. Просто теперь мужские принадлежности были более тщательно и аккуратно упакованы и спрятаны, если в них не было необходимости. Тем самым был значительно исправлен предоставленный природой крайне неэлегантный и очень опасный первоначальный вариант.

Конечно же, человеческое тело больше не утруждало себя воспроизведением, так как это слишком важная область, чтобы ее можно было отдать на произвол случайных сочетаний хромосом. Однако, хотя о зачатии и рождении не осталось даже следа в памяти человека, секс остался. Даже в древнейшие времена только одна сотая часть сексуальной активности была связана с размножением. Исчезновение этого одного процента полностью изменило человеческое общество, а также значение слов “отец” и “мать”. Но влечение осталось. Только теперь удовлетворение этого желания не таило в себе никаких более глубоких целей, чем все остальные удовольствия.

Элвин оставил своих веселых сограждан и пошел в центр парка. Повсюду были едва заметные тропинки, многократно пересекающие аллею, обсаженную низким кустарником, и то там, то здесь ныряющие в неглубокие овраги между громадными, покрытыми лишайниками валунами. Гуляя однажды, он набрел на многогранный аппарат, не больше человеческой головы, который парил среди ветвей дерева. Никто не знал, сколько разновидностей роботов существует в Диаспаре. Они держались в стороне от людей и выполняли свои обязанности так хорошо и незаметно, что было странно повстречаться с каким-либо из них.

Вскоре Элвин ощутил незначительный подъем: он приближался к небольшому холму, расположенному в самом центре парка и, следовательно, в самом центре города. Здесь почти ничто не мешало взгляду, и он хорошо мог видеть вершину холма и здание лаконичной формы, венчающее холм. Чуть-чуть запыхавшись, он достиг цели и с удовольствием остановился отдохнуть возле одной из светло-розовых колонн, оглядываясь на проделанный путь.

Есть такие архитектурные формы, которые никогда не меняются, так как они совершенны. Гробница Ярлана Зея могла быть воздвигнута создателями храмов первых цивилизаций человечества. Хотя они вряд ли бы определили, из какого материала она сооружена. Крыша была прозрачной, открытой небу, а пол единственного помещения покрыт плитами, только на первый взгляд напоминавшими природный камень. С незапамятных времен по этим плитам ходили люди, но ни одного следа не осталось на невероятно твердом материале.