Генри Пайпер - Звездный меч (сборник)

Он внимательно вгляделся в лица советников и с воодушевлением продолжал:

— Наши предки построили Империю, которая достигла звезд. Человек свободно путешествовал по этим мирам — а сейчас его потомки боятся выглянуть за стены города. Сказать вам, почему? — Он умолк; в огромной пустой комнате все замерло.

— Мы боимся — да, боимся того, что случилось на заре истории. Мне рассказывали историю Лиса, хотя я и раньше о ней догадывался. Должны ли мы вечно прятаться в Диаспаре, как трусы, и делать вид, что, кроме нас, никого нет — и только потому, что миллиард лет назад Завоеватели сбросили нас обратно на Землю?

Он прикоснулся к их тайному страху, который сам не разделял и поэтому не мог полностью понять. Пусть теперь делают, что хотят; он рассказал всю правду, как понимал ее.

Президент мрачно посмотрел на него.

— Хочешь ли ты еще что-нибудь сказать, — спросил он, — прежде чем мы решим, что делать?

— Только одно. Я хотел бы взять с собой робота, когда пойду к Компьютеру.

— Но зачем? Ты же знаешь, что Компьютеру уже известно все, что происходило в этой комнате.

— И все же я хочу пойти, — вежливо, но упрямо ответил Элвин. — Прошу разрешения у Совета и Компьютера.

Прежде, чем Президент успел ответить, в комнате раздался ясный, спокойный голос. Элвин догадался, кто это говорит, хотя никогда раньше не слышал его. Информационные машины, которые были ни чем иным, как наружными придатками этого могучего интеллекта, могли разговаривать с человеком, но в их голосах не было такого явного оттенка мудрости и авторитета.

— Пусть он идет ко мне, — сказал Центральный Компьютер.

Элвин посмотрел на Президента. К его чести, он не воспользовался победой.

— Будет ли мне позволено уйти? — спросил он.

Президент окинул взглядом Зал Совета, не заметил возражений и несколько растерянно произнес:

— Очень хорошо. Прокторы пойдут с тобой и приведут тебя обратно, когда мы закончим обсуждение.

Элвин кивнул в знак благодарности, огромные двери открылись перед ним, и он медленно покинул комнату. Джесерак последовал за ним, и когда двери закрылись позади, Элвин повернулся к наставнику.

— Как ты думаешь, что сделает Совет? — с жаром спросил он.

Джесерак улыбнулся.

— Как всегда торопишься, не так ли? — сказал он. — Не знаю, чего стоят мои соображения, но думаю, они решат замуровать Гробницу Ярлана Зея, чтобы никто больше не повторил твое путешествие. Тогда Диаспар сможет жить по-прежнему, не боясь влияния внешнего мира.

— Этого я боялся больше всего, — с горечью проговорил Элвин.

— И ты все еще хочешь это предотвратить?

Элвин ответил не сразу. Он знал, что Джесераку известны его намерения, но его планы он предвидеть не мог, никаких планов попросту не было. В своем теперешнем состоянии он мог только импровизировать и действовать по обстоятельствам.

— Ты порицаешь меня? — вдруг спросил Элвин.

Джесерак с удивлением отметил новую интонацию в его голосе. То была нотка смирения — явно свидетельствовавшая, что Элвин впервые нуждался в чьем-то одобрении. Хотя это и тронуло Джесерака, но он был слишком умен и не воспринял это всерьез. Элвин находится в состоянии сильного напряжения, поэтому не стоит считать, что его характер изменился к лучшему.

— На этот вопрос трудно ответить, — медленно проговорил Джесерак. — Мне бы не хотелось сказать, что всякое знание ценно, и нельзя отрицать, что ты значительно пополнил наши знания. Но ты также навлек на нас новые беды. А что важнее, в конечном счете? Как часто ты задумывался над этим?

Какое-то мгновение учитель и ученик задумчиво глядели друг на друга — и понимали точку зрения друг друга как никогда раньше. Затем они одновременно повернулись и пошли по проходу прочь от Зала Совета, а эскорт скромно и терпеливо следовал сзади.

Элвин знал, что этот мир был создан не для человека. Под ослепительно голубыми светильниками, такими яркими, что болели глаза, уходили в бесконечность длинные и широкие коридоры. По этим широким проходам до сих пор двигались только роботы Диаспара, но никогда за долгие века не раздавалось эхо шагов человека.

Здесь находился подземный город, город машин, без которого Диаспар не мог бы существовать. Если подняться по коридору на несколько сотен метров выше, то можно было попасть в круглый зал, шириной в милю, крышу которого подпирали огромные колонны, выдерживавшие невероятную тяжесть Энергоцентра. Согласно картам, именно здесь Центральный Компьютер неустанно предавался размышлениям о судьбе Диаспара.

Они вошли в зал, значительно больший, чем Элвин мог себе представить. Но где же Компьютер? Он почему-то ожидал увидеть единую гигантскую машину, хотя и знал, что это наивно и смешно. Величественная и ирреальная панорама, представшая перед ним, заставила остановиться в удивлении и нерешительности.

Коридор, по которому они шли, заканчивался высоко в стене помещения — вероятно, самой большой из когда-либо построенных человеком пещер. По обе стороны находились пандусы, спускавшиеся к полу далеко внизу. Все ярко освещенное пространство было заполнено сотнями больших белых конструкций. Картина была настолько неожиданной, что Элвину показалось, будто он смотрит на подземный город: это неизгладимо яркое впечатление он навсегда сохранил в памяти. Знакомого блеска металла, который с давних времен человек привык связывать со своими слугами, нигде не было заметно.

Здесь находился конец эволюции, почти такой же древней, как человеческая. Начало ее терялось в тумане Веков Рассвета, когда человечество научилось управлять энергией и отправило бродить по свету шумные лязгающие машины. Энергия пара, воды и ветра сначала использовалась, а потом была забыта. На протяжении веков энергия материи правила миром, пока ее тоже не вытеснили. При каждом изменении старые машины забывались, и их место занимали новые. Прошли тысячелетия, и постепенно был найден идеал машины — идеал, бывший некогда мечтой, потом — далекой перспективой и наконец — реальностью.

Ни одна машина не должна иметь движущихся частей.

Такова была окончательная формула этого идеала. Чтобы достичь его, человеку понадобились сотни миллионов лет, и в мгновение своего триумфа он навсегда отвернулся от этой машины — она достигла совершенства и поэтому должна вечно поддерживать себя сама на службе у человека.

Элвин больше не задавался вопросом, которая из безмолвных конструкций — Центральный Компьютер. Он понимал, все они входят в его состав и простираются далеко за пределы этого зала, включая в себя все бесчисленные машины Диаспара, подвижные и неподвижные. Подобно тому как его мозг представлял собой сумму миллиардов отдельных клеток, расположенных в определенном порядке в объеме, ограниченном несколькими сантиметрами, так и физические элементы Центрального Компьютера были рассредоточены вдоль и поперек Диаспара. В этой комнате могла находиться всего лишь система переключения, соединявшая эти рассеянные структуры друг с другом.