Генри Пайпер - Звездный меч (сборник)

В его мозгу возникло две отдельные сущности, и одна из них умоляла робота опустить его на землю. Настоящий Элвин обессиленно ждал, он лишь слабо сопротивлялся силам, которые не мог одолеть. Он рисковал: нельзя было сказать наперед, подчинится ли его ненадежный спутник тем сложным приказам, которые он ему отдавал. Элвин приказал роботу ни при каких обстоятельствах не подчиняться его дальнейшим командам, пока они не окажутся в безопасности в Диаспаре. Таковы были инструкции. Если робот их выполнит, Элвин окажется вне пределов досягаемости для любого человека.

Не колеблясь ни минуты, машина ринулась по намеченному пути. Какая-то часть человека все еще продолжала умолять, чтобы его отпустили, но он знал, что теперь в безопасности. Очевидно, Серанис это тоже поняла, потому что борьба в его мозгу прекратилась. Элвин успокоился, как древний путешественник, привязанный к корабельной мачте; он слышал, как песня сирен затихает в черноте моря.

Но полностью Элвин успокоился только тогда, когда снова очутился в помещении с движущимися путями. Он все же опасался, что жители Лиса смогут остановить и даже повернуть вспять машину, в которой он ехал, и он, беспомощный, вернется туда, откуда сбежал. Но на обратном пути ничего не случилось, он был простым повторением пути из города. Через сорок минут после отправления из Лиса Элвин очутился в Гробнице Ярлана Зея.

Служители Совета уже ждали его, все в официальных черных мантиях, которые носили много веков назад. Такая торжественная встреча ничуть не испугала и не удивила Элвина. Он преодолел столько препятствий, что еще одно не имело для него никакого значения. С тех пор, как он покинул Диаспар, он так много узнал, что стал самоуверенным, даже самонадеянным. К тому же у него был странный, но могущественный союзник. Лучшие умы Лиса не смогли помешать ему, и он был уверен, что и Диаспару это не под силу.

В его убежденности было рациональное зерно, но частично оно основывалось на чем-то иррациональном — в Элвине постепенно укреплялась вера в судьбу. Загадочность его происхождения, успех в достижении того, что не удавалось еще ни одному человеку, то, как перед ним раскрывались новые горизонты, и то, как легко ему удавалось преодолевать препятствия, — все это придавало ему еще большую уверенность. Вера в свое предназначение — это ценнейший дар богов человеку, но Элвин не знал, скольких людей она погубила.

— Элвин, — сказал начальник городских прокторов, — нам приказано следовать за тобой повсюду, пока Совет не заслушает твое дело и не вынесет решение.

— В каком преступлении меня обвиняют? — спросил Элвин. Он все еще находился в состоянии душевного подъема после побега из Лиса и не принимал всерьез это неожиданное событие. Возможно, Хедрон заговорил; Элвин с досадой подумал, что Шут выдал его тайну.

— Пока обвинение не выдвинуто, — услышал он в ответ. — Если понадобится, его сформулируют после того, как выслушают тебя.

— Когда же это будет?

— Думаю, очень скоро. — Проктор явно чувствовал себя неловко, не зная, как приступить к выполнению такого неприятного задания. Он то обращался с Элвином как с согражданином, то, спохватившись, вспоминал об обязанностях охранника и напускал на себя подчеркнуто отчужденный вид.

— Этот робот, — сказал он резко, указывая на товарища Элвина, — откуда он? Это один из наших?

— Нет, — ответил Элвин. — Я нашел его в Лисе, в стране, где я побывал. Я привел его сюда, чтобы познакомить с Центральным Компьютером.

Это спокойное заявление вызвало некоторое смятение. Трудно было принять, что за пределами Диаспара что-то есть, но то, что Элвин привел с собой оттуда какое-то существо и предлагал представить его главному мозгу города, было куда хуже. На лицах прокторов отразился такой ужас и беспомощность, что Элвин с трудом удержался от смеха.

Пока они шли через парк и державшийся в отдалении эскорт обсуждал что-то взволнованным шепотом, Элвин обдумывал свой следующий шаг. В первую очередь, ему нужно разузнать, что именно произошло в городе за время его отсутствия. Серанис сказала, что Хедрон исчез. В Диаспаре множество мест, где можно укрыться, и поскольку Шут непревзойденно знает город, его вряд ли найдут, пока он сам не пожелает объявиться. Элвин подумал, что можно оставить записку Хедрону и договориться о встрече. Однако в присутствии охраны это может оказаться невыполнимым.

Сопровождение было весьма ненавязчивым, и к тому времени, как он добрался до дома, Элвин почти забыл о существовании прокторов, решив, что они не станут вмешиваться в его действия, пока он не попытается покинуть Диаспар. А такого намерения у него пока не было. Он был уверен: вернуться в Лис прежним путем больше нельзя. Подземная транспортная система уже, очевидно, выведена из строя Серанис и ее коллегами.

Прокторы не пошли за ним в комнату: они знали, что из нее был только один выход, и остановились перед ним. Не имея никаких инструкций относительно робота, они позволили ему следовать за Элвином. Поскольку это была машина незнакомой конструкции, они не хотели с ней связываться, тем более, по ее поведению нельзя было понять: слуга ли она Элвину или действует по собственному усмотрению. Из-за этой неопределенности они решили не обращать на нее внимания.

Как только стена сомкнулась за ним, Элвин материализовал свой любимый диван и упал на него. Наслаждаясь знакомым окружением, он сделал последнее усилие, вызвал из ячеек памяти живописные и скульптурные изображения и стал критически их изучать. Они и раньше его не удовлетворяли, теперь же откровенно не нравились. Тот, кто их создал, больше не существовал; Элвину показалось, что за те несколько дней, что он не был в Диаспаре, он накопил опыт целой жизни.

Вместо того, чтобы вернуть их на Берега Памяти, он стер эти юношеские произведения, уничтожив навсегда. В комнате снова не осталось ничего, кроме кушетки, на которой он развалился, и робота, смотревшего на него широко открытыми непроницаемыми глазами. Интересно, что он думает о Диаспаре, подумал Элвин. Тут он вспомнил, что робот здесь не впервые: он знал город в последние дни общения со звездами.

Только почувствовав себя по-настоящему дома, он начал вызывать своих друзей. Он начал с Эристона и Этании, скорее из чувства долга, чем из желания снова увидеть их и поговорить. Он не расстроился, когда автоответчик сообщил, что их нет, но оставил для них уведомление о своем возвращении. В этом не было необходимости, поскольку весь город уже должен был знать о том, что он вернулся. Однако Элвин решил, что они оценят то, что он о них вспомнил. Он начинал учиться проявлять внимание к окружающим, хотя делал это неосознанно. А это только тогда ценится, когда проявляется спонтанно.