Генри Пайпер - Звездный меч (сборник)

Остальные считали это большой шуткой. Полагали, еще большей шуткой была бы отправка этих кораблей на Танит сейчас, когда здесь предупреждены и готовы к встрече.

Беспокоить теперь должно было совсем другое. Во-первых, изменилось отношение его величества Энгуса I. На возвратившемся “Биче космоса” новоиспеченный барон Валкенхейн доставил Траску, наряду с титулом принца и пожалованием в вице-короли Танита, очень сердечное, теплое и дружеское поздравление, записанное на аудиовидеокассету. Энгус говорил без головного убора, сидя за столом и покуривая сигарету. На аудиовидеокассете, пришедшей со вторым кораблем, поздравление было таким же сердечным, но король не курил, а на голове его красовалось украшение в виде золотого обруча, одеваемое под корону.

Через полтора года, ко времени, когда в строю были три корабля, курсировавшие с трехмесячным интервалом, он говорил с трона, будучи в короне и называя себя в первом лице множественного числа, а Траска — в третьем лице единственного. К концу четвертого года не поступило ни одного аудиовизуального послания, за исключением глухого намека Роварда Гроффиса на то, что Его Величество считает непристойным, если подданный обращается к нему сидя, даже по аудиовидео. Далее шло личное послание от Гроффиса — ныне премьер-министра, — в достаточной степени оправдывавшее позицию, которую вынужденно занял Его Величество, раз и навсегда отстаивая свое королевское достоинство и что, в конце концов, существует разница между позицией и достоинством герцога Уордсхейвенского и планетарного короля Грэма.

Принц Траск Танитский не совсем понимал, в чем тут разница. Король — первый дворянин планеты. Даже короли вроде экскалибурского Родолфа или фламбержского Наполиона не пытались такого делать. В дальнейшем Траск обращался к премьер-министру с поздравлениями и отчетами в первом лице, на что Гроффис отвечал таким же образом.

Изменились не только форма, но и содержание посланий с Грэма. Его Величество не выражал недовольства. Его Величество выражал свое удивление. Его Величество переживал, что Его Величества колониальное владение Танит недостаточно пополняет королевскую казну. И Его Величество переживал, что принц Траск слишком много внимания уделяет торговле и недостаточно — рейдам. В конце концов, к чему бартерная торговля с варварами, если все необходимое можно забрать у них силой?

И возникло дело “Синей кометы”, корабля графа Лайонела Ньюхейвенского. Больше всего Его Величеству не нравилось, что граф Ньюхейвенский торгует с Танитом через свой космический порт. Все товары с Танита должны проходить через уордсхейвенский космопорт.

— Послушайте, Ровард, — произнес Траск перед аудиовидеокамерой, записывающей его ответ Гроффису. — Вы видели “Бич космоса”, когда он вернулся, верно? Именно такое случается с кораблем, рейдирующим по планете, где ничего стоящего не возьмешь. На Беовулфе делящихся веществ сколько угодно, они дают нам столько плутония, сколько можем загрузить, в обмен на гадолиний, продаваемый им нами по ценам, в два раза превышающим цены Миров Меча. На Аматерасу меняем плутоний на гадолиний и получаем его почти за половину цены, существующей в Мирах Меча. — Он держал нажатой стоп-кнопку, пока не вспомнил древнего изречения. — Можете процитировать мои слова: кто бы ни был внушивший королю мысль о том, что это — нехороший бизнес для Его Величества или королевства, он далеко не друг королю.

Теперь о жалобе относительно “Синей кометы”. Пока она принадлежит графу Ньюхейвенскому и работает на него, пайщиком экспедиции на Танит, этот корабль имеет право там торговать.

Траска удивляло, почему Его Величество не помешал Лайонелу Ньюхейвенскому отправить “Синюю комету” с Грэма. От капитана вновь возвратившегося корабля Траск узнал следующее.

— Он не посмел, вот почему. Он — король до тех пор, пока крупным лордам вроде графа Лайонела или Джориса Бигглерспортского и Алена Нортпортского этого хочется. У Лайонела больше солдат, пушек и средств антигравитации, чем у него. На Грэме нынче все спокойно, даже прекратилась война на Саутмейнском континенте. И всем хочется, чтобы так продолжалось. Даже король Энгус не настолько спятил, чтобы развязать войну. Во всяком случае, не совсем спятил.

— Еще не спятил?

Капитан “Синей кометы”, один из вассальных баронов графа Лайонела, промолчал.

— Вам надо бы знать, принц Траск, — сказал он. — Бабка Эндрэя Даннена была матерью короля. Его отец — старый барон Зэрвас Блэклиффский. Последние двадцать лет жизни его называли инвалидом. За ним всегда ухаживали два санитара с Отто Харкемана каждый. Говорили, что он был немного эксцентричным.

Несчастного деда герцога Энгуса добрые люди предпочитали избегать. Каждый, кому была дорога его голова на плечах, видимо, старался избегать несчастного деда короля Энгуса.

Из “Синей кометы” вышел и Лотар Ффэйл. Он был так же откровенен.

— Я не вернусь. Большую часть денежных средств Уордсхейвенского банка перевожу сюда; отныне он становится отделением Танитского банка. Бизнес делают здесь. В Уордсхейвене вообще становится невозможно заниматься бизнесом. Как ограничились возможности!

— Так что же происходит?

— Первое — размер налога. Похоже, чем больше денег поступает отсюда, тем выше на Грэме налоги. И еще дискриминационные налоги: ущемляются мелкие землевладельцы и бароны-промышленники. А поддержка оказывается нескольким крупным. Спассо и его команде.

— Что, барону Спассо?

Ффэйл кивнул:

— Речь идет о доброй половине Глэспита. Многие глэспитские бароны лишились своих баронатов, а некоторые — и голов, когда избавились от герцога Омфрэя. Очевидно, зрел заговор против жизни Его Величества. Заговор был раскрыт благодаря рвению и бдительности сэра Гарвена Спассо, которого возвели в пэры и которому пожаловали земли и поместья этих заговорщиков.

— Вы сказали, бизнес как таковой идет плохо?

Ффэйл кивнул снова:

— Большой танитский бум пошел на убыль. Акций продано больше, чем имеется в наличии; все хотели их купить. И им бы никогда не удалось построить два последних корабля — “Веронику” и “Добрую надежду”; прибыль не покрыла бы расходов. Кроме того, вы создаете собственную промышленность и сами производите оборудование и вооружение, а это вызвало промышленный кризис на Грэме. Рад, что Левайна Карволл вложила достаточно средств, чтобы жить на ренту. И, наконец, рынок товаров массового спроса наводнен поступающим отсюда товаром, конкурирующим с грэмским.

Да, это было объяснимо. В кладовых корабля, совершавшего регулярные рейсы на Грэм, перевозилось достаточно золота, драгоценных камней и тому подобного, чтобы хорошо заплатить за перевозку. Крупногабаритные товары, что в грузовых трюмах, фактически перевозились бесплатно и никакой прибыли не давали, а на борт корабля принимали товары, которые в обычном порядке никто бы для реализации на другой планете не отгружал. В шестисотметровом корабле оставалось очень много свободного места для грузов.