Стивен Эриксон - Буря Жнеца

Увалень подскочил к окну: – Сержант! Новая толпища!

– Арбалетчики вперед!

Хеллиан прищурилась, разглядывая чудной дом на той стороне улицы. Дом фактора, насколько она помнит. Подходящий на вид. Дорогой, безвкусный. Она подняла залитый кровью меч: – Вон там займем оборону.

Урб что-то проворчал и сплюнул красным – может, бетель жует? Некоторые люди занимаются подобным, если тело просит утешения. Сама она только что полным ртом отхлебнула местного пойла. Похоже на бамбук, настоянный на собачьей моче. Но забористо. Она взмахнула рукой.

За Урбом последовали остальные, кроме Замазки и Тавоса Понда – обоих изрубили в капусту во время обороны переулка. – Я в арьергарде, – объяснила она, когда шестеро морпехов прошли мимо. – Построились в линию, быстро! Смотрите у меня!

Еще один глоток. Хуже пошло. И какой дурак пьет подобное?

Она двинулась последней. На середине пути до дома – или на трети пути? – не меньше сотни Тисте Эдур появилось с главной улицы. Она отбросила глиняный жбан и встала в оборонительную позицию. За ней ведь арьергард, верно? Сдержать их…

Первая шеренга Эдур остановилась. Поднялись копья.

– Так нечестно! – выкрикнула Хеллиан, поднимая щит и готовясь присесть – но это был вовсе не щит, а крышка жбана. Она уставилась на ручку: – Нет, это не для боя сделано…

Три дня и три ночи беспрерывного броска от берега реки – и вот теперь звуки боя впереди. Он потерял капрала две ночи назад – дурак упал в заброшенный колодец – вот только что был рядом, и нет его. Пробил сплетение корней – почти до самой воды – ударился головой, шея громко щелкнула – ну разве не забавно, что Худ записался в морскую пехоту и все время рядом – вот, устроил капралу повешение одновременно с утоплением. Бадан Грук потерял капрала и теперь таскает рядом Досаду – не официальное повышение, Досада не особенно годится – но у нее холодный глаз – когда не занята пожиранием всего съедобного, что попало в руки.

И вот она, легка на помине – присела рядом с Баданом Груком, сержантом Пятого взвода Третьей роты Восьмого легиона, подняла бледное круглое лицо, показав холодно-серые глаза. – Мы типа устали, сержант.

Бадан Грук был дальхонезцем, но происходил не из племен северных саванн. Он рожден в джунглях юга, в половине дня пути к берегу. Кожа черная, как у Тисте Анди, и складка эпиканта в уголках глаз такая выраженная, что почти не видно белков. Неразговорчивый человек. Он больше всего любит безлунные ночи, хотя Накипь вечно жалуется – сержант пропадает с глаз именно тогда, когда особо нужен.

Но сейчас разгар солнечного дня. Как сержант Грук тоскует о полумраке дождевых лесов родины! – Стой здесь, Досада, – приказал он, повернулся и подполз к сержанту Чопору, возглавлявшего остальных морпехов. В его Десятом взводе тоже недостает одного солдата; а вот в Четвертом взводе не хватает уже двоих, в том числе сержанта Смолу. Эта мысль вызвала у Грука болезненный спазм. Она была из родного племени. Проклятие! Она стала причиной, по которой он записался в армию. За ней и в походе шагать было легче.

Бадан Грук подобрался еще ближе, позвал к себе Чопора и его капрала Ловчего. Все трое уселись в отдалении от солдат. – Итак, – выдохнул Бадан, – мы их обойдем?

Сухое вытянутое лицо Чопора стало кислым – так всегда бывало, когда кто-нибудь обращался к нему. Бадан не знал подробностей его прошлой жизни, кроме очевидного – Чопор сделал что-то дурное, достаточно дурное, чтобы пуститься в бега, бросив все имущество (он из Квона, из благородной фамилии). Хорошо, что и благородные замашки он тоже бросил.

Услышав тихий вопрос Бадана, капрал Ловчий хмыкнул и отвел глаза.

– Ты здесь, – сказал картулианцу Бадан, – значит, принимай участие.

Ловчий пожал плечами: – Мы бежим от самой реки, сержант. Мы петляли и пригибались, пока все три наших мага не выдохлись. Похожи на ходячих мертвецов. – Он кивнул в сторону севера: – Там морская пехота, и она дерется. У нас всего один панцирник и один сапер…

– Один сержант и один капрал, – закончил за него Бадан.

– Всего нас семнадцать. Да, я видел, на что способны твои тяжелые. И я сам, и сержант Чопор скажем, что Оглянись, Спешка и Мелоч не хуже Релико и Больше Некуда. У Мёда все еще есть три долбашки и половина запаса жульков – остальные Целуй-Сюда истратила, когда они со Смолой пошли и…

– Ладно, – оборвал его Бадан, не желая слушать, что именно случилось со Смолой и Целуй-Сюда, потому что Целуй-Сюда была причиной, по которой записалась Смола. Ничего нет хорошего следовать за женщиной, которая восхищена другой женщиной – пусть та и была ей сестрой. Но теперь обеих нет, вот и все дела. – Чопор?

Квонец поскреб редкую бороденку – боги, как еще молод невезучий ублюдок! – и оценивающе посмотрел на ждущих ответа солдат. Внезапно улыбнулся: – Погляди на Смертоноса, Бадан. Вот солдат, которому сам Зубастик дал прозвище в первый же день на Малазе. До сих пор не знаю – это была шутка? Смертонос до сих пор капли крови не пролил – разве что своей, когда давил комара. Ты сам, Бадан Грук, заменяешь весь Верховный Совет Даль Хона, твои безлунные тени наводят священный ужас на Эдур – как будто это духи ночи. Я сам удивляюсь, каким это образом тебе удается быть невидимым. У нас есть ты, Неп Борозда, Релико, Неллер. Шелковый Ремень и Мулван Бояка на подходе. Мы шли на войну, так? Значит, пора воевать.

«Может, ты шел на войну, Чопор. А я просто старался выжить». Бадан еще мгновение смотрел на собеседников, потом встал во весь рост – он был по плечо Чопору – и вытащил из кобуры, висевшей на широкой спине, меч-серп. Поудобнее взялся за рукоять, сделанную из слоновьего клыка. Присмотрелся к двум тонким кривым лезвиям из отатарала. Ветбела, так называется это оружие на родном языке, «поцелуй кость». Лезвия не особенно длинные, ими можно разрезать плоть, но не перерубить длинные кости, ведь бедренные кости – лучшие трофеи. Их полируют, украшают сценами славной гибели прежнего владельца. Воин, желающий завоевать сердце женщины, должен положить у порога ее хижины немало подобных трофеев, доказав свою смелость и ловкость.

«Никогда не умел с толком использовать эту штуку. Ни одного бедра в подарок Смоле». И кивнул: – Пора собирать трофеи.

В пятнадцати шагах оттуда Мёд толкнул Накипь: – Эй, любимая! Кажись, сегодня бросаем жульки.

– Не зови меня так, – сказала женщина – сапер недовольным тоном. Она сама видела, как Бадан прошел назад, туда, где пряталась Досада, видела, как капрал Ловчий вернулся по следам отряда, чтобы позвать сюда капрала Четвертого взвода Превалака Обода (он с Мелочем и Спешкой охранял все их задницы). Между солдат явно пронесся слушок – она видела, как все напряглись, начали осматривать оружие, плотнее пристегивать кирасы и шлемы. Наконец она буркнула: – Ладно, Мёд. Похоже – видит Худ, мне обидно признавать – ты все понял правильно.