Андрей Романов - Шахматы дьявола

— При Бородино мы красиво пошли в атаку. Видели бы вы молодой человек это зрелище. Весь эскадрон на лошадях черной масти. Гусарские мундиры блистали позолотой, всадники, как на подбор — все красавцы, — тем временем невозмутимо рассказывал старик.

— Это вы называете здравым умом? — возмутился Степан.

— Странный ты человек Степа. С удовольствием растопыриваешь свои уши, позволяя повесить на них лапшу, и возмущаешься, когда слышишь чистую правду, — рассмеялся Григорий.

— Прекратите смеяться, и переведите свой бред на нормальный язык, — попросил Степан.

— В русско-японской войне старик не участвовал, а при Бородино действительно мчался на своей кляче в атаку. Один хорунжий взял его на пику, после чего бравый гусар свалился в лужу.

— Боже мой, посмотрите на этого хвастуна, — возмутился старик. — Тебе повезло, что в это время мне попала в глаза пыль.

— Плохому танцору все время, что-то мешает, — язвительно заметил Григорий.

— Какой ты злопамятный. Я мог бы напомнить, как при Аустерлиц сшиб тебя с коня.

— Я разрешил тебе это сделать. Мой срок службы в кавалергардах заканчивался. Нужно было менять имя. Вот я и воспользовался героической смертью.

— Григорий, вы знаете этого старика? — возмутился Степан. — Что за спектакль вы пере до мной разыграли?

— Я пытался тебя отговорить делать глупости, но ты меня не захотел слушать, — напомнил Григорий. — Разреши представить тебе моего давнего друга — Гуго Лангонский.

Француз поднялся на ноги и церемониально поклонился.

— Гуго, мне тоже очень интересно, зачем этот нелепый маскарад? — спросил Григорий.

— Мне пришлось удариться в бега. После того, как ты позвонил и сообщил о своем приезде, случилась маленькая неприятность.

— На тебя ополчились мужья-рогоносцы? — предположил Григорий.

— Хуже. Жители трех деревень жаждут моей смерти.

— Что ты натворил в этот раз?

— Мне захотелось пожить в этом замечательном крае. Я построил в чаще леса избушку и наслаждался жизнью. Иногда посещал близлежащие деревни, чтобы не одичать. Народ здесь собрался религиозный, но вот беда — священников в эту глушь на аркане не затащишь. Пришлось взять на себя обязанности проповедника. В одной деревне живут православные, в другой мусульмане, а в третьей буддисты. Один раз в месяц, но в разные дни, я приходил в деревни и просвещал этих несчастных, отвечал на их вопросы, разъяснял сложные религиозные постулаты. Видел бы ты, как светились лица этих людей после моих проповедей.

— Большего кощунства ты придумать не мог, — горестно вздохнул Григорий.

— Какое кощунство? Я все эти религии знаю лучше любого святоши. Могу наизусть цитировать и Коран, и Библию. От чистого сердца рассказывал людям то, что они хотели слышать.

— Не трудно догадаться, что тебя, в конце концов, разоблачили.

— Думаю, что на меня кто-то настучал. В один прекрасный день, к моей хижине пришли мужики из всех трех деревень. Нашли мои парики и одежды священнослужителей.

— Улики на лицо, — рассмеялся Григорий. — После этого начался суд.

— Какой суд? Мне даже слово не дали сказать. Огрели по спине колом, мусульмане схватились за ножи. Удивляюсь, как я вырвался из рук этих кровожадных фанатиков. Все мои проповеди, в которых я призывал к миру и любви были забыты, — вздохнул Гуго.

— Не переживай. Своим ужасным поступком ты смог добиться того, чего не могут сделать многие политики, — попытался успокоить своего друга Григорий.

— Ты это о чем? — подозрительно спросил Гуго, почувствовав в словах своего друга подвох.

— Тебе удалось объединить людей разных религий. По твоим словам, они выступили дружным и единым фронтом на борьбу с шарлатаном, — рассмеялся Григорий.

— Вместо того, чтобы смеяться, посочувствовал бы. Они сожгли мой дом. Теперь я, как последний бомж, вынужден скитаться по бескрайней России с протянутой рукой, жить подаяниями и вести нищенское существование.

Степан растерянно слушал горестное повествование Гуги. Сначала ему было смешно, но под конец монолога у него невольно увлажнились глаза. Это заметил Григорий.

— Гуго, хватит паясничать. Ты довел до слез молодого человека.

— Это от того, что у него доброе сердце, а у тебя вместо него камень.

— Нет. Это от того, что юноша твое кривлянье принимает за чистую монету. Он не знает, что у новоиспеченного бомжа под Парижем стоит особняк, похожий на дворец, а в швейцарских банках открыты счета с бесконечной вереницей нулей после цифры один.

— Прекрати считать чужие копейки. Лучше скажи, зачем ты сюда приехал?

— Я тоже в бегах. За мной началась настоящая охота. Вот и решил у тебя отсидеться.

— Время ты выбрал неудачное, — вздохнул Гуго. — Как ты понимаешь, мне отсюда надо срочно удалиться.

— Тогда наш путь лежит в Германию, — сообщил Григорий. — Думаю, что Бертольд не откажется принять старых друзей.

Поезд быстро мчался по бескрайним просторам Сибири. Чтобы не скучать в пути, Григорий набрал кучу различных газет. Гуго часами раскладывал пасьянсы, а Степан развлекался детективами.

— Чем сейчас занимается Роберт? — спросил Гуго.

— Организовал археологическую экспедицию в Аргентину. Хочет найти вещественные доказательства пребывания там европейцев до открытия Америки Колумбом, — ответил Григорий.

— Не проще было поискать в архивах тамплиеров?

— Ты же знаешь, что большая часть архивов бесследно исчезла.

— Почему Бертольд к нему не присоединился?

— Он сейчас увлекся клонированием.

— Хочет создать своего двойника? — рассмеялся Гуго.

— Нет. Хочет решить продовольственную проблему для будущих поколений.

— Эти трудоголики никогда не успокоятся.

— Тебе бы не мешало тоже чем-нибудь полезным заняться. Сколько можно развлекаться?

— Ты же знаешь, как много я сделал полезного, — обиделся Гуго. — Это столетие я решил посвятить отдыху.

— Все твои труды праведные были направлены на индустрию развлечений и наслаждений, — усмехнулся Григорий.

— Что в этом плохого? Люди получили прекрасное вино, которое из столетия в столетие не теряет своей популярности. Женщины наслаждаются прекрасными духами, которые сводят с ума мужчин. Все довольны, все смеются.

— Извините, что вмешиваюсь в ваш разговор, но не мог ли бы вы просветить меня, о чем идет речь? — спросил Степан с верхней полки.

— Прожив несколько столетий, мы пришли к выводу, что наше предназначение состоит в том, чтобы помогать не отдельному человеку, а всему человечеству, — стал пояснять Григорий. — Сейчас для нас не имеет значение, в какой стране мы проживаем. Мы не работаем на правительства, не решаем проблемы отдельно взятых государств.