Брэнден Кэмпбелл - Щит Ваала: Омнибус

С пронзительным стрёкотом враги появились из дымчатого мрака. Рои гормогаунтов мчались к добыче, сверкая когтями в угасающем свете полостных ламп, их гнала вперёд пульсирующая воля чудовищных надзирателей. Сотни гаунтов казались сплошной кипящей волной из дёргающихся конечностей и голодных пастей, готовых поглотить биоматерию города-улья до последнего клочка.

Улей Гауркал был последней из великих Кантипурских Пустых Гор, и скоро его, как и другие города, уничтожат прожорливые порождения флота — улья Левиафана. Труды веков и бесчисленных поколений сгинут за считанные часы, а когда-то процветавший Кантипур высосут дочиста и превратят в безжизненную скалу пришедшие извне чудовища, ульи-корабли, мерзкие, раздувшиеся и уже сейчас висящие в верхней атмосфере планеты.

Тираниды мчались по изуродованным битвами улицам жилого квартала к кольцам многометровой ширины мраморных ступеней, ведущих из подобного пещере улья к широкому украшенному статуями проспекту, а затем прочь из искусственной горы на открытое плато. Там находился космопорт Рана. В лучшие времена сотни тысяч путешественников спускались и поднимались по широким ступеням, приходили и уходили. Теперь же ступени покрылись выбоинами кратеров и были замараны кровью — как людей, так и чудовищ.

Там же теперь толпились остатки некогда гордого народа, спешащие к сомнительному прибежищу среди далёких звёзд. Именно эти окровавленные беженцы и привлекали тиранидов, но когда жаждущие плоти твари появились из темноты, навстречу им из толп паникующих людей вышли гиганты, преградившие хищникам путь к добыче.

— Следуем установленной стратагеме, братья, — обратился Варрон Тигурий, старший библиарий Ультрадесантников, к выстроившимся вокруг него боевым братьям, ведя их на битву. — Убивайте первыми синаптических существ. Мы должны действовать быстро. Время не на нашей стороне.

— Спасибо за напоминание, старший библиарий. В гуще боя я мог забыть полученные приказы, — раздался в воксе ответ.

— Я лишь исполняю свой долг, сержант, — слабо улыбнулся Тигурий. — Как и мы все. Начинайте, когда будете готовы.

В своём лазурном силовом доспехе и причудливо украшенном психическом капюшоне, одновременно знаке положения и защите тела и разума на бритой и покрытой шрамами голове Тигурий выделялся даже среди лучших воинов ордена. С его нагрудника свисали свитки, невыразимо древние пергаменты и печати чистоты, в одной руке он сжимал великолепный психосиловой посох, а другую держал на рукояти болт-пистолета мастерской ручной работы.

— Начинаем.

Ответ был отрывисто — грубым, но другого он и не ждал. Арьергвардейцы не любили бросаться словами, а их сержант, Рицимер, выделялся сдержанностью даже в этом отборном подразделении. Спокойный, расторопный, бесстрастный — словом, идеальный выбор для командования арьергардом. Да, среди сынов Дорна он бы чувствовал себя как дома, но по воле судьбы стал Ультрадесантником, а не Имперским Кулаком.

Через мгновение один за другим загрохотали болтеры, выпуская отрывистые очереди. Снаряды «адского пламени» с глухим стуком пробили широкие бронированные черепа воинов — тиранидов, а затем выпустили внутрь свою смертоносную начинку. Твари зашатались, неловко пробираясь сквозь рой низших собратьев. Один из воинов рухнул назад, и из его развороченного черепа повалил желтоватый дым. Другой сделал несколько неловких шагов, царапая асфальт кончиками костяных мечей, а затем тяжело осел и перевернулся, забившись в судорогах. Третий продолжал идти, словно не замечая истекающие ихором пробоины в голове.

— Укреплённые черепные кости, — доложил Рицимер.

— Да, — ответил Тигурий. Он уже спускался по ступеням. — Я разберусь с ним. Удерживайте позиции.

Он сконцентрировался на воине — тираниде и создал в разуме мысль-убийцу — мысль смертоносно быструю и острую, закалённую в пламени его праведного гнева. Взмахом руки он отправил её в полёт и ощутил удар так, словно нанёс его кулаком. Тиранид пошатнулся, вздыбился, взвыл.

Он протянул руку, словно собирая переплетённые нити мысли, и дёрнул — быстро и резко. Тиранид содрогнулся в корчах, и фонтан раскалённого пара вырвался из его челюстей. Воин осел, пронзительно визжа, размахивая лапами. Но поток гормогаунтов мчался вперёд, обходя, перепрыгивая своего поверженного вожака, с бездумной яростью следуя его последнему приказу.

— Отступайте, старший библиарий.

— Нет, думаю это лишнее, — ответил Тигурий, смотря на рой. — Я уже сражался с такими зверями и знаю, как загонять их в норы. Удерживайте позиции. Уничтожайте всех, кто прорвётся мимо меня. Я сокрушу их.

Он широко развёл руки и медленно выдохнул. В разуме библиария промелькнули сутры силы и стойкости. Затем он свёл руки вместе, сжимая посох. Воздух вокруг словно сгустился, когда Тигурий замахнулся и ударил им об землю. Брусчатка треснула и раскололась, пар и дым поднялись над волной разрушения, мчащейся вперёд, разрывающей улицу на части. Ослабленное чужеродными побегами здание рухнуло на рой, погребя под собой многих нерасторопных гормогаунтов. Но другие, не думая об опасности, мчались вперёд, проносились через облака пыли навстречу добыче.

— Давайте, — прошептал Тигурий. — Придите и умрите, маленькие жуки.

И в это же мгновение он ощутил едкий жар разума улья, давящего на него из глаз каждой суетливой твари. Жар опустился жутким грузом на душу и разум библиария, но тот приветствовал знакомую тяжесть.

Возможно, когда — то его душа могла и отшатнуться от огромной чёрной тени в варпе, но теперь он знал её тайны, а зная их, мог использовать. Через такой контакт он узнал то, что знает тень, её желания и, что важнее, её слабости. Он мог чувствовать гонящие прислужников разума улья узы контроля и инстинктов, а потому легко их разрывать.

Спустя мгновения его со всех сторон окружили скачущие гормогаунты, рассекающие когтями воздух. Тигурий вытащил болт — пистолет. Он стрелял быстро, целясь туда, где окажутся прыгучие твари, а не туда, где они были. И тираниды падали с расколотыми черепами. Он обернулся, ударив посохом по широкой дуге, и сбил на лету третьего ксеноса. Укреплённое древко посоха, направляемое генетически усиленными мускулами, пробило шипастый панцирь существа, рухнувшего на землю, слабо дёргающегося.

И когда вокруг забурлил остальной рой, Тигурий поднял посох, словно знамя, и дал волю своей ярости. Воздух вокруг замерцал, а затем он ударил кнутом своего разума с грохотом достаточно сильным, чтобы в окнах вокруг разбились немногие уцелевшие стёкла. Летящих гаунтов разорвало, их тела изуродовала до неузнаваемости обрушившаяся канонада чистой психической мощи. Когда же всё затихло, повсюду со стен жилых домов стекал ихор, а выжившие в бойне гаунты суетливо бежали туда, откуда и пришли.