Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)

Джери не стал спрашивать, как Корум окажется в роще, да и сам Корум еще не думал над этой проблемой. Придут в действие какие-то странные законы — это было все, что им стоило знать. И очень многое зависело от внутренней силы людей, ждавших в дубовой роще и взывающих к нему.

Вместе они быстро подобрали остальное вооружение и поднялись на зубчатую стену замка. Отсюда открывался вид на необъятный океан к западу и обширные леса и болота, что тянулись к востоку. В бескрайнем чистом и синем небе ярко светило солнце. День был теплым и спокойным. Они говорили о старых временах, вспоминали погибших друзей и гибель изгнанных богов; зашел разговор о Квилле, который обладал мощью, большей чем у любого Владыки Порядка или Владыки Хаоса и который, казалось, не боялся никого и ничего. Они стали предполагать, куда могли исчезнуть Квилл и его брат Ринн — может, они попали в другие миры за пределами пятнадцати плоскостей, и интересно, напоминают ли хоть как-то эти миры Землю.

— И кроме того, конечно, — сказал Джери, — возникает вопрос о Совмещении миллиона сфер и о том, что произойдет, когда слияние завершится. Как ты думаешь, оно уже подошло к концу?

— После Совмещения будут новые законы. Но кто их установит? И для кого? — Корум прислонился к стене, глядя на узкий залив. — Подозреваю, что эти законы придется устанавливать нам. Но мы же ничего не знаем. Мы даже не знаем, что есть зло, а что — добро, — или, точнее, существует ли на свете и то и другое. Квиллу были чужды эти мысли, и я завидовал ему. Мы же достойны жалости! Я жалок, потому что не могу жить без преданности чему-то! То, что заставляет меня спешить к тем людям — это сила? Или слабость?

— Ты рассуждаешь о зле и добре и признаешься, что не знаешь их подлинной сути — то же самое ты можешь сказать о силе и слабости. Эти слова бессмысленны, — Джери пожал плечами. — Для меня имеют значение и любовь, и ненависть. Кое-кто из нас наделен физической силой — я-то это вижу. А другие физически слабы. Но какое отношение к этим особенностям имеют свойства человеческого характера? И если мы не презираем человека за то, что ему не повезло и он не обладает физической мощью, почему его надо презирать, если, например, он и не хочет быть сильным? Такие инстинкты присущи животным, и зверей они вполне устраивают. Но люди не животные, они люди. Вот и все.

Улыбка Корума была полна горечи.

— Кроме того, они и не боги, Джери.

— Да, не боги — но и не исчадия зла. Они просто мужчины и женщины. Мы были бы куда счастливее, допустив это! — Джери вскинул голову и внезапно рассмеялся. — Но, может, нам стоит проявить побольше сдержанности? А то мы пустились в ханжеские речи, друг мой. Мы воины, а не святоши!

Корум повторил вопрос, который задал прошлым вечером:

— Знаешь ли ты эту землю, куда я решил отправиться? Пойдешь ли и ты туда — сегодня вечером?

— Я не волен в своих поступках, — Джери стал мерить шагами мощеную кладку. — И ты это знаешь, Корум.

— Я надеялся на тебя.

— Ты много путешествовал в пятнадцати плоскостях, Корум. И возможно, что где-то другому Коруму нужен спутник и мне придется сопутствовать ему.

— Но ты в этом не уверен?

— Нет, не уверен.

Корум пожал плечами.

— Если твои слова правдивы, наверное, я должен признать, что так оно и есть — значит, я могу встретить другое твое воплощение, которое не знает своей судьбы?

— Как я говорил тебе, память часто подводила меня. Как в этом воплощении она подводила тебя.

— Мне остается надеяться, что мы встретимся в этом новом измерении и узнаем друг друга.

— И я тоже на это надеюсь, Корум.

Этим вечером они сели играть в шахматы. Друзья почти не говорили между собой, и Корум рано пошел спать.

Когда снова возникли голоса, он, медленно подбирая слова, обратился к ним:

— Я явлюсь в доспехах и с оружием. Я буду верхом на рыжем коне. Вы должны изо всех сил звать меня. Я даю вам время отдохнуть. Соберите все свои силы и через два часа начинайте призывать меня.

Через час Корум встал и спустился вниз, прямо на шелк и парчу надел доспехи. Конюх вывел во двор замка коня. Держа поводья в правой руке и положив серебряную руку на рукоять меча, Корум обратился к своим слугам, сказав, что уезжает на поиски приключений и, если он не вернется, они, именем Корума, должны держать замок Эрорн открытым для любого путника, нуждающегося в убежище, а также отменно кормить его. Затем он миновал ворота, спустился по склону холма и углубился в густой лес — так он скакал примерно сто лет назад, когда еще были живы его отец, мать и сестры. Но тогда конь нес его сквозь утро. А теперь он ехал в ночь, под бледной луной.

Из всех, кто обитал в замке Эрорн, лишь Джери-а-Конел не пожелал Коруму счастливого пути.

Теперь, когда он пробирался сквозь темный древний лес, до слуха его все громче и отчетливее доносились голоса.

— Корум! Корум!

Как ни странно, его тело начало обретать легкость. Он коснулся коня шпорами, и тот рванулся в галоп.

— Корум! Корум!

— Я иду!

Жеребец прибавил скорости, его копыта приминали мягкую землю, и всадник летел все дальше в непроглядную чащу леса.

— Корум!

Корум наклонился в седле, уворачиваясь от веток, хлеставших его по лицу.

— Я пришел!

В роще он увидел смутные очертания людей. Они окружали его, но он продолжал мчаться, набирая скорость. У него кружилась голова.

— Корум!

Коруму показалось, что он уже участвовал в такой скачке, что когда-то его уже звали, и поэтому он знает, что надо делать.

Он летел с такой скоростью, что очертания деревьев расплывались перед глазами.

— Корум!

Вокруг него вскипал белый туман. И теперь он отчетливо, во всех подробностях видел лица тех, кто звал его. Их голоса то слабели, то крепчали, то снова стихали. Пришпоривая храпящего коня, Корум гнал его сквозь туман. Его белая пелена была историей, легендой, временем. Мимо него мелькали очертания зданий, облик которых был ему совершенно не знаком — они вздымались на сотни и тысячи футов. Он видел миллионные армии и оружие ужасающей мощи. Он видел летающие машины и крылатых драконов. Перед ним возникали существа всех размеров и форм. И казалось, все кричали ему вслед, когда он мчался мимо них.

И он увидел Ралину.

Корум видел ее в облике и девочки, и мальчика; она была и мужчиной, и пожилой женщиной. Он видел ее и живой, и мертвой.

Ее образ заставил его вскрикнуть, и он продолжал кричать, когда внезапно вылетел на лесную поляну, ворвавшись в круг мужчин и женщин, которые, взявшись за руки, стояли вокруг холма, хором призывая его.

Корум все еще кричал, когда, выхватив блистающий меч серебряной рукой, вознес его над головой и, натянув поводья, остановил коня на вершине холма.