Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)

— Думаю, что могу предложить ее, — сказал король Фиахад, и его мощная фигура нависла над столом. — Там ли мой сундук, брат, куда я попросил его доставить?

Король Маннах тоже поднялся, пригладив седые волосы. Корум припомнил, что еще не так давно волосы короля имели больше рыжих прядей. Но это было еще до появления фой миоре. Теперь и борода короля Маннаха почти полностью поседела. Он по-прежнему оставался красивым мужчиной, ростом почти не уступал широкоплечему Фиахаду, а высокая шея украшена золотым ожерельем, знаком королевского достоинства.

— Здесь, — сказал он. — Здесь он.

Подняв тяжелый сундук за золотые ручки, король Фиахад поднес его к столу и, крякнув, водрузил на него. Затем он вытащил из кошелька на поясе несколько ключей, открыл тугие замки и замер, не сводя с Корума проницательных голубых глаз.

— Значит, ты не предатель, Корум, — произнес он загадочную фразу.

— Нет, — сказал Корум. — Значит, нет.

— Раскаявшемуся предателю я верю больше, чем самому себе, — ухмыльнулся король Фиахад, откидывая крышку сундука.

Но открыл он ее таким образом, что Корум не увидел содержимого.

Король Фиахад запустив сундук руку и начал бережно вынимать какой-то предмет.

— Вот, — сказал он. — Последнее из сокровищ Кер Ллуда.

Коруму пришло в голову, что король Таха-на-Мананнан продолжает шутить, ибо на руках короля Фиахада лежал потрепанный плащ, который постеснялся бы накинуть и беднейший из крестьян. Он был весь в дырах и заплатах и так выцвел, что определить его первоначальный цвет было просто невозможно.

Осторожно и в то же время заботливо держа старый плащ, словно испытывая перед ним благоговение, король Фиахад протянул его Коруму.

— Вот твоя маскировка.

— Его носил какой-то герой? — спросил Корум. Это было единственное объяснение того почтения, с которым король Фиахад протянул ему потрепанный плащ.

— Да, как гласят наши легенды, его носил некий герой во время первой битвы с фой миоре, — похоже, короля Фиахада удивил вопрос Корума. — Его часто называли просто мантией, а порой — плащом Арианрод. Так что его можно в самом деле считать плащом героини, ибо Арианрод была сидом, женщиной великой судьбы, перед которой преклонялись все мабдены.

— Значит, вы сберегли его, — сказал Корум. — Но можете ли вы считать…

Медбх рассмеялась, ибо она догадалась, что он имеет в виду.

— Снизойди до нас, сир Серебряная Рука, — сказала она. — Неужели ты считаешь короля Фиахада дураком?

— Ни в коем случае, но…

— Если бы ты знал наши легенды, то понял бы, какой силой обладает эта изношенная мантия. В ней Арианрод совершила много великих подвигов, прежде чем фой миоре убили ее в последней страшной битве между сидами и народом холода. Говорят, что в этом плаще она одной рукой смела с лица земли целую армию фой миоре.

— Он делает его владельца неуязвимым?

— Не совсем, — ответил король Фиахад, все еще протягивая плащ Коруму. — Так ты возьмешь его, принц Корум?

— Я с благодарностью приму любой дар из твоих рук, король Фиахад, — сказал Корум и с почтением протянул к плащу и настоящую руку, и блестящую серебряную кисть.

Но едва прикоснувшись к материи, обе руки исчезли от запястий, словно Корума снова изувечили, но на этот раз куда основательнее. Тем не менее, он чувствовал плоть своей правой руки, ощущал пальцами плотность ткани, хотя самой мантии не было видно.

— Значит, действует, — с огромным облегчением сказал король Фиахад. — Я рад, что ты, хоть и помедлив, все же принял его, сир сид.

Тут только Корум начал все понимать. Он вытянул из-под материи здоровую руку, и она снова появилась на свет!

— Плащ-невидимка?

— Да, — потрясенно сказала Медбх. — В этом плаще Гифех вошел в спальню Бен, хотя ее отец спал у порога. Он обладает огромной ценностью, даже среди сидов.

— Не сомневаюсь, что знаю, как он должен действовать, — сказал Корум. — Эта вещь явилась из другой плоскости. Так же, как Ги-Бресейл — часть другого мира, ему же принадлежит и плащ. Того, на чьих плечах он надет, плащ переносит в другое измерение — так же, как вадхаги могли перемещаться между плоскостями, зная, что делается в каждой из них…

Присутствующие ничего не поняли из его слов, но были слишком тактичны, чтобы спрашивать.

Корум засмеялся.

— Доставленный из измерения сидов, плащ на самом деле тут не существует. Но почему же он не действует в руках мабденов?

— Он не всегда будет действовать и для сидов, — сказал король Фиахад. — Есть люди — и мабдены, и другие — обладающие каким-то шестым чувством, которое предупреждает о твоем присутствии, пусть даже для всех прочих ты остаешься невидимым. Мало у кого оно есть, так что ты можешь носить плащ почти все время, и тебя никто не заметит. Тем не менее, те, у кого шестое чувство хорошо развито, будут видеть тебя так же четко, как я вижу тебя сейчас.

— Значит, под ним я и должен буду скрываться, чтобы попасть в башню верховного короля, — осторожно принимая плащ, сказал Корум. Он отнесся к нему с той же почтительностью, что и король Фиахад, с удивлением глядя, как в его складках исчезает то одна часть его тела, то другая. — Да, отличная маскировка, — он улыбнулся. — Лучше и быть не может. — Корум вернул плащ королю. — Храни его в своем сундуке, пока он не понадобится.

И когда сундук был снова заперт на все пять ключей, Корум задумчиво откинулся на спинку кресла.

— А теперь, — сказал он, — многое надо обдумать.

Было очень поздно, когда Корум и Медбх очутились в своей низкой широкой постели; они лежали рядом, глядя на летнюю луну за окнами.

— Было пророчество, — сонно сказала Медбх, — что Кремм Кройх предстоит совершить три похода, столкнуться с тремя большими опасностями, завязать три надежные дружбы…

— Откуда эти пророчества?

— Из старых легенд.

— Ты раньше о них не говорила.

— Казалось, не было смысла. В легендах не было ничего конкретного. Кроме того, ты не такой, каким представал в легендах, — тихо улыбнулась она.

Он тоже ответил ей улыбкой.

— Что ж, значит, завтра я отправляюсь во второй поход.

— И тебя долго не будет у меня под боком, — вздохнула Медбх.

— Боюсь, такова уж моя судьба. Меня ведет долг, а не любовь, милая моя Медбх. Любовь должна радовать, когда она не мешает исполнению долга.

— Но ведь тебя могут убить, не так ли? Ты же сказочный принц!

— Да, я могу погибнуть от меча или от яда. Я даже могу свалиться с коня и сломать себе шею!

— Не смейся над моими страхами, Корум.

— Прости.

Приподнявшись на локте, он посмотрел в глаза любимой. И нагнувшись, поцеловал ее в губы.

— Мне очень жаль, Медбх.

Под седлом у принца был рыжий жеребец, на котором Корум впервые появился у холма. Его сбруя блестела в лучах раннего утреннего солнца. Из-за стен Кер Махлода доносился птичий щебет.