Джонатан Грин - Империум человечества: Омнибус

Дрант схватил иглу, всё ещё торчащую в коже, и вытянул наружу. И ощутил беспредельное облегчение, когда увидел, что шприц всё ещё полон. Сильные руки подняли его и усадили в кресло. Дрант глянул вверх в заботливое лицо Брока, главы службы безопасности.

— Дрант, ты можешь мне объяснить, что тут, во имя Императора, происходит?

Маттеус омертвело уставился на бардак за витражным окном. Навигатор полувывалился из обвязки, на лице застыла искажённая маска агонии. По щекам тянулись красно-бурые полосы, и там, где должен был быть варп-глаз, зияла лишь ярко-красная впадина, сочащаяся гноем и кровью.

— Кто… кто это сделал? — запинаясь, спросил Маттеус.

— Он сам, — ответил Евсоф. Маттеус тупо посмотрел на него. Евсоф указал на навигатора:

— Взгляните на его руку.

Маттеус посмотрел на сухощавую руку, покоившуюся на боку навигатора. Тот как-то сумел высвободить её из обвязки. Пальцы скрючены в когти и измазаны чем-то тёмно-вишнёвым. Трубки и кабели, бывшие частью тонкой связи навигатора с кораблём, вырваны из головы, оставив глубокие дыры в мертвенно-бледной коже.

— Минуту все системы функционировали, и навигатор вёл нас, — продолжал Евсоф. — Затем он крикнул что-то в вокс. Предупреждение, я полагаю, но неразборчивое. А потом он разодрал самого себя. Воспользовался пряжкой обвязки, чтобы выколоть себе глаза, — Евсоф сглотнул. — Мы ничего не могли поделать, только смотреть.

Маттеус оторвал взгляд от мёртвого навигатора:

— Каково наше текущее положение?

— «Бесс» цела, но мы дрейфуем в варпе, — ответил Евсоф. Он посмотрел на мертвеца: — Причиной этого мог стать какой-то контакт с внешней стихией, но мы должны быть в безопасности — камера навигатора полностью герметична.

Маттеус слегка успокоился. Вокруг них офицеры мостика выкрикивали приказания, сервиторы-пожарные тушили десятки прорвавшихся мелких возгораний. Вентиляционные отверстия в потолке всосали дым, и некое подобие порядка было восстановлено.

— Организуйте группы для оценки повреждений, чтобы проверили каждую заклёпку и болт на этом корабле, и пусть все техножрецы проверят охранные знаки и защитные жилы. Заставь их помолиться своему чёртову Машинному Богу, что угодно… — Маттеус прислушался к своим чувствам. Я должен сохранять спокойствие, сказал он себе.

— Пусть второго навигатора подключат в течение получаса.

Евсоф обеспокоенно произнёс:

— Мы не можем его разбудить. Он в каком-то дьявольском трансе. Грязные псайкеры, не понимаю я их. Нам нужно время, чтобы поднять его.

Он помолчал, словно раздумывая, стоит ли явно шокированному капитану сказать больше.

— Ещё кое-что.

— Говори.

— Кто-то открыл отсек сто сорок, но делать там нечего. Он пустой. Я послал Брока и Гуннара вниз проверить.

И как по заказу с треском ожил вокс-ком:

«Мостик, это Брок. У нас кое-какие незваные гости. Мёртвый мужчина, девочка без сознания и женщина, орущая на чём свет стоит».

На заднем плане Маттеус услышал женский пронзительный крик отчаяния. Голос Брока отдалился от микрофона: «Гуннар, заткни эту гарпию, ради Терры». Раздался звук пощёчины, наступила тишина. Брок произнёс уже в вокс-ком: «Я забираю женщину на гауптвахту, а Дрант собирается заняться девочкой в медотсеке. И что, чёрт возьми, случилось с кораблём? Я чуть не свалился по дороге с мостков».

— Передай Дранту, что я загляну к нему в медотсек. Потом к тебе на гауптвахту. Разузнай у неё всё, что сможешь, и не церемонься. Потом мы с тобой поговорим, — Маттеус виновато опустил глаза. — Дрант в порядке?

«Он был на волоске. Этот маньяк пытался проткнуть его иглой длиной с мою руку. Но он в порядке».

Маттеус выдохнул с облегчением:

— Встретимся на гауптвахте.

«Вас понял. Конец связи».

Евсоф вопросительно поднял бровь:

— Кто или что в трюме сто сорок, капитан?

— Я разберусь с этим, — ответил Маттеус, стараясь, чтобы голос звучал как можно более нейтрально. — Евсоф, мостик на тебе. Заставь нас снова двигаться.

Он бросил нервный взгляд вокруг, словно ожидая, не появятся ли из переборки демоны, затем торопливо зашагал к выходу с мостика. Евсоф глядел ему вслед, всё ещё приподняв бровь.

Брок поднял за волосы лицо женщины кверху и заглянул в вызывающие чёрные глаза. Прикованная к стене камеры гауптвахты, та уставилась непокорно в ответ, губы в том месте, куда Гуннар ударил её, жутко распухли. Лицо Брока хранило презрительное выражение, но, по правде говоря, женщина внушала ему тревогу. Она была молода, но лицо её выглядело измождённым, противореча её молодости, словно она видела вещи столь ужасные, что они состарили её преждевременно. Это заставляло Брока чувствовать себя не в своей тарелке. Она удерживала его взглядом, и глубина опыта, которую он различал там, пугала его ещё больше. Дрожь страха прокатилась у него по спине.

Женщина плюнула ему в лицо, и чары рассеялись. Брок залепил ей сильную пощёчину, злясь на себя за то, что позволил себе расслабиться. Женщина отшатнулась, с губ посыпались ругательства.

— Кто ты? — рявкнул Брок, вытирая с лица плевок. — И что, во имя Императора, вы делали с ребёнком?

Прошло несколько секунд, затем она подняла глаза, лицо её было спокойным:

— Не думаю, что ты сможешь понять.

Голос был мягким и чарующим, что совершенно не соответствовало покрытому морщинами, избитому лицу; в её словах звенел странный мелодичный акцент, происхождение которого Брок не смог бы определить. Но под ним, словно сталь под атласом, слышались ясно различимые интонации твёрдости и неумолимости.

— Я знаю лишь, что ты умрёшь.

Глава службы безопасности Брок нахмурился, на мгновение обескураженный, но быстро вернул самообладание.

— Можешь говорить или можешь хранить молчание. Это не важно, — он холодно улыбнулся. — Мы сейчас приводим бедную девочку в чувство. И она расскажет нам всё, что мы хотим знать.

Он отступил назад, чтобы увидеть реакцию женщины, и был ошеломлён её силой.

Глаза женщины панически расширились, и всё самообладание исчезло с её лица. Стройным телом овладела сила, рождённая ужасом; изо рта посыпались невнятные слова, и она принялась биться в оковах, вытянув руки и согнув пальцы в когти.

— Нет, не давайте её очнуться! — завизжала она. — Держите её спящей. Они найдут её, оно найдёт её! — последние слова она прокричала с рвущей нервы громкостью: — Вы не знаете, что она такое!

Маттеус вошёл в медотсек, моргая от немилосердно слепящего сияния ламп. Лазарет был стерильно белым, с выскобленными стенами и сверкающими хирургическими сервиторами. В углу, неуместный среди всей этой точной машинерии, громоздился Гуннар Ларсон. Форма на нём была натянута так, что едва не лопалась на мускулистом теле, и своими огромными руками он щекотал здоровенную крысу, Лемана. Гуннар ворковал и напевал что-то, а крыса в это время подозрительно нюхала воздух. У противоположной стены в ряд стояло около десятка смотровых столов, все пустые, кроме одного.