Стив Лайонс - Имперская гвардия: Омнибус

— Бегом за танком! — закричал я. — Восстановить линию на том конце моста. Поддержка космических десантников по моему приказу.

— Вперёд! — крикнул Ланц. Он перепрыгнул стену из мешков с песком с лёгкостью человека вдвое моложе себя и исступлённо бросился за “Лэндрейдером”. — Поможем Ангелам Смерти Императора!

К тому времени, как мы догнали её, массивная машина почти пересекла мост. Сектанты, чьи ряды значительно поредели от огня космических десантников, снова оказались на открытой местности. Они были готовы дрогнуть и бежать назад в Риклор, когда “Лэндрейдер” неожиданно остановился.

На долю секунды мир затих. Затем передняя часть машины открылась, опустив штурмовую рампу среди тел убитых. Секции по обеим сторонам от входа взорвались, окатив сектантов зазубренными осколками, и космические десантники шагнули в тусклый утренний свет.

Их было шестнадцать. Как и их танк, броня оказалась преимущественно чёрной с вкраплениями белого, но, похоже, она была разного стиля. Их лидер был облачён в гротескный доспех в с высоким воротом и длинный ниспадавший складками плащ, он держал щит размером с обеденный стол и молот, потрескивавший нимбом разрушительной энергии. За ним шли восемь воинов в каноничной силовой броне Адептус Астартес — невероятно тяжёлой и с крупными округлыми наплечниками. Они держали болтеры с печатями чистоты и полосками пергамента. А за ними, пригнувшись, следовали семь крупных мужчин в более лёгкой военной форме, которая не слишком отличалась от моего панцирного доспеха. Они также были вооружены болтерами.

Это указывало на разные звания или достижения? Они являлись единым подразделением или каким-то смешанным формированием? Я не мог ответить точно: доктрины космических десантников неведомы и непостижимы для таких людей, как я. По правде говоря, это было неважно.

Поддавшиеся порче горожане сплотили ряды и атаковали. Не знаю почему — возможно их неожиданно вдохновило численное превосходство или возможно их подгонял их так называемый кровавый бог. Скорее последнее, потому что уже через несколько секунд кровь была повсюду.

Космические десантники встретили атаку огнём из болтеров. Разрывные снаряды отрывали руки и ноги, сносили головы, а некоторых сектантов просто разрывали пополам. Их лидер ударом щита превратил трёх крепких мужчин в кучи мяса и сломанных костей, а затем взмахнул молотом по широкой дуге, обезглавив ещё двоих. Земля стала багровой, она слишком замёрзла и не могла впитать даже несколько капель крови. Кровь плескалась под ногами космических десантников и забрызгала белые места их брони.

Несмотря на это, толпа продолжала сопротивляться, отказываясь бежать, даже когда поражение стало очевидным. Похоже, их бог послал их на верную смерть.

Свалившиеся с моста пять огринов выбрались из реки. Их громоздкое оружие осталось неповреждённым, хотя капюшоны из ткани и рваная одежда полностью растворились в токсичной воде. Кожа стала болезненно зелёного цвета в тех местах, где она вообще осталась. То, что они ещё были живы, не говоря уже о желании сражаться, было чудом.

Космические десантники повернулись к новой угрозе. Болтеры были бесполезны на таком расстоянии, поэтому они рубили и кололи нападавших ножами, размером с короткие мечи. Я видел, как один огрин скрылся под водой. Остальные, однако, не собирались умирать и яростно контратаковали.

Их удары поглощали и отражали доспехи, кроме удара огромной кирки, которая обрушилась и разбила шлем одного из космических десантников. На моих глазах воин пошатнулся от силы удара и упал на спину в лужу крови.

Космические десантники стояли спиной к толпе сектантов и теперь сражались на два фронта, что было совершенно недопустимо. Я приказал моим солдатам присоединиться к схватке, что они с радостью исполнили. Разочарованные, замёрзшие и голодные, они выплеснули все накопившиеся эмоции на сектантов, ломая прикладами лазганов носы и выбивая зубы. Когда кто-то из врагов падал или сгибался пополам, они добивали ничтожеств ботинками со стальными носами. Это была жестокая и ужасная картина, больше напоминавшая уличную драку, а не военную контратаку.

Я сразу же оказался в родной стихии: рубил, колол и парировал. Некоторых убитых сектантов я даже не запомнил, их лица превратились в размытые пятна в реальности, когда или ты убьёшь, или тебя убьют. Я запомнил мужчину средних лет со всклокоченной бородой, правда, только потому, что из его шеи ударил водопад крови, когда я вытащил клинок. Сектант упал, и я мельком увидел предводителя космических десантников.

Он защищал щитом упавшего товарища без шлема и атаковал огромным молотом огрина, каждое попадание сопровождалось раскатом грома и вспышкой света. Огрин принял на грудь три удара — последний навсегда отправил его назад в реку. Остальные огрины заморгали, словно ослеплённые и замотали головами, и космические десантники без труда прикончили их.

Аналогично и наш бой с сектантами подходил к быстрому концу. Откуда-то слева молодая женщина врезала мне дубинкой по рёбрам. Доспех поглотил большую часть удара, но от боли я начал задыхаться. Обернувшись, я сбил её с ног и пронзил мечом сердце, не дав ей подняться. Я отпрыгнул и стал искать новую цель, но не нашёл.

Из пятидесяти солдат, с которыми я начал бой, в живых осталось тридцать два. Нас окружало море изрубленных тел и замерзавшей крови. Велес стоял невдалеке, устало прислонившись к одной из опор моста, перед ним лежали несколько мёртвых сектантов.

— Это знак, — произнёс он, словно читая мои мысли.

Мои ботинки хлюпали, когда я направился к нему.

— Велес, не будь параноиком. Тут всё, конечно, непросто, но это всего лишь кровь.

— Неужели, Олен? Неужели? — проигнорировав моё звание и фамилию, он постучал посохом по одному из трупов у своих ног. На груди сектанта виднелась пара почти переплетавшихся кругов, которые, похоже, были выжжены прямо на коже.

— Какое-то клеймо?

Казалось, Велес задумался, как ответить. Он вспотел, несмотря на холод, его взгляд блуждал и остановился на космических десантниках.

— Пока не могу сказать точно. Но уверяю вас, что они пришли не только, чтобы помочь нам.

Предводитель космических десантников стоял на коленях возле воина, получившего сильный удар по голове. Он отложил молот и щит и снял шлем, открыв обветренное немолодое лицо. Нос был самой заметной чертой: широкий и плоский, словно его ломали и вправляли множество раз, а лоб покрывали морщины тревоги.

Сцена словно сошла с написанной маслом картины, достойной быть увековеченной в витраже или на сводчатом потолке собора. Ланц, видимо, думал так же.

— Если бы я мог запечатлеть этот момент, — громко сказал он.