Стив Лайонс - Имперская гвардия: Омнибус

Было самоубийством просто нападать на дьяволят в их убежище. Взрослые могли выскочить из под земли и убить все, что движется. Но бойцы джунглей изобрели способы выманивать маленьких дьяволов от родителей, где их можно было поодиночке убить. Мерзкая смесь, которой был покрыт Михалик, отвратительно пахла для взрослых дьяволов, но смешанная с человеческим потом опьяняла детенышей. Создания пошли бы по следу, оставленному для них, но у них была сверхъестественная способность учуять ловушку. Заданием Михалика было выставить себя беззащитной целью, столь лакомым кусочком, что голод преобладает над инстинктами выживания существа, и оно рванет прямо к смерти.

Если он достигнет успеха, его храбрость будет доказана, и ему подарят собственный красный шарф. Если умрет, что ж, обычный день для катаканца.

Михалик посмотрел на деревья. Остальные бойцы джунглей исчезли за секунды, бесследно маскируясь под окружающую обстановку. Внезапно земля начала дрожать.

Где-то рядом стая болотных цапель взлетела, бешено визжа от страха. А потом посреди расчищенной дорожки появился дьяволенок.

Это был самый большой детеныш, что кто-нибудь из них когда-либо видел, и после все согласились, что животное было в одном году от полного взросления. Оно сфокусировало свои огромные, угольно-черные глаза на беззащитном полуголом ребенке перед ним. Густая слюна потекла из его наполненного клыками и щупальцами рта. Оно возвысилось, как это делают ядовитые змеи, а потом бросилось всей своей массой на Михалика.

Мальчик отпрыгнул так далеко, как смог. Чудовище упало на землю, зарываясь головой в грязь и разбрасывая ее ошметки в стороны. Михалик знал, что он должен оставаться в кругу так долго, чтобы старшие успели поджечь масло. Какими бы они не были крепкими, незрелые дьяволы боялись огня, и когда преграда будет подожжена, чудовище не осмелится пробиться через пламя. Он перекатился после прыжка и присел в боевую позицию. Внезапно воздвиглась стена огня, наполняя воздух адским жаром и невыносимым зловонием. Был и оружейный огонь, но он едва заметил его. Сплетенная из лозы веревка, его единственный путь к спасению, упала с нависающей ветки. Но его импровизированный прыжок увел его слишком далеко от нее. На дороге был детеныш, и он не мог его обойти. Он отчаянно оглянулся, надеясь что кто-нибудь из старших, Кирсопп, кто угодно, придет на помощь, но из-за пламени ничего не было видно. Он был в ловушке и совершенно один, и у него был только небогатый выбор: оставаться тут и умереть или же выбраться.

Чудище достало свою огромную голову из земли и помахало ей из стороны в сторону. Куски грязи разлетелись по деревьям. Оно снова уставилось свои бешеным взглядом на Михалика и проревело. Потом снова приподнялось, как в первый раз, и прыгнуло.

Михалик отскочил влево. Голова чудовища снова ударилась в землю. И тогда, вместо того чтобы отбежать от него, Михалик рванулся вперед. Пока морда существа была в земле, мальчик взбежал на его спину и прыгнул в пустоту. Он поймал веревку из лозы на ее середине, и вскарабкался, руку за руку, что было сил. Появился Кирсопп, в его мясистом кулаке был зажат длинный кусок красной ткани. Он протянул его Михалику.

Теперь, когда было чисто, остальные катаканцы смогли спокойно палить по детенышу. Михалик принял повязку, прижал ее к тяжело вздымающейся груди и прислушался. Под ним дьявол бился в огненной клетке, пока не пал.

— Это наш мальчик, — прошептал Кирсопп.

Блуждающий разум Михалика вернулся к реальности. Он глубоко вздохнул и покачал головой. Уже второй раз воспоминание о дне его инициации всплыло из подсознательного и заняло основную часть его мыслей. Он знал, почему, конечно, понимал, о чем пытаются предупредить его инстинкиты. Тау никогда не смогут войти в зловонные болота и темные места, куда отошли его земляки катаканцы. И так как они не могли сражаться с врагом, синим приходилось выманивать врагов на более выгодные позиции.

— Застрял с дьяволом в кольце огня, — пробормотал он.

Ковон вопросительно оглянулся.

Михалик перевернулся на живот.

— Забудь, — сказал он, устанавливая дуло на крепкие корни дерева. Он прижался щекой к прикладу и посмотрел в прицел. Небо начало светлеть, солнце поднималось из-за горизонта. — Давай осмотримся.

Вражеская база, что издалека выглядела как безликая груда белых зданий и куполов, стала четко видна. Ковон не преувеличивал, когда назвал это штабом тау. Здесь было около дюжины разных зданий разной степени готовности. Из докладов, что он читал, он мог узнать некоторые из них: низкие округлые казармы, несколько светящихся столбов, что были силовами генераторами, и аркообразное сооружение с четырьмя гнутыми башнями, которое могло быть только командным центром. В других же он уверен не был. Три высокие башни разной высоты все еще строились; их основания были покрыты ячеистыми лесами, а их вершины украшали краны. Было и четвертое сооружение в форме полумесяца, предполагалось, что это что-то вроде огромного узла связи. В середине всего этого был открытый двор, достаточно большой, чтобы служить посадочной площадкой для флотилии орбитальных челноков. Сейчас она наполнялась солдатами Тау, все они были в одинаковых костюмах из боевой брони цвета охры. Они идеальными рядами и колоннами преклоняли колени, готовясь вкусить вдохновляющую мудрость, что их лидер собирался на них излить.

— Их тут определенно много, — сказал Михалик.

— Убить надо только одного, — ответил Ковон.

Ковон начал считывать цифры и координаты с экрана его миникомпа. Михалик соответственно выровнял угол. Наконец он обратил все внимание на какую-то летающую платформу. Она была круглой и белой, с возвышающейся впереди трибуной. За ней был стул с высокой спинкой и огромными ручками, и на нем сидел жрец Тау.

— Захватил его? — спросил Ковон.

— Сидит за летающей трибуной?

— Это он.

Михалик мизинцем убрал предохранитель.

— Дождемся, пока он поднимется, — сказал он. Он глотнул пересохшим горлом и спросил. — Скорость ветра?

Ковон оглянулся на сенсор.

— Вижу четыре узла, дует с запада.

В его прицеле жрец встал с сидения и медленно взошел на пьедестал. Михалик сдвинул винтовку чуточку на восток и выровнял немного вверх, чтобы компенсировать высоту, с которой упадет пуля, пока будет долго лететь.

— Снулил его, — пробормотал он.

— Тогда посмотрим, был ли ты прав, — сказал Ковон.

Михалик прислушался к шуму крови в его ушах, и в момент между одним ударом сердца и следующим, когда выдох уже закончился, а вдох еще не начался, он спустил курок.

Благодаря глушителю не было вспышки, и не было грохота. Единственным звуком был мягкий хлопок, когда пуля прыгнула вперед. Немного дольше чем секунду спустя, она пролетела над высокой травой и над головами собравшихся солдатов Тау, и внезапно расплющилась и отскочила от невидимого силового поля, окружающего Эфирного.