Михаил Шабловский - Демон сна

Ольга раскраснелась в пылу схватки, грудь её высоко вздымалась. Она была очень хороша сейчас — этакая современная амазонка — плащ распахнут, автомат наизготовку, сузившиеся яркие глаза ищут новую цель. Но больше врагов поблизости не было. Директор отдела опустила «калашников», красивым жестом поправила очки и повернулась ко мне. Я отключил деволюмизацию.

— Вот так! — сказала она. — Минус три солдата Тьмы. А мы целы и невредимы. Хоть что-то. У них же не бесконечный запас жертв для призывов. А друг друга им жертвовать толка нет — нужна безвинная кровь. Только вот, товарищ агент, мы с тобой лишились средства передвижения, «скримера» и ментального передатчика. Даже запасные обоймы нам не достать теперь.

Я поглядел на «форд». Ольга была права — машина выглядела, как раздавленный гамбургер. Проникнуть в салон не было никакой возможности. У нас осталось полтора рожка патронов для автоматов и по две обоймы для пистолетов — то, что было в оружии и в кобурах. Пошарив по карманам, я выудил ещё несколько зарядов для ТТ. У Ольги в плаще оказалось две гранаты. Одну она отдала мне.

— Как же ехать дальше? — спросила она. — Может, взять эту «пожарку» и попробовать промчаться сквозь огонь?

Это, конечно, был вариант. Всё равно прежние владельцы «камаза» удрали уже очень далеко — на съезде, которым мы спустились к шоссе, не было видно ни одного. Но вариант слишком рискованный. Бензин горел здорово, жарко, и гаснуть не собирался.

Я прикрыл глаза и постарался опять вызвать в памяти план близлежащей местности. Насколько я помнил, пресловутый проезд Строителей шёл прямо от Лихачёвского шоссе между двумя частями Долгопрудненского кладбища и дальше через одноимённый лесопарк. Если картинка, запечатлевшаяся в моём мозгу, была верной, узкая белая полоска проезда тянулась посреди обширного зелёного пространства парка, сворачивая к Московской кольцевой у самой линии железной дороги, проходившей параллельно Дмитровскому шоссе метрах в пятистах западнее от нас. Я глянул в ту сторону. Если проехать вот этой, уходящей от Дмитровки влево дорожкой вдоль тёмной громады большого торгового центра, то мы окажемся прямо у железнодорожных путей. Перейдём их — и будем практически на искомой улице, или парковом проезде. И тогда нам останется только идти по нему, пока я «истинным зрением» или «общим рентгеном» не обнаружу Обитель. Узнать её наверняка будет нетрудно. Мне представлялось, что действовать так будет лучше, чем пробиваться на машине сквозь огонь или пытаться подняться на кольцо с другой стороны и двигаться в долгий объезд, постоянно рискуя опять нарваться на непреодолимое заграждение. Я, конечно, вполне осознавал, что идти пешком через тёмный лес по незнакомой дороге, с каждым шагом приближаясь к эпицентру действия потусторонних сил или дыре в преисподнюю, каковою являлась Обитель, будет весьма неприятно и опасно… Но теперь все дороги были опасными. Я рассказал о своём плане Ольге.

— Как ты так умудряешься? — с искренним удивлением спросила она. — Я могу час пялиться в карту, а потом всё равно не буду представлять, где нахожусь и куда надо свернуть. Я и машину-то водить только недавно взялась, когда навигаторы везде появились. По стрелкам езжу. У меня, наверно, этот, как его… Топографический кретинизм, вот. Всегда поражалась людям, которые могут легко соотносить нарисованный план и реальную местность. Да ещё и прямо в своей голове.

— Это тоже одна из моих сверхспособностей, — пошутил я. — Прирождённый рейнджер.

Ольга с сомнением глянула на меня:

— Мне что-то подсказывает, и обычные люди таким рейнджерским чутьём вполне могут обладать. Расхвастался тут! Давай не будем терять времени. Если мы действительно уже близко, то можно и пешком пройти, я согласна. Едем к железке!

И она целеустремлённо зашагала к пожарному «камазу». Я жалостливо покосился на несчастный мой «форд» и двинулся за напарницей.

— Ты грузовые машины водил когда-нибудь? — спросила Самохина, остановившись у кабины автомобиля и глянув вверх на водительскую дверь.

— Нет, но я думаю, принцип тот же, — легкомысленно ответил я. — В конце концов, у меня больше десяти лет стажа…

— Тот же, да не совсем, — усмехнулась Ольга. — Лезь с пассажирской стороны и отопри мне эту дверку. Нас в интернате на «зилах» обучали. В рамках профподготовки.

— Военная школа какая-то, а не детдом, — пробурчал я, но спорить не стал. Обойдя «камаз», я забрался в кабину и вытянул шток задвижки. Ольга открыла дверь, легко впрыгнула за руль и кинула автомат рядом с собой на широкое сиденье.

— Ключи на месте, — сказала она и завела мотор. — Куда ехать?

— Развернись через вон тот служебный разрыв в отбойнике и двигайся на перпендикулярный проезд вдоль длинного здания гипермаркета, — сказал я. — Потом дорога пойдёт налево, съезжай там как можно ближе к путям. Ну а дальше на своих двоих.

Двигатель тяжёлой «пожарки» взревел, Ольга сдала машину назад, резко переключила передачу, крутанула широкий руль, провела «камаз» через узкий прогал в разделительном ограждении шоссе и вывела его на боковую дорогу у торгового центра.

— Всегда мечтала покататься на пожарной машине! — крикнула она мне, преодолевая рёв мотора. — Даже жаль, что так недалеко ехать!

В самом деле, минуты через три мы уже были на месте. Самохина не старалась ехать аккуратно и не слишком церемонилась с брошенными вдоль бордюров легковушками, иногда даже буквально расталкивая их широким бампером. Когда дорога, обходя стоянку гипермаркета, свернула левее, Ольга не стала следовать полосе движения, заехала на бордюр, пересекла тротуар и пологим травяным откосом медленно спустилась к ряду деревьев, посаженному вдоль железнодорожного кювета.

— Был бы «камазик» покрупнее, я бы, может, рискнула переехать через пути, — улыбнувшись, сказала она. — Люблю большие машинки! Но на этой двухоске нечего и думать. Пойдём!

Она заглушила двигатель, раскрыла дверь, взяла автомат и спрыгнула в траву. Мда, подумал я. Люблю мощные пушки, люблю большие машины… А я вот всегда старался сторониться «сильных» женщин. Назовите меня шовинистом, но тогда зачем, простите, вообще нужны мужики? Ладно, оставим это. В конце концов, именно эта конкретная сильная амазонка (одновременно тоненькая симпатичная девчонка) меня уже спасала бессчётное количество раз. С другой стороны, я её тоже. Может, это и есть равноправие полов? А, неважно…

Я тоже подобрал с сиденья автомат и вылез из кабины. Самохина стояла в настороженной позе, держа оружие наготове у бедра. Она осматривалась. Здесь было не так темно, как в Сокольниках. Телеметрия на железной дороге работала, и зелёные светофоры, словно рассевшиеся по нитке светляки, виднелись далеко в обе стороны. От длинной эстакады Московского кольца тускло светили дежурные фонари. На складской территории справа от только что преодолённого нами проезда горел одинокий прожектор, запитанный, как видно, от генератора. Влажная трава под ногами чуть отблёскивала в его свете. Но за путями стояла сплошная стена мрака.