Михаил Шабловский - От тёмного истока

— Ох, славный мой, сынок, счастье-то какое на старости лет! Ну, теперь мы их всех прижмём, людей спасём, вот радость-то, наконец-то! Тогда давай, давай, я сейчас остановлю дизелёк-то, не очень далеко успели отъехать, ты прямо по шпалам иди, за полчаса доберёшься до станции, там ведь машина у тебя стоит, верно? Служебная? Да ну! Вот же хорошо-то как, наконец-то наши пришли, пришла Красная Армия, не забыла нас, грешных, слава Тебе, Господи!

Узнав, что я собираюсь ужинать с графом, а затем провести в усадьбе ночь, старик засуетился ещё пуще.

— Нет, нет… Старшой, ты не ешь ничего в усадьбе, даже и росинки маковой в рот не бери! Там чужим людям ни есть, ни пить ничего нельзя, ты не вздумай, делай вид только! А я тебя сейчас скоренько покормлю, это у меня всё своё, с огорода, и картошечка своя, и лучок, и яички от кур своих. А хлебушек я только на Икше покупаю, в долине в магазинах ничего не беру, только водку, да она вроде запечатанная с акцизом государственным…

Оказывается, большую часть зарплаты рабочим в долине выдавали не деньгами, а бонами, за которые только в магазинах, находящихся на территории поместья, можно было взять любые товары. Забавно. Как при царе-батюшке в «рабочих лавках»… Не тут ли кроется секрет удивительной покорности населения, подумал я. В продукты-то, особенно в те, что незапечатанными фабрично продаются, что угодно подмешивать можно. А отсюда и эпидемии могут возникать, кстати… Так что советом старого машиниста я решил не пренебрегать. Хорошо, что ту колу пить не стал…

В итоге я с аппетитом съел всё, что гостеприимно разложил передо мной на газетке Алёхин, запил чаем из его термоса, тепло попрощался со стариком и спрыгнул из остановленного тепловоза на насыпь.

— Ты вот что, — на прощание сказал Алёхин, высунувшись из окошка локомотива. — Ты если что вдруг случится, беги ко мне на станцию. У меня там кондейка есть, я в ней ночую иногда. Я, как вернусь с Икши, спать не буду, и ночник оставлю гореть, чтобы тебе окошко моё как ориентир было. И дизель оставлю под малыми оборотами. Долина вся забором обнесена с колючкой и под током, но он не для того, чтобы никого не пускать, а скорее, чтобы никого не выпускать. Поэтому через автодорожные ворота ни на Икшу, ни на Рогачёво, ни на Яхрому на машине ты ночью не прорвёшься, а вот по железке уйти можно. Пешком от архаровцев графских, конечно, не убежать, у них ведь, к слову, и собачки есть, поэтому выезд железнодорожный они и не охраняют. А на дизеле мы запросто уйдём.

Я поблагодарил машиниста, он махнул мне рукой, исчез в окне кабины, и тут же локомотив набрал обороты, и поезд покатил в сторону Икши. Через несколько секунд я остался один и в почти полной темноте и тишине.

Немного странно это было, потому что стрелка часов едва подбиралась к семи вечера, и даже лесные птицы ещё не должны были уйти на ночной отдых. Но ни щебетания, ни трели не раздавалось из гущи ельника. Тёмное низкое небо было лишь самую чуточку бледнее слева, на западе, и даже просвет железнодорожной просеки я едва мог различить между острозубчатых чёрных силуэтов елей вокруг. Впрочем, имея под ногами насыпь и рельсы, заблудиться, разумеется, было практически невозможно. И я смело зашагал в северном направлении, периодически спотыкаясь о шпалы и сетуя на полное несовпадение интервалов между ними с длиною шагов.

Я прошёл уже, по моим расчётам, с полкилометра, как вдруг что-то мягкое с шелестом пронеслось мимо моей головы, взвихрив воздух и легонько коснувшись уха и волос. От неожиданности я присел и завертел головой, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в густом сумраке. «Летучая мышь, наверно», — неуверенно подумал я. — «На комаров охотится».

Хотя какие комары весной?

Постоянно оглядываясь, я двинулся дальше, но не успел я сделать и нескольких шагов, как откуда-то сверху раздалось настолько гнусное, мерзотное, а главное, громкое хихиканье, что я опять присел. Мне стало очень не по себе. Непонятно-тёмные беззвёздные небеса, чернейший лес вокруг, тишина, нарушаемая лишь шорохом гравия насыпи под моими башмаками, и вдруг этот пакостный звук. И тут в ветвях дерева надо мною медленно разгорелись несколько зловещих багрово-красных огоньков, словно там расселась стайка больных идиотией курильщиков. Так вот, кто это. Мрёнки.

Ненамного мне лучше стало, когда я определил источник угрозы. Ведь вот какая штука — очевидно, угроза паранормальная, но что это за твари? Кто они такие? Не сообщать же было руководству в докладе — в долине, мол, замечают тварюшек наподобие летучих мышей, на людей не нападают, зато нарисованы на залесьевском гербе…

Не нападают, во всяком случае, при свете дня. А сейчас? Вроде и не ночь ещё, но темно-то как! Не нарочно ли темень сюда напустили, чтобы мрёнки эти себя смелее чувствовали? Но кто напустил? И как? Силён же граф, если светом и тьмой управлять может!

Памятуя о рассказах Алёхина, я потихоньку подобрал с насыпи камушек побольше и наощупь вытянул из ближайшего куста хорошую такую лесину пальца в три толщиной. Вооружение, как у неандертальца. Конечно, не будь я до сих пор ограничен в применении своих сверхспособностей, я наверно, даже не стал бы обращать на мелких пакостников внимания. Но пока что хотелось отделаться подручными средствами. Зажав импровизированную дубинку под мышкой, я свободной рукой достал свой смартфон, включил встроенный фонарик и сунул гаджет в нагрудный карман пиджака так, чтобы луч света был передо мной. Затем я хотел было начать осторожное отступление, но не тут-то было. Едва завидев свет, мрёнки завизжали, захихикали ещё более гадостно и кинулись вниз в атаку.

Я так и не сумел понять, как же они на самом деле выглядят. Я не разглядел даже ни одного. Словно горсть горящих сигаретных окурков бросилась с дерева мне в лицо, я отчаянно вымахнул дубинкой, попал во что-то мерзко-мягкое, лёгкое тельце словно отлетело в сторону, но остальные напором своего стремительного лёта сбили-таки меня с ног. Падая на спину, я выронил оба своих первобытных средства уничтожения, в луче вылетающего из кармана фонарика увидел жуткие жёлтые зубы, клацнувшие прямо у моих глаз, а затем я довольно ощутимо грянулся спиной о шпалы, смартфон же отлетел в кусты и призрачные тени ветвей и листьев перечеркнули голубоватое сияние, превратив сцену странного сражения в подобие зафиксированного стробоскопа. Смутными крылатыми силуэтами мрёнки взвились вверх и тут же развернулись, как звено чёрных боевых самолётиков, вновь делая атакующий заход.

Я колебался лишь мгновение. Из двух зол следовало выбирать меньшее, и я твёрдо решил, что паранормальные способности свои я раскрою только лишь имея возможность осмотреть средоточие всего зла — очевидно, графскую усадьбу. Туда мне и нужно было попасть как можно скорее, а от всех препятствий следовало избавляться любыми иными доступными средствами. И я выдернул из кобуры пистолет, снял предохранитель, передвинул затвор и целясь перед собою наискосок вверх, открыл огонь, как зенитчик, по пикирующим мне в лицо стервятникам. Вспышки выстрелов, как фото, запечатлели кадры боя: бах! бах! бах! Три выстрела, два мрёнка брызнули чёрными кляксами в стробоскопном свете фонарика, остальные жутко завизжали, захихикали, заныли и стая чёрным рваным мазком через луч света унеслась в сторону, прошуршали листья и вновь наступила глухая тишина. Как будто и не было ничего.