Михаил Шабловский - От тёмного истока

Я усмехнулся и сам себе скорчил извиняющуюся рожицу. Ну что поделать! Простите, злодеи, что разочаровал! И в самом деле на санврача не обучался, только инструкцией и силён был! Да ещё и «идейный»!

Пузин меж тем продолжал:

— Я на проверке его задерживал, как мог, но вы ведь отдали приказ препятствий ему не чинить… Сомов рассказал ему, как открывать ворота усадьбы, и он как вернулся, сразу ускакал на железную дорогу, с этим Алёхиным беседовать, наверно.

— А откуда же он об Алёхине услыхал? — с металлом в голосе спросил граф.

Пузин молчал пару секунд — видно, собирался с духом, а затем забормотал:

— Простите, простите великодушно, господин граф, я недосмотр пустил, приехали мы с проверкой на подстанцию, а там как раз Алёхин поезд затягивал по ветке. А вы же знаете этого алкоголика, его же заткнуть невозможно, я пытался от него отделаться, но Малинов этот, видно, что-то заподозрил. Но я вам вот, нижайше докладываю, что он с ним наверняка тайно встречался…

— Я и так это знаю, — мрачно процедил Залесьев. — Импы, которые железнодорожный выезд контролируют, донесли. Они почуяли чужого и напали, решили, что он сбегает из долины. Идиотические создания, вечно путают лево, право, и вообще все направления… А он, между прочим, двух подстрелил — это ты знаешь? У него есть пистолет «ТТ» — это ты знаешь? А? Вещи он, мол, проверил! Хорошо хоть, пули у него не серебряные!

Про пули я услышал, воспринял и намотал на ус. Только негде сейчас серебра было взять… А вот связь Залесьева с мрёнками, или импами, как он их называл, теперь уже была очевидной. Итак, господин граф, вы, оказывается, всё-таки являетесь подтверждённой паранормальной угрозой…

— Ты смотри мне, Пузин, — Залесьев неожиданно повернулся к управляющему и тонкой рукой крепко ухватил его за лацкан пиджака. — Железная дорога, перевозки, найм рабов — это по твоей части, я тебя для этого и взял к себе, потому что не могу всеми этими обезьяньими делами заниматься теперь. Так что ты с Алёхиным разберись, заткни его наконец или ликвидируй, чего ты стесняешься? Всё равно в ближайшие дни мы станем столь сильны, что сможем больше не опасаться никаких проверок вообще. Завтра предстоит главный ритуал и жертва. А если опять у тебя недосмотры такие будут, то ни золота больше, ни, тем паче, Дара тебе не видать, как своих ушей! А вот бездну и огнь, что не тело обезьянье твоё жечь будет, а всё иное, ты увидишь, я тебе обещаю!

И граф рассмеялся самым жутким смехом, что я когда либо слышал. Бедный Пузин аж съёжился от страха и залопотал:

— Будет сделано, господин граф, будет сделано, ваше сиятельство, ваш Владимир всё сделает, не извольте гневаться, не оставьте своею милостью верного раба, не оставьте…

Кажется, он порывался упасть на колени и целовать графу руки. Мне стало противно. Однако, граф явно распространял вокруг себя такую ауру страха, что его подчинённых можно было только пожалеть… Интересно, а что означали слова Залесьева о Даре — слове, весьма очевидно произнесённым им с большой буквы — о бездне и об огне, что не тело жжёт? Золото — это понятно, это земное, как выразился бы пресловутый Алёхин, но остальное… Кстати, Алёхина надо было срочно вытаскивать из долины, похоже, его жизни теперь угрожала опасность, недооценивать напуганного графом до трясучки Пузина было отнюдь нельзя.

— Заткнись, — коротко рявкнул Залесьев. — Приведи себя в порядок! Тебе же за один стол с моей семьёй сейчас садиться, да и шпион Малинов этот там будет! Так что веди себя, как подобает!

Пузин с трудом выпрямился, и молча они зашагали дальше вверх по лестнице. Я перебежал обратно к своему лестничному маршу, огляделся, отключил деволюмизацию, нарочито шумно открыл и закрыл дверь своей комнаты и спокойным шагом также двинулся к столовой.

Это, конечно, была самая странная (и страшная) трапеза изо всех, в каких только мне приходилось принимать участие. Граф, как и ранее, совершенно великолепно выглядящий, в своём блестящем фиолетовом костюме, горделиво восседал во главе стола в грандиозном резном кресле. По правую руку от него сидела Мария Хосевна, одетая в чёрное вечернее платье с излишне глубоким, на мой вкус, вырезом. По левую руку от хозяина расположился верный, но немного побитый пёс Пузин. Впрочем, он держался молодцом, и не знай я о только что пережитом им смертельном страхе, я бы и не заметил лёгких теней под глазами и чуть трясущихся рук, а нашёл бы его манеры высокомерными и чванливыми. Мне было отведено место рядом с Пузиным, а напротив меня сидела Анна Залесьева, добавившая к своему и без того весьма привлекательному облику лёгкие стрелки макияжа в уголках глаз и большой синий бант. Анна почти всё время, не отрываясь, смотрела в мою сторону, ловила мой взгляд. Это меня очень нервировало. Её мать, отлично определившая, на кого направлено всё внимание дочери, гневно посматривала на неё и злобно — на меня, но от реплик до поры воздерживалась. Зато с седенькой бабушкой Анны, старой графиней Аделаидой, матерью Залесьева, проблем не было никаких: она как уснула в самом начале ужина, сразу после взаимных представлений, так и проспала непосредственно до драматичной развязки. Интересно, думалось мне, понимает ли она, кто на самом деле её сын, и чем занимается? Сама она, конечно, не принадлежала к роду Залесьевых, но уж хотя бы о тайной первой женитьбе и первом ребёнке Владислава она не знать не могла. Или древние года уже настолько поразили её разум, что ей просто было совершенно всё равно? Может быть, здесь тоже поработало тёмное влияние графа?

Залесьев формально представил мне всех членов своей семьи, а затем Сомов и повара внёсли лёгкие закуски. Я рассеянно передвинул стакан с соком по клетчатой чёрно-белой скатерти, сунул вилку в салат, и, нарушая, вероятно, все нормы этикета, первым обратился к хозяину застолья:

— Как прошёл ваш день, Владислав Владиславович? Вы так надолго покидали свою усадьбу, я надеюсь, всё в порядке? На предприятиях мы с Владимиром Владимировичем вас не встретили…

Граф нахмурился. Так и казалось мне, что сейчас я услышу гневное «какое твоё дело, где была моя светлость, гнусный шпион!» Но Залесьев сдержал себя:

— Определённые дела призвали меня в охотничьи угодья на севере долины. Это не должно касаться ваших обязанностей, Андрей Кимович. Там стоит только лишь моя личная избушка. А вы, как я понимаю, хорошо справились со своей проверкой? Владимир Владимирович вот тут говорил мне, что никаких замечаний не было выявлено. Стало быть, у нас всё хорошо, как я и говорил вам изначально?

— Хорошо-то хорошо, — ответил я. — да немного хорошего. К сожалению, ваш управляющий показал мне далеко не всю территорию проверяемых предприятий, да и ни с кем из обычных работников побеседовать не дал. Не вполне, то есть, исполнил ваше же указание о полном содействии…