Михаил Шабловский - От тёмного истока

Ну всё, с меня хватит. Моя ярость раскалилась и белым выплеском лавы хлынула через край:

— Мерзкий вырожденец! Так ты даже и не собираешься скрывать свои страшные преступления?! Царь? Бог?! Да ты всего-навсего больной подонок, ублюдок давным-давно лишённого всех и всяческих лживых привилегий семейства злобных дегенератов! Повелитель блох! И ещё похотлив, как кролик — подумать только, держать двух жён в одном доме! Интересно, что ты говоришь второй жене, когда идёшь спать с первой? Даже свою собственную старшую дочь ты мучаешь, негодяй!

Тут я вспомнил о присутствующей рядом младшей дочери — мысль о ней вдруг светленьким лучиком скользнула по затемнённому ужасом и гневом сознанию — и пожалел о своих откровенных словах про первую семью графа. Но глянув по сторонам, я понял, что кроме нас с Залесьевым, никто не услышит этого разговора — вокруг клубилась тьма, даже фресками больше не были видны остальные участники трапезы, лишь под ногами странно выгибались чёрно-белые клетки то ли стола, то ли пола, то ли поля боя.

Залесьев страшно изменился в лице, в его глазах загорелся багрово-тёмный огонь, но это было далеко не самое ужасное — из-под его фиолетового пиджака вдруг вымахнули дымящиеся щупальца, чёрные, словно нарисованные густой тушью на пустом воздухе. Щупальца потянулись ко мне, и я ощутил исходящий от них тяжёлый жар. Я выхватил из кобуры пистолет и сдёрнул затвор.

И тогда граф опять захохотал:

— Ха! Смотрите! Наш инспектор ещё и не выпил толком, а уже буянит! Владимир Владимирович, возьмите-ка его, да вызовите охрану!

Столь резко и неожиданно произошедшие обратные изменения окружающей обстановки и поведения графа показались мне едва ли не страшнее всех предыдущих событий. Я вдруг обнаружил, что стою возле обеденного стола в хорошо освещённой зале над своим опрокинутым креслом, шатаясь, размахиваю пистолетом и громко бормочу что-то нечленораздельное, а все, кроме графа, смотрят на меня с осуждением или испугом. На полу лежали осколки разбитого фужера, по скатерти расплывалось пятно пролитого супа. Я чувствовал себя так, как будто только что проснулся после похмельного кошмара. Голова кружилась. «Истинное зрение», столь вовремя — или не вовремя — выключившееся, на этот раз меня здорово подвело.

Мария Хосевна завизжала: «У него пистолет! У него пистолет! Кто-нибудь, отберите у него пистолет! И его уберите! Анна, уходи отсюда скорее!»

Старая графиня Аделаида проснулась и заохала.

Пузин и Сомов накинулись на меня (причём дворецкий оказался неожиданно крепок и ловок для своего довольно почтенного возраста), выкрутили мне руки и выбили пистолет.

— Не надо! — закричала Анна Залесьева. — Не надо! Папа!

Граф медленно наклонился и поднял с пола мой «ТТ».

— Папа! Зачем?! — тут графиня схватила дочь за руку и потащила к дверям. Анна отчаянно сопротивлялась, и ей даже на секунду удалось вырваться. — Отец! Хватит! Не трогай его! Не надо!!

Залесьев спокойно повернул голову и посмотрел прямо в глаза своей дочери.

— Выйди, Анна, — ледяным мертвенным тоном произнёс он. — Тебя всё это не касается. Выбрось этого шпиона из своей головы. Он — никто. А ты — моя дочь и слушаешь только меня. Поняла? Выйди. Будь в своей комнате. Мы просто заставим его немного охладиться. А позже я с тобой поговорю.

Анна вся сникла и безвольно обвисла на руках матери. Та повлекла её прочь из залы. Последнее, что я увидел, был устремлённый на меня взгляд девушки, полный страха, жалости и безмолвной просьбы. Затем передо мною вновь оказался граф.

— Я бы просто пристрелил тебя из твоего же пугача прямо тут, — презрительно процедил он. — Да ковров жалко. И ты можешь что-то ещё полезное знать. Я попозже сам тебя допрошу — получу удовольствие.

Затем Залесьев быстро и довольно профессионально обшарил мои карманы и забрал удостоверение, телефон и бумажник. Ну-ну, поотгадывай загадку, где печатают такие ксивы, подумал я. А в телефоне найдёшь разве что номер бывшей жены и моей старой работы, с чем тебя и поздравляю. Да всё равно эти вещи у тебя надолго не задержатся.

Граф щёлкнул пальцами, и двое охранников, несколько секунд назад показавшихся в дверном проёме, противоположном тому, куда графиня утащила Анну, подошли и перехватили меня у Сомова и Пузина. Я внутренне собрался и приготовился к деволюмизации и призрачному бою. Сил вроде было достаточно как минимум на несколько минут. Исчезнуть из захвата этих амбалов. Схватить несколько столовых приборов. Сунуть в одного, отпустить, сунуть в другого, отпустить, повторять, пока враги не закончатся. Всё их кунг-фу будет, разумеется, совершенно бесполезным против бесплотного меня. Несколько неизвестным слагаемым, впрочем, оставался граф. Пистолет в его руках, конечно, тоже окажется для меня действительно безвреден, как пугач, но вдруг у него есть какие-то ещё средства нефизического воздействия? Однако рассуждать долго было некогда, приходилось действовать по обстоятельствам.

Я уже собрался было надавить на ментальный рычаг, как вдруг следующие слова графа заставили меня немедленно изменить линию поведения и отказаться от истребления четырёх или пяти человек.

— Забирайте его и отвезите туда же, где тот летун сидит, что вечером одиннадцатого заявился. Только в отдельную камеру его и подальше от того. И круг рисовать не надо, этот никуда не денется. И не трогать даже пальцем! Он мой целиком. Пузин, поедешь проследишь. Сомов, уведи Аделаиду Юрьевну в её покои, приберись тут, подай мне коньяк в кабинет и выведи к крыльцу «майбах».

«Тот летун», — лихорадочно соображал я. — «Одиннадцатого. Да это же Кримсон Рихтер! Ладно, пусть волокут, зато буду знать, где он. И не всё равно ли, откуда бежать? Хоть людей не надо будет убивать, может.»

Охранники вывели меня из здания усадьбы через чёрный ход. Вскоре к нам присоединился Пузин, который, оказывается, бегал в мою комнату за плащом.

— Укроешься, — хихикнул он. — У нас там прохладненько. А то будешь потом перед господином графом соплями греметь…

Меня запихнули на заднее сиденье стоявшего у чёрного входа камуфлированного внедорожника — очевидно, машины группы быстрого реагирования графской охраны, на которой эти архаровцы и приехали по вызову — ни до того, ни после я больше охранников в самом здании не видал, граф, верно, ими брезговал. Я решил было, что сейчас поедем куда-то далеко, возможно, в пресловутый «охотничий домик» на севере — это место меня очень интересовало. Но противу ожидания, езды оказалось всего на пару минут — мы выехали из ворот усадьбы, проехали метров двести по основной дороге и, свернув направо на неприметный просёлок, подъехали к какому-то приземистому и неказистому зданию, на поверку оказавшемуся дежурной частью охраны, а по совместительству и графской кутузкой для недовольных и шпионов. Из низкой длинной пристройки рядом доносился злобный собачий лай — тут же была и охранницкая псарня.