Дмитрий Соловей - Возрождающийся

На следующий день она потащила меня в деревню к тому старосте. Брать на себя такие обязательства женщина не хотела.

– Айла, зачем мне этот незакабаленный?! – возмущался староста. – Жрецы ему метку не поставят, а свободный раб уйдёт в Белию, как только повзрослеет.

Знахарка с доводами старосты не соглашалась, что-то там для себя выторговала, оставив меня стоять возле ворот. У деревенских жителей не так много развлечений. Потому посмотреть на меня собралась почти вся детвора. Мелкие разглядывали с интересом. У подростков постарше на губах играла улыбка, от которой мне становилось неспокойно. Дети сами по себе опасности не представляют. Но это пока они не соберутся в стаю. Тогда желание затравить слабого станет приоритетным.

– Белый, беляк! – то и дело слышались возгласы со стороны детворы.

– Кыш отсюда! – разогнал их вышедший в сопровождении знахарки староста.

Вопрос они, похоже, решили. Хотя женщина довольной не выглядела. Я примерно понимал, почему. По сути я лишний рот, который нужно кормить. Если знахарка лечит только эту деревушку, то пациентов у неё немного. Я уже успел визуально оценить здоровье местного населения. Мужики как на подбор – косая сажень в плечах. Тётки тоже дородные, про детвору пока рано говорить, но сопливых или болезненных я не заметил. В общем, для знахарки работы мало, а тут меня ей в нахлебники навязали.

– Беляк, как твоё имя и имя отца? – поинтересовался староста. – Поеду осенью в город, сделаю запись в храме у жрецов.

Последняя информация предназначалась не для меня. Староста повторил ребятне, что я теперь полноправный житель деревни Курново. Судя по скептицизму на лицах детей и взрослых, никто так не будет считать, пусть там хоть десять записей появится. Насчёт своего имени я ответил, как помнил, – Данир. Отца вроде звали Марек. Старосте же, похоже, требовалась моя фамилия.

– Родовое имя, – переспросил мужчина и, не добившись от меня разумного ответа (а я боялся сказать что-то несоответствующее этому миру), нарёк Беляковым.

– Ты теперь не игрушка для знатника или боярыни, – внушала мне знахарка уже дома, – будешь работать и мне помогать, отрабатывая свой хлеб.

Я совершенно не возражал, желая задержаться подольше в этом тихом уголке. Слишком мало получил информации и сам был готов к любому сотрудничеству. Первое и самое неприятное оказалось то, что я внешне слишком отличался от местных. Ну а второе – возраст. Пацану точно не больше пяти лет. Если помру где-то в канаве, то никто и спохватится. Так что изображал из себя милого, покладистого ребёнка. Женщина в течение суток наслушалась криков и плача Лики, а тут я как контраст. Мол, посмотрите, какой я золотой и некапризный мальчик.

Безусловно, помогать полноценно по хозяйству я не мог. Даже ведро с водой вытащить из колодца не осиливал. Но натаскать питье курам из этого ведра ковшиком вполне получалось. Кормление кур и лошадки стало моей самой первой обязанностью. А ещё подметать двор, убирать по мере возможности в доме, мыть посуду и вовремя предупреждать знахарку о том, что кто-то пришёл.

Женщина была типичной врачевательницей, использующей травы и настойки. Навес, где она перебирала и сушила лекарственные растения, располагался чуть в стороне от дома, ближе к небольшому озеру. Оно мне очень понравилось. Дно песчаное, вода днем прогревалась так, что только плескаться и плескаться. Правда, обилие хозяйственных дел не давало полностью насладиться купанием. Зато я быстро загорел на солнышке. И уже не так сильно выделялся на фоне местных. В деревню не ходил, но почти каждый день кто-то из деревенских появлялся у нас.

Больных я не видел. Кумушки, заглядывающие по вечерам, скорее всего желали посмотреть лично на столь сомнительное приобретение для Курново. Тётки приносили с собой что-то из вещей. Оказывается, староста обязал деревенских снабдить меня одеждой на вырост. Да и зима когда-то наступит. Женщины обеспечили меня почти всем, кроме обуви. Крепкие ботинки у меня имелись, но если это мир похож на мой, то зима должна быть со снегом и морозами. Определить своё точное географическое местоположение я не мог. Зато с удивлением понял, что здесь нет естественного спутника планеты. Прошла уже пара недель, а луны на ночном небосводе так и не появилось. Остальные созвездия, из тех, что я помнил, напоминали привычные – земные. Разве только на поясе Ориона было не три, а четыре звезды. В любом случае я находился в северном полушарии и точно не на экваторе. Листья у берёз уже начали желтеть.

Далеко не сразу знахарка стала относиться ко мне без пренебрежения. Я старался по мере сил выполнять поручения точно и хорошо. Попутно радовался, что я в теле ребёнка, а не взрослого человека. Мои усилия почистить лошадь, расчесать ей гриву, забраться на спину, используя забор, смотрелись по-детски непосредственно и не вызывали подозрений. Жаль, Звёздочка не предназначалась для верховой езды. Седла и прочей амуниции у знахарки не имелось. Зато я внимательно смотрел, как запрягают лошадь в повозку.

Непростое оказалось это дело. Раньше я знать не знал, что слово «узда» предполагает целый комплекс элементов: удила, кольца, затылочный ремень, ремни на щеках, подбородке и прочее. Разобраться с ходу во всех этих ремнях было непросто. Непонятным для меня осталось только выражение «закусить удила». Заглянув в рот запряжённой Звездочки, я пришёл к выводу, что металлический стержень с кольцами лежит на беззубом крае рта животного. Чем там «кусать»?

Кроме узды для лошади, полагалось десятка три наименований частей конской сбруи, включая тот же хомут, шлею, подпругу и так далее. При полном отсутствии того, что служило мне раньше развлечением (интернет, телевизор), разбираться со сбруей Звёздочки оказалось интересно. К тому же лошадка была пожилой, послушной и безопасной для ребёнка. К моему удивлению, у неё отсутствовали подковы. Как оказалось, в деревнях не подковывают лошадей.

В течение лета наблюдать за тем, как знахарка запрягает Звёздочку, мне довелось несколько раз. Запасать травы для настоек женщине приходилось в разных местах. Обычно мы выезжали на рассвете, оставив курам в загоне еды и питья. Другой живности в хозяйстве знахарки не имелось и обязанностей тоже.

Далеко по лесу лошадь пройти не могла, но по дороге знахарка доезжала до нужного ей места, оставляла меня в повозке, а сама уходила собирать нужные растения. Поверите или нет, но мне, взрослому мужчине тридцати двух лет, одному лесу было откровенно ссыкотно. Пусть народ заверял, что в этих местах всех обирал переловили, а других разбойников нет, но у меня были свежи воспоминания того, что я видел на дороге, потому одному в компании с лошадью было неуютно. Знахарка часто выбирала дороги, по которым давно никто не ездил, убеждая меня каждый раз, что здесь безопасно.