Барбара Морриган - Сердце, что растопит океан [litres]

– Ублюдок… – гневно выдавил Акхлют, из последних сил пиная духа в живот.

– Ну зачем же ты так… Твой друг погиб не зря. Его время пришлось мне как раз кстати, и теперь я наконец-то закончу то, чего так давно ждал. Когда мои братья вернутся в этот мир из Бездны, они скажут твоему Каике спасибо. Жаль, что ты этого уже не услышишь… – Ао громко рассмеялся. Его фигура возвышалась над лесом, нависая над верхушками деревьев. Акхлют казался совсем крошечным, зависнув над землёй с пережатым горлом в руке мятежного духа.

Я закрыла глаза и резко прильнула к телу Хранителя ладонью и щекой. Вначале я ощутила только холод его шершавой кожи, но через мгновение мой взгляд заволокло пеленой. Перед глазами замелькали миллионы событий – я провалилась в круговорот дрожащих цветных песков, бушующих хаотичными вихрями, позволяя мне увидеть судьбы сотен духов и людей одновременно. Я увидела себя и весь свой путь в обратном порядке, от конца до самого начала. На этом вихрь не остановил своё движение, затягивая меня всё дальше. Меня несло сквозь пространство и время, снег летел вверх, сломанные ветви деревьев возвращались на свои места, солнце заходило и всходило, пока наконец я не увидела удивительное место. Это был Коа’Коа, но я никогда не представляла его таким. Там, где лежал снег, зеленела трава, вдоль деревянных домиков с соломенными крышами цвели цветы, солнце светило, ослепляя тёплыми лучами, а голубые океанские волны ласкали прибрежный песок. Жители деревни прятались в тени от полуденного зноя, а дети носились, поднимая пыль босыми ногами. Неужели мой дом когда-то был таким? Мальчишка, озорливо пронёсшийся мимо меня, показался мне на удивление знакомым, и я узнала в нём отца. Он подбежал к рыжеволосой девочке и со смехом взял её за руку, потянув за собой на залитый золотистыми лучами пляж.

Время снова сменило своё направление, и Коа’Коа вернулся к тому времени, когда я его оставила. Я снова увидела папу – теперь он опирался на трость и боролся с удушающим кашлем, кутаясь в тёплый шарф. Мама рубила дрова во дворе, утирая со лба пот. Передо мной возникли очертания моего брата Вато и… Пору? Я вдруг вспомнила, как волновалась перед каждой нашей встречей, а теперь совсем забыла его лицо! Юноши продирались сквозь лес недалеко от побережья, измождённые, замёрзшие и лишённые воли к жизни…

Я поняла, почему Акхлют хотел, чтобы я коснулась Хранителя. Он надеялся показать мне мир, который ждёт тех, кто мне дорог. Но что будет со мной? Если пути назад и правда нет, неужели я останусь здесь навсегда? Моё сердце замёрзнет и перестанет биться…

Я почувствовала, что видение начинает прерываться и способность видеть возвращается ко мне. Мысли хаотично роились, я прилагала огромные усилия, чтобы устоять на ногах, прислонившись к исполинскому телу Хранителя. Меня переполняли чувства – хотелось кричать, плакать, смеяться, сделать хоть что-то, чтобы справиться с разрывающими грудь болью и ужасом от мыслей, что я никогда не увижу своих родных. Но если я и могу сделать хоть что-то для них, я должна сделать это сейчас.

– Акхлют! – выкрикнула я, заставив Ао, сжимающего горло соперника вздрогнуть и на секунду ослабить хватку. – Что я должна делать?!

– Последняя Клятва! Прочитай её Хранителю!

– Нет! – заревел Ао и бросился ко мне, не выпуская Акхлюта из смертельной хватки. – Не смей!

– Хочешь моё сердце? – прошипела я, оскалившись и в последний раз посмотрев на духа. – Получай!

С этими словами я повернулась к Хранителю и, не отнимая ладони от его тела, прошептала: «Асса-вакх-ит». В это же мгновение его кожа под моей рукой начала светиться слабым золотистым светом. С каждой секундой он разгорался всё сильнее, зажигая рунические символы вокруг. Они загорались один за другим, опаляя ледяные корни и заставляя их отступать, освобождая тело Хранителя от смертельных пут. Свет окружил его и замкнулся на месте, в которое попало ледяное копьё. Орудие задрожало и начало покрываться чёрным, обугливаясь будто от палящего жара незримого костра. Мятежный дух закричал, отпустив Акхлюта, так что тот грузно рухнул на землю. Ао, или точнее сказать – Эненра, схватился за плечо в месте недостающей руки и согнулся в приступе невыносимой боли. Чёрные угли начали покрывать его плечи и ключицы, распространяясь на грудь, живот, ноги, руку, шею, и наконец глаза почернели и задымились. Издав истошный вопль, дух засветился ослепительным золотистым светом и рассыпался на мельчайшие песчинки вместе с копьём, вонзившимся в тело Хранителя тридцать лет назад.

На небо взошла голубая луна.

Сегодняшнее утро выдалось ещё хуже предыдущих. Может, сказывается погода, а может, усталость и почти неделя без сна. Как всегда, я без лишних раздумий заставляю себя подняться с постели, выйти на улицу, натянув свитер, и быстро окунуть лицо в снег, набранный в ладони, от чего моё сердце на секунду останавливается прежде, чем наполнить тело необходимой энергией на день.

После этого я закидываю в рот пару кусков хлеба, наспех пережёвывая, запиваю всё стаканом молока и выхожу на улицу, кутаясь в тяжёлую меховую куртку. Через пару минут замечаю Вато, спешащего мне навстречу. Он так же тепло одет и так же ужасно выглядит. Его лицо осунулось, грязные волосы торчат в разные стороны, а синяки под глазами делают его похожим на ожившего мертвеца. На его плече висит пузатая сумка – в ней запас провизии на день, фляга, запасные рукавицы и носки, корень краснотравника на случай, если потребуется развести сигнальный костёр, пара крепких верёвок и охотничий нож. Откуда мне это известно? Моя сумка наполнена тем же, и мы вот уже шесть дней не сговариваясь встречаемся на этом месте, как только всходит солнце, чтобы отправиться на поиски, которые, скажу честно, начинают казаться бессмысленными.

Мы выходим на главную дорогу и минуем несколько домов. Сонные жители провожают нас взглядами – даже рыбаки только-только начинают свой день, а мы уже на ногах. Обогнув главную площадь, мы устремляемся к западному выходу из деревни – в той стороне мы бывали лишь дважды за неделю, и сегодня решаем держать курс именно туда. Вато молчит, глядя перед собой. На его лбу появилась морщинка из-за вечно нахмуренных бровей. Когда я замечаю её, внутри меня всё холодеет – может, он и был немного странным, сколько я его помню, но этот парень улыбался всегда . Всегда, но не теперь.

Хотя за время наших поисков мне довелось узнать его получше. Никогда бы не подумал, что настолько сближусь с семьёй, которая на протяжении долгих лет враждовала с моей. Но, честно сказать, я этому рад. Поначалу мы молча прочёсывали окрестности, оставляя метки на деревьях и камнях, иногда останавливаясь отдохнуть. Мы подавали голос только когда поблизости звучал хруст веток или скрип снега или когда находили человеческие следы на снегу. В остальное время я слышал лишь завывания холодного ветра и сосредоточенное сопение Вато, упрямо продирающегося через сугробы. Но в последние три дня всё изменилось. Сначала мы перекинулись парой слов на привале. Потом он заставил меня вспомнить несколько моих знаменитых острот, когда провалился в охотничью яму и мне пришлось в одиночку вытаскивать оттуда этого склонного, кхм… хорошо перекусить парня. А к концу дня мы, измождённые безрезультатными поисками, возвращались в деревню, болтая, словно старые приятели. Даже наши отцы зарыли топор войны на время поисков и проводили большую часть времени в Красной Хижине, обсуждая что-то с шаманами и планируя наши дальнейшие действия. Хотя Таму оттуда приходилось выдворять чуть ли не силой: он ещё не восстановился после болезни, и ему нужен был покой. А бегать по острову могли и мы.