Макс Фрай - Зеленый. Том 2 [litres]

– Что, домой в таком виде вернулся? – перебила его гадалка. – Человеком Другой Стороны?

Эдо молча кивнул, только сейчас осознав, что они разговаривают на доимперском. Словно встретились где-нибудь в Элливале, в баре на, предположим, бульваре Тимоль, а не на пешеходном мосту через речку Вильняле. Ну ни хрена себе, а.

Женщина рассмеялась:

– С точки зрения твоего окружения, это дурость, помноженная на сверхъестественное везение, а в нашей традиции – обязательная часть обучения, можно сказать, азы. Пока туда-сюда в полном забвении не набегаешься, дело с мертвой точки не сдвинется, некого дальше учить. Ясно теперь, почему приняла тебя за кого-то из наших: ты идешь примерно тем же путем.

– Так ты поэтому со мной в прошлый раз на старом жреческом поздоровалась? – вспомнил он. – А почему как со старшим? Наверняка же должно сразу быть видно, что я в таких делах новичок.

– Сразу видно только, что с тобой ничего не понятно, вот это факт. Но у нас принято со всеми здороваться, как со старшими. Чтобы силой древнего церемониального приветствия всякого человека над ним же самим приподнять.

– «У вас» – это у кого? – спросил Эдо. – Если это общеизвестная информация и ты думаешь, будто мне по умолчанию все понятно, то нет. Я много чего до сих пор не вспомнил, прости.

– Это вообще никому не известная информация, – улыбнулась гадалка. – Посторонние о жреческой традиции Черного Севера знают только, что она в принципе есть. Просто ты меня своим видом с толку сбиваешь. Вот и разговариваю, как со своим.

Он молча кивнул – типа, ясно. Хотя ясно не было ничего, кроме того, что перед ним стоит живая легенда, она же детская сказка, она же малоизученный исторический миф. Черный Север – дело такое, тайна, которая сама себя бережет. Можно съездить туда на каникулы и отлично провести время, можно даже навсегда переехать, найти работу, купить там дом, завести семью, подружиться с соседями, стать в доску своим, но до самой смерти так ничего и не вызнать о таинственных культах Черного Севера и тамошних великих жрецах.

– А после того, как вернулся, тебе пришлось вплетать в себя домашний небесный свет, чтобы не стать незваной тенью? – нетерпеливо спросила гадалка. – Логика вполне очевидная, любой понимающий человек догадался бы, но как ты технически справился, убей, не пойму. Нас этому искусству учат чуть ли не с детства, но мало у кого получается прийти к нормальному результату; у мальчишек, кстати, почти никогда.

– Почему это? – удивился Эдо, который еще никогда в жизни не подвергался гендерной дискриминации и вдруг познал ее во всей полноте.

– Потому что отчаяния в вас слишком много, а стойкости не хватает, – объяснила гадалка. – В других традициях это не особо мешает, но наша магия с отчаяния начинается, без него никуда. Девчонки с ним обычно худо-бедно справляются, а мальчишки слишком часто умирают или сходят с ума. В любом случае, тебя это не касается. То ли без отчаяния обошелся, то ли стойкости не занимать. И шустрый такой: всего за два месяца вплетать в себя чужой свет научился. Я же совсем недавно, в октябре, тебя видела, и не было еще ничего.

– На самом деле, за несколько дней, – признался Эдо, ощущая не столько гордость, сколько смущение, как двоечник, внезапно лучше всех в классе написавший диктант. – У меня просто выхода не было; говорят, это наилучшая мотивация. Плюс чувак, который объяснил мне, что делать, соврал, будто фокус – проще простого, кто угодно справится. А я ему как дурак поверил. Полезно быть дураком.

Достал из кармана флягу с яблочной водкой – домашней, здесь такой нет. Спросил:

– Выпить хочешь?

– Не особо, – пожала плечами гадалка. – Но раз предлагаешь, выпью глоток.

Взяла у него флягу, отпила чуть-чуть и вернула. Сказала:

– Надо же, с Этой Стороны угощение. Неожиданно. Добрый знак. В обмен назову тебе свое здешнее имя – Сабина. А прежнее я не помню. Только, что оно было. Сам факт.

– А ты тоже фрагментами вспоминаешь? То одно, то другое? – обрадовался Эдо. Все-таки встретить товарища по несчастью – великое дело. Тем, у кого нет подобного опыта, хоть убейся, не объяснишь, как оно.

– Скорее вспышками. Бац, и возникло воспоминание. Бац, и снова пропало, зато какая-нибудь новая информация всплыла. Всегда именно то, что надо в сложившейся ситуации, ничего лишнего. Будешь смеяться, но прямо сейчас я даже свой здешний адрес не помню – потому что туда мне больше идти не надо. И, к примеру, погадать бы тебе не смогла.

– Надо же. Ты крута, что справляешься. Я бы спятил. Ну, у меня и не так. Что вспомнил, то уже вспомнил, снова мое навсегда.

– Потому что внутренняя конфигурация у тебя сейчас очень удачная. Мне такого не надо, у меня иные задачи, но все равно почти завидно. Похоже, великий учитель у тебя был.

– Два великих учителя. Первый мертвый, а второй, говорят, вообще всемогущее существо, – сказал Эдо, потому что это же не кто-то, а Нёхиси ему во сне объяснил про дыхание-клей. – Нет, три, – спохватился он, вспомнив воображаемого Стефана, без которого дело вообще не сдвинулось бы с мертвой точки. – И даже четыре, с Зораном. Это художник… Неважно. Важно, что когда я не мог увидеть, как выглядят в моем теле линии мира, представлял себя одной из его картин.

– Как же все это красиво и сложно! – восхищенно вздохнула Сабина. – Говорят, четыре великих учителя из разных миров было у первой Верховной Утренней Тьмы – женщины, с которой началась наша магия. Обязательно как-нибудь съезди на Черный Север. Нашим надо тебя увидеть и все о тебе узнать. Хотела бы я поехать на Север вместе с тобой. Жаль, что уже не успею! Никогда ни о чем не жалела, но об этом – все-таки да.

– Как не успеешь? Почему не успеешь? – Эдо так огорчился, словно они давным-давно договорились о совместной поездке и вдруг Сабина его подвела.

– Потому что мне пора умирать.

Так обыденно это сказала, словно речь шла, к примеру, про отпуск – все, закончился, на работу пора. Эдо сперва кивнул – дескать, понятно, бывает – и только потом осознал смысл ее слов. Ничего не придумал умнее, чем спросить:

– С какой это стати пора?

– Я уже очень долго живу, – объяснила Сабина. – Людям столько за один раз проживать не положено. Но мы на Севере знаем один секрет. Существует продлевающее жизнь заклинание.

– Ну так почему бы им не воспользоваться?

– Потому что у меня его больше нет. Раньше оно было вытатуировано на руке, а теперь исчезло. Но это совсем не горе, даже наоборот. Это означает, что дело сделано. И сделано хорошо. Нам говорили, что бессмертие закончится вместе с работой. Заклинание было не охранное, а принуждающее: такое не дает умереть, пока не достигнута цель. И вот цель достигнута, работа закончена, поэтому заклинания больше нет. Не смотри так угрюмо, смерть – совершенно не катастрофа. Время от времени всем приходится умирать. Важно, как умираешь, где и при каких обстоятельствах, а у меня отличные обстоятельства, лучше нельзя и желать. Ты пришел меня провожать, и взгляд у тебя хороший. Сразу видно, что рядом с тобой легко умирать.