Лилия Роджер - Инферняня [litres]

– Но в Нью-Йорке? – спросил Томас. – Разве вы не засекли его волну в Нью-Йорке? Ты же был в том же отеле, Ойой.

– В том же отеле? – не понял Ойой.

– В «Ритц-Кристалле», – пояснил Томас.

– Да, – сказал Ойой. – Я был. Ты хочешь сказать, и Гермес там был?!

– Еще как был, – кивнула я. – Улетел с балкона.

– Но как же… – удивилась Мьё. – А мы его не засекли… Наверное, он быстро приземлился.

– Может быть, – сказала я.

– Как же я его прошляпил! – сокрушался Грыыхоруу. – В том же отеле!

– Ничего, – сказала Мьё. – Зато ты с Парижем угадал.

– Как это? – спросила я.

– Когда мы потеряли след Гермеса, – рассказал Грыыхоруу, – я навел справки через ваш Интернет. И он показал, что больше всего гнезд у него в Париже.

– Гнезд? – хором не поняли мы с Томасом.

– Домов, – сказала Мьё. – Дома «Гермес».

– О, – только и сказала я.

– Нам было все равно, в каких библиотеках искать информацию, – сказала Мьё.

– Какую информацию? – спросила я.

– Все про Гермеса и его сандалии, – сказала Мьё. – И когда Ойой выяснил, что больше всего гнезд у Гермеса в Париже, мы решили начать тут. И угадали. Он появился!

Томас не стал рассеивать их заблуждение о домах «Гермес» и о том, почему Гермес оказался в Париже. Я решила, что объясню все Ойой позже, он же модник, пусть знает такие вещи.

– Но зачем вы взяли в заложники землянина? – сурово сказал Томас.

– Какие заложники?! – изумился Грыыхоруу. – Они сами прибежали к нам и попросили защитить их от…

– Я не о вампирах! – крикнул Томас. – Я о ребенке Гермеса Олимпуса!

– О ребенке? – недоуменно переспросила Мьё.

– О чем это ты? – сказал Грыыхоруу.

– О похищении и удержании Петера Олимпуса, – чуть спокойнее сказал Томас, исподлобья вглядываясь в лица инопланетян.

– Ты с ума сошел! – пропищал Грыыхоруу, отшатнувшись. И замахал на Томаса руками, будто комаров отгонял.

– У вас на планете похитили ребенка? – округлила глаза гигант-жена. – Мы не слышали, что объявили чрезвычайное положение…

– А у вас объявляют чрезвычайное положение? – вырвалось у меня.

– Разумеется! – вскрикнул Грыыхоруу.

И дальше он произнес нечто уж совсем неожиданное:

– Бедный Олимпус!

– Да, – сказал Томас.

– Мы можем чем-нибудь помочь? – спросила жена-атлет.

Томас ответил:

– Вряд ли. Но спасибо за предложение… А в сандалиях Гермеса, даже по всем технологиям изготовленным, у вас летать вряд ли получится.

– Почему? – хором произнесли супруги Грыыхоруу.

– Потому что не будет божественной искры, – сказал Томас.

– Да? – оживился Грыыхоруу. – А где ее можно взять?

– Нигде, – сказал Томас. – Она есть только у богов. То есть в богах. Это их качество от рождения… Гермес может ведь и без сандалий летать.

– Точно, – сказала я. – Ведь и Петер может. Правда, неуклюже…

– Вот именно, – сказал Томас. – Сандалии нужны для скорости и высоты.

– А мы думали, дело в конструкции, – огорчился Грыыхоруу. – Все старые книги перерыли. Там много картинок с Гермесом Олимпусом, и он почти всегда в этих сандалиях…

Томас промолчал. Кажется, у Гермеса есть совсем не божественное свойство не договаривать некоторых деталей. Например, на сколько он оставляет ребенка няне.

Грыыхоруу совсем поник, закрыл лицо ладонями с наманикюренными алыми ногтями и шлепнулся на диван. То есть на кучу рулонов, под которыми валялся этот самый Гермес.

– Эй! – раздалось из-под груды бумаги приглушенно.

– Ай! – взвизгнул Грыыхоруу, вскакивая и едва не падая со своих неустойчивых красных шпилек.

Раскидывая бумаги, с дивана поднялся мистер Олимпус.

– Олимпус… – спокойно сказала миссис Грыыхоруу, будто и не удивилась. Вот это выдержка!

А Олимпус вмиг оценил обстановку и бросился, естественно, на самого опасного противника – на атлета-жену!

И завязалась такая куча-мала, что боже мой. Я и до сих пор не понимаю, кто на чьей стороне дрался. То ли Томас защищал двух Грыыхоруу от Гермеса, то ли Гермеса от Грыыхоруу, то ли вообще пытался вытащить меня из драки…

А я просто не могла стоять и смотреть, как четыре хороших (Ну, может, и не совсем хороших, но за кем не водится мелких пакостей? Я о Гермесе, вообще-то.)… как четыре относительно хороших (Относительно чего? Ну, всегда же так говорят.)… как четыре милых человека (Да и не совсем человека, надо сказать. То есть половина из них была совсем даже и не чело…) – короче, не могла же я стоять и смотреть, как они зверски избивают друг друга! Ну, может, зверски – это сильно сказано. Вцепился кто-то кому-то в волосы – это ж почти нежный массаж. Тем более что у половины из всех волосы были как бы… ну… ненастоящие – как-то они их моделируют, как и всю внешность. А у другой половины они все равно отрастут… Но мне все равно стало всех жалко. И я полезла лупить их кулаками и кричать: «Хватит! Перестаньте!»

А потом у меня в носу вдруг так защипало, что я принялась чихать без остановки. Смотрю (надо сказать, было еле видно из-за выступивших на глаза слез) – все остальные тоже чихают. А потому не дерутся.

– Извините, – проговорил Томас между двумя чихами, – я не знал, что еще делать.

– Так это ты! – закричала я.

Уф, кажется, перестает. Апч-х-хи… Все…

Томас кивнул, одновременно чихнув.

– Ты? – переспросила я.

Он опять кивнул, больше не чихая:

– Не хотел, чтобы вы все разорвали друг друга в клочья.

Грыыхоруу достал из кармашка розовых штанов кружевной платочек и высморкался.

Жена-Рэмбо утирала слезы углом шелкового шейного платка Гермеса. Гермес недовольно отобрал его.

– Петер не у них, – твердо сказал Гермесу Томас.

Гермес нахмурился:

– С чего вы взяли?

– Они так сказали, – сказал Томас.

– Да, – сказал Грыыхоруу, – мы бы никогда не совершили подобного ужасного деяния.

– А как ты знаешь… – начал Томас.

– …они никогда не врут, – насупленно досказал за него Гермес.

Томас что-то убрал в карман.

– Что там? – спросила я.

Томас нехотя достал из кармана стеклянную граненую емкость.

– «Старая перечница», – ответил он.

– Что? – мне даже смешно стало. – Обыкновенный перец?..

– Нет конечно, – сказал Томас. – Один взмах – и пять минут чихания всем в комнате обеспечено. Старинная разработка. Восемнадцатый век.

– Поэтому так называется? – спросила я. Нет, похоже, кроме меня, никто здесь не любопытен ни капли!

– Ну да, – ответил Томас, раздумывая о чем-то своем. – Селия сказала, что Зевс хочет наказать их за кражу амброзии… Мистер Олимпус, останьтесь здесь. Если она увидит олимпийца… – он предостерегающе поднял руку.

Гермес кивнул, явно ничего не понимая. Мы все тоже смотрели на Томаса, как тот баран на ворота.

А он сказал:

– Мне надо поговорить с Селией, – и повернулся ко мне: – Представишь меня ей?