Андрей Васильев - Тени Былого [СИ litres]

– А чего ж нет? Если от души снедь предложена, от нее отказываться не дело.

Коля отрезал от кругляша «столичного» хлеба толстый ломоть и было потянулся за солью, но болотник его остановил:

– Этого мне не надь. У меня с нее после брюхо крутит и в ушах жужжит.

– Его племя соль не любит, – пояснил Пал Палыч, разламывая крупную обугленную картофелину. – Она им, как нам перец кайенский – съесть его съешь, конечно, но после может поплохеть. Ух, горячая!

– Моя пущай поостынет, – сразу же заявил болотник. – А вот хлебца пожую с удовольствием. Давай его, малой, сюда.

– Держите. – Коля подошел к гостю. – У нас еще колбаса есть, сыр и огурцы маринованные.

– Пустое, – отмахнулся старичок и впился неожиданно белыми молодыми зубами в ломоть. – И так славно!

Над берегом повисла тишина, в которой было слышно только сопение жующих людей и их гостя, да эхом доносился шум от лагеря МЧСников. Те, похоже, спать не собирались, и до сих пор лазали по болоту, плюнув на то, что это могло плохо для них закончиться.

– Славно, – произнес болотник вслед за тем, как смолотил второй кусок хлеба и пару остывших картофелин впридачу. – Людская еда для моего племени больно сытная, но иногда очень приятственно ее отведать.

– Дедушка, а как тебя зовут? – решив, что этому старичку можно и не «выкать», поинтересовался Коля.

– Зыбуном кличут, – отозвался тот. – Как родителя моего звали, и деда тоже. Наше семейство тут с давних пор обитает, за этими местами приглядывает. И чадо свое я тоже Зыбуном назвал. Только ты меня дедом не кличь, паря. Дядькой называй, так оно вернее будет.

И правда, не выглядел ночной гость теперь немощным стариком, разгладились у него на лице морщины, сгинули в никуда, будто не было их вовсе. Мало того – глаза его округлились, став чем-то похожими на лягушачьи, между пальцев на руках появились перепонки, да и борода теперь больше смахивала на пучок водорослей.

– Ох, как они шумят! – недовольно глянул болотник в сторону лагеря спасателей. – Пойти разве, притопить кого из них мальца, чтобы угомонились?

– Плохая идея, – подал голос Пал Палыч, который в этот момент томно развалился близ костра на подстеленном плаще, куря сигарету и глазея в небо.

– Хорошая, уж поверь. – Зыбун насупил зеленоватые брови. – Если они галдеть не перестанут, то беспременно мою старуху разбудят, а она разговоры разговаривать не станет, сразу парочку человеков под зелень ряски утянет, да и все.

– Да они скоро угомонятся, – успокоил его Пал Палыч. – Вертолеты летать перестали, значит, сейчас и эти перерыв до утра объявят.

– Интересно, а если бы не генеральские дети пропали, а обычные люди, то так же их искали бы? – заинтересовался Коля.

– Думаю, да, – ответил ему Михеев. – Ну, может, без вертолетов, но искали бы.

– Так что не лето, по моему болоту эти молодцы рыскают, – добавил Зыбун. – И не по разу. Вы, люди, дурные, лезете туда, куда не следует, причем сами не знаете зачем. Клюквы надо? Так вон ее по-над бережком полно, все по осени красное, собирай. Трав каких? Тоже все поблизости растут. Ты чего за ними в самую трясину прешься, откуда там чего возьмется, кроме смертушки твоей? Нет, лезут! А потом вон те приезжают, два-три дня живность мою пугают да старуху злят. Я сам-то особо душегубствовать не люблю, а вот она у меня люта. На нюх человеков не переносит. Ну а мне из-за вашего племени с ней ссориться нужды нет, мне покой в дому важнее.

– А тех семерых, из-за которых весь этот сыр-бор, не она ли притопила где? – вроде бы небрежно поинтересовался Михеев.

– Не она. – Губы болотника раздвинулись и Коля увидел, что зубы его, ранее совершенно людские, стали острыми как иголки. – Но их не найдут. И вы бы не сыскали, парень. Они ушли в болотные туманы, и до той поры, пока тот, кто их призвал, жив, все так и пребудет. Им сюда дороги нет, а вам до них не добраться. Вот такая закавыка.

– А тебе? – Пал Палыч привстал и отправил щелчком окурок в костер. – Ты за те туманы можешь пройти? И нас провести?

– Затем и пожаловал. – Смех Зыбуна больше был похож на уханье выпи. – Оно, конечно, по Покону мне людям свои тайны открывать да заповедные места показывать не след, но когда на двоих одна беда, то вместе ее избывать сподручнее. Я тебе пособлю, на след наведу, а ты уж расстарайся, сделай так, чтобы змей поганый из Нави не выполз. Пропажу вашу в аккурат к его прибежищу ведут, на остров. Всех шестерых.

– Было семеро? – насторожился Михеев. – Куда еще один делся?

– Так колдун, который их за туманы провел, одного утопил, чтобы дорогу открыть, – добродушно пояснил Зыбун. – И меня заодно той жертвой связал по рукам и ногам, не могу я теперь до него добраться. И старуха моя тоже не могет. Слушай, молодой совсем колдун, а знает много, паскудник такой, заговор прочитал по всем правилам. Если бы не это, не сидеть бы нам тут и лясы не точить, я бы их еще вчерась всех в ту чарусью загнал, что близ кривых берез. Она там большая, черная, до людской плоти жадная. И дрых бы сейчас под кочкой, как приличному болотнику положено.

– Забавно выйдет, если колдун генеральским племяшом распорядился, – невесело усмехнувшись, сообщил Коле Пал Палыч. – Или интуристом. Ему-то плевать, кем жертвовать в данном случае.

– Да все они там закладные, – влез в беседу Зыбун. – Просто этого раньше порешили, вот и все. А остальных он завтра в полдень, стало быть, в дело пустит. Да и лишний седьмой, идолов-то у Урова логова шесть стоит, стало быть, и закладов столько же надо.

«Заклады» – это жертвы, смекнул Коля.

– А колдун этот хоть и знающий, только все одно дурень, – продолжил болотник. – Он, небось, думает, что Ур-змеюка как из Нави выползет, так сразу ему богачеств без меры даст, и на царство какое посадит. Только не случится этого.

– Легенда по-другому говорит, – тихонько пробормотал Коля. – Одно желание, все такое.

– Потому что ту легенду вы, человеки, сами себе выдумали, – снова заухал Зыбун, да еще и за живот, вылезший невесть откуда и забавно побулькивающий при колыханиях, взялся. – Любите вы, чтобы кто-то вам богачества на блюде приносил и в обе руки не жалея отсыпал, причем неважно, за какое дело – доброе или черное. Лишь бы было! Ура того батюшка-Велес неспроста ить сюда закинул, смекаешь? Он понял, что в нем кроме злобы ледяной ничего не имеется. Непонятно только, с чего он его сразу не изничтожил, с каких лягух пожалел. Ну так на то он и бог, чтобы мы его помыслы разгадать не могли.

– Так он не один тогда этими землями управлял, – подал голос Пал Палыч. – У него братья имелись, сестры. И любви между ними, насколько я знаю, не водилось. Приберег небось это пресмыкающееся как резерв, на тот случай если с кем из родни драка выйдет серьезная.