Андрей Васильев - Тени Былого [СИ litres]

– Может, и так, – согласился с ним Зыбун. – Но Велес ушел, а Ур остался. Одно хорошо – в забытьи эта змеюка пребывает, сны свои черные видит. Но если его разбудить, если он снова в Явь припрется – беда будет, а не одно желание. Первым делом, кстати, он колдуна того сожрет, а после болото мое начнет изничтожать. А оно мне к чему? Оно мне не надь. Потому, робяты, давайте друг дружке подмогнем? Вам без меня по болоту до Ур-острова не добраться, не найдете вы его, как до того почти никто не находил. Ну а мне без вас колдуна того никак не убить, так что тут уж вам силы в руки.

– Предложение интересное, – помолчав, сказал Михеев. – Дядька Зыбун, а если бы мы сюда не приехали, что бы ты делать стал?

Как видно, он заподозрил, что болотник не так уж и связан заклятием, просто в драку лезть не желает. У Коли, кстати, тоже имелись подобные предположения.

– Не ведаю, – хмуро ответил болотник. – Скорее всего, забрал бы старуху свою и сынка, да на постой к Вьюнычу попросился. Он тут всеми реками да озерами правит, небось не отказал бы, мы как-никак родня. Схоронился в Чащуре-реке, она глубокая, лесами скрытая, авось и перебедовал бы лихое время.

– Так ты вроде должен живот за свое болото положить, а врага изничтожить? – усмехнулся Пал Палыч. – Даже если тот сильнее тебя, все одно с ним драться.

– Если просто сильнее – то конечно, – еще сильнее помрачнел Зыбун. – Но какой смысл драться со смертью, коли она все одно тебя одолеет? Лучше уж подождать, пока вы, человеки, его заборете. С вами ему не тягаться, раньше или позже он свой конец в большом мире найдет. Вы друг за дружку стоите, этого не отнять. Как умирать люди начнут, так сразу и спохватитесь. И страха прежнего в вас не осталось, потому что память родовую у вас время отобрало. В былые времена человеки помнили, что Ур этот порождение Велеса, дитятко его, и, вестимо, разгневать бога боялись. А у нынешних страхов былых нет, вы его пришибете без дум ненужных. Что до болота… Воду да ряску он не сничтожит, а лягухи новые в него непременно напрыгают.

– Позиция, – признал Пал Палыч.

– Только сила ваша – она же и слабость, – добавил Зыбун. – Страха в вас нет, а жадности много. Ладно Ур этот, тут колдун воду мутит, но остальное… Вот у меня в самом центре трясины чарусья одна есть. Гиблая, страшная, а уж вонючая! И кто-то пустил слух, что если в конце березозола в нее окунуться, то красу да ум получишь несказанные. В чарусью – и окунуться! Дурь какая несусветная!

– Березозол – это апрель? – уточнил Коля у Михеева, тот кивнул в ответ.

– Так что по весне прутся туда недоростки сопливые, желают красы да ума получить вволю, – продолжил болотник. – Кой год прутся! Ну каких-то я разворачиваю да выпроваживаю, хоть вроде и не должен такого делать, моя доля людей в этих местах губить, а не спасать. Но детишки же! Только все одно – двое-трое непременно в той чарусье свою погибель находят. А она знай пухнет от такой снеди, зло-воду копит. И детишки-то через одного некрещеные, самый смак для нее.

– Зло-вода? – заинтересовался Пал Палыч. – Это что же такое? Не слыхал.

– Есть такая, – глянул на него исподлобья Зыбун. – Ее только на старых болотах вроде моего найдешь, где вот такие чарусьи остались. И собирать ее можно только в конце березозола, не раньше и не позже, да и то при условии, что эта яма черная хоть одну некрещеную дитячью душу новой весной себе забрала. Если ту воду человеку какому в пищу подмешать, или еще куда – все, заказывай ему домовину. Помрет беспременно, и смерть его будет поганая да страшная, особливо если он душегуб какой или тать. Гнить тот человек станет – снаружи и изнутри, телом да душой. Мало того – видеть станет все те беды, что другим принес, мороки погубленных людей приходить к нему будут и рвать на части то, что от души осталось, а защитить себя ему никак не получится. И так день за днем, день за днем, все сызнова да опять.

– Однако, – проникся Коля. – Врагу не пожелаешь!

– Ну да, ну да, – согласился с ним задумчиво Пал Палыч. – Ладно, давайте хоть пару часов вздремнем, а то вон небо скоро уже светлеть начнет, а там и до утра недалеко. Вон, и соседи наши угомонились уже. Дядька Зыбун, далеко отсюда этот остров?

– Часа за три дойдем, – почесав пузо, заявил болотник. – До полудня точно поспеем.

Поход по болоту в сопровождении болотника оказался хоть и не слишком приятным, но не таким уж дискомфортным, как он рисовался Коле до того. Под ногами, конечно, чавкала мерзкая жижа, и он пару раз упал в воду, поскользнувшись на чем-то склизком, что было скрыто под ряской, но при этом все равно дно под ногами имелось, а это уже немало. Да и прочие мелкие неприятности вроде змей, которые здесь на самом деле сновали повсюду, или занудно пищащих комаров, огибали их стороной. Как видно, болотник запретил им беспокоить своих спутников.

Хотя, конечно, когда ты оборачиваешься назад и не находишь взглядом берега, с которого вроде совсем недавно отправился в путешествие по этим хлябям, становится немного не по себе, потому что понимаешь, что обратную дорогу ты сам уже не найдешь. И совсем уж невесело стало, когда в какой-то момент их маленький отряд со всех сторон окутал такой густой туман, который, казалось, можно есть ложкой, как кисель.

– Вот чего понять не могу, – пропыхтел Нифонтов, опираясь на слегу и выдирая ногу из засосавшей ее жижи. – Чего этот колдун столько времени ребят по болоту таскал? Чего он сразу их на остров не повел?

– Так рано, – легко прыгая с кочки на кочку, пояснил Зыбун. – Он нонешнего денька ждал, другой ему не подходит. Лазок из Нави для Ура-змеюки только сегодня приоткроется, смекаешь? День тот же, что и тогда, когда Велес могучий его сюда забросил, а после в камнях запечатал. Только он годится, в любой другой хоть затопи идолищ кровянкой – шиш чего выйдет. Разве что комариное племя тому порадуется.

– А пользы от мотания по трясине ему ого-го сколько, – добавил Михеев. – Туристы наши устали, измучались, напуганы. Сломались, короче. А ему только того и надо. Страх, Коля, первый помощник в таких делах, он людей покладистыми делает, мягкими. Думаешь, они не поняли, что их спутник им совсем не друг? Уверен, что прекрасно поняли, не совсем же они дураки. Только все равно идут за ним, как бараны на бойню. Больше скажу – боятся его из вида потерять. Они в нем свой единственный шанс отсюда выбраться видят, и не откажутся от него даже тогда, когда их к идолам привязывать начнут. Не удивлюсь, если они ему в этом еще и помогать станут. Наверняка этот хмырь каждому из них втихаря пообещал, что именно его он выведет с болот обратно, туда, где есть теплый туалет, холодильник и интернет. Но, само собой, не просто так. Сначала помощь в пустяшном деле, а потом – свобода. И вот идут эти шестеро, и каждый каждого скорее всего уже мысленно продал.