Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

Ян помолчал, глядя в костёр, затем поднял глаза и сказал мягко:

– Ты не думай, я не забыл твой изначальный вопрос. О том, почему я тебя преследую и что мне от тебя нужно. Да, я действительно старался ничем себя не обнаружить в лесу. Я всё сомневался, нужно ли мне заводить с тобой разговор. Хоть ты, возможно, не поверишь, но навязчивость – совсем не моё свойство. Я довольно замкнутый человек. И, говоря начистоту, я предпочёл бы контакт в другой обстановке – я надеялся, что ты выведешь нас из этого варианта. Но ты не торопишься этого делать. И я хотел знать почему. – Он снова помолчал, вероятно надеясь на ответ, но Чёрный, казалось, погрузился в свои думы, и Ян продолжил: – Чтобы до конца ответить на твой вопрос, мне нужно задать вопрос тебе : чего ты сам хочешь? Теперь, когда тебе известно, что ты не сумасшедший, что всё, что случилось с тобой – результаты твоего собственного выбора… Теперь, когда ты знаешь, какая сила находится в твоей власти, какой мощный инструмент подчиняется твоему сознанию… Как ты намерен его использовать? Через несколько промежуточных остановок ты завёл мир очень далеко. Что ты собираешься делать дальше?

Чёрный медленно, будто во сне, поднялся на ноги, отряхнул со штанов скрученные сухие травинки, подобрал копьё.

– Спасибо за обед, – сказал он пустым голосом. – Я постараюсь отплатить за него, если… Если мы ещё когда-нибудь встретимся.

Ян, до этого момента наблюдавший молча за его приготовлениями, враз вскочил на ноги:

– Куда ты идёшь?

Чёрный был занят, отодвигая тяжёлую «дверь».

– Ты не ответил – что ты будешь делать? – настойчиво потребовал Ян.

Чёрный справился с сцепленными досками и, шагнув за порог, бросил через плечо:

– Ничего.

Ян последовал за ним:

– Это не ответ.

– Я иду искать людей, Ян. Твоя лекция меня не убедила. – Чёрный замешкался, нацепляя свои самодельные снегоступы.

Ян замотал головой – в раздражённом отчаянии:

– Неправда! Ты сам это знаешь. Ты идёшь не к людям. Ты бежишь от ответа. Бежишь от себя на самом деле.

Чёрный остановился, двинул подбородком, подавляя внезапно поднявшееся раздражение.

– Ты понятия не имеешь… – процедил он, затем задержал дыхание на несколько секунд и закончил уже почти спокойно: – …Даже не представляешь, с чем мне пришлось столкнуться… Не знаешь, почему и ради чего… ради кого… – Он не закончил, просто махнул рукой и снова повернулся, чтобы идти.

– Пусть так, – не сдавался Ян, пытаясь не отставать. Он не взял свои лыжи и теперь вяз в глубоком рассыпчатом снегу. – Но что бы или кто бы ни страшил тебя, прячась от них здесь, в этой пустыне, ты не решаешь проблему, а замещаешь её другой. Ты признаёшь своё поражение, забиваешься в угол! – Ян повысил тон, пытаясь заставить Чёрного обратить на себя внимание. – Ты настолько струсил, что полностью отказался от своего дара. Ты боишься применить его, чтобы хоть сколько-то улучшить хотя бы свои собственные условия существования здесь.

– Дар, проклятие… – безразлично бросил через плечо Чёрный. – Мои проблемы.

– Ты ошибаешься! – воскликнул Ян с горячностью. – Тот, кому дано влиять на судьбу всего мира, не принадлежит себе. И уж тем более не может обращаться с подобным даром как со своей собственностью. Это не медяк в кармане. Ты ответственен, Чёрный. Ответственен! Не только за то, что ты делаешь, но и за то, чего ты не делаешь!

– Может статься, ты больше озабочен твоими условиями существования? – буркнул Чёрный себе под нос, но Ян как-то умудрился услышать его слова.

– О, – со смехом воскликнул он, останавливаясь, – того, кто много лет прожил в шкуре бомжа, сложно устрашить тяжёлыми условиями… Но ты лучше подумай о других. О тех, кого ты лишил даже человеческого сознания. «Ради их» ли блага ты это сделал?!

Чёрный не ответил, ускоряя ход и оставляя унылое скопище хижин за спиной.

Ян смотрел уходящему вслед, провалившись по пояс в снег и больше не делая попыток его догнать. Но голос Яна, неожиданно сильный, без труда достиг ушей Чёрного, несмотря на поднимающийся встречный ветер:

– Не бойся! Иди навстречу своим страхам, и они рассыпятся в пыль… И не вини себя!..

Чёрный не ответил. Он был занят, поднимая и опуская ноги и при этом следя за тем, чтобы дряхлая конструкция его снегоступов не развалилась вконец. Он отошёл метров на сто, затем не выдержал и обернулся. Чёрт возьми, Ян так и стоял – всё в той же позе, по пояс в снегу. Чёрному показалось, что губы у того шевелятся. Чёрный отвернулся, покачал головой: «Псих. Настоящий псих. Хоть и одарённый». Почему-то эти слова не принесли ожидаемого эффекта. Привычка к самоконтролю дала о себе знать, и Чёрный отметил, что, будь он в спокойном расположении духа, никогда не стал бы разговаривать сам с собой. Он заставил себя не думать о своей встрече с Яном и сосредоточился на ходьбе. Через два часа впереди вновь замаячила в туманной дымке плотная сизо-синяя стена леса. Он огляделся. Горы по-прежнему перерезали равнину по правую руку. Перейти через них он, пожалуй, не сможет, но подняться на одну или две ступени предгорного кряжа, возможно, стоило, в надежде увидеть вдалеке какое-нибудь поселение или даже город. Редкий кисель холодного пара снижал видимость до пяти километров в лучшем случае. А попытайся Чёрный взойти повыше, то он уткнётся уже в многослойное одеяло туч, таких низких, что они грозили свалиться на землю в любой момент. Но вдруг ему повезёт, и, пока он будет наверху, на пару минут выйдет солнце.

Мысленно проложив путь до относительно пологого отрога, Чёрный развернулся, неуклюже перебирая ногами, и двинулся вперёд. Пройдя ещё с час, он почувствовал, что ему что-то мешает. Он прекратил движение, тщательно осмотрел свои хилые снегоступы, но не заметил ничего особенного. Тогда он подвигал руками, ногами, шеей, чтобы проверить, не затекли ли где-нибудь мышцы, не зацепилась ли одежда. Ничего. Он зашагал было снова, но то же самое ощущение опять заставило его остановиться. Ещё одна, более тщательная проверка «экипировки» также не дала результатов. Тогда он прибег к другому методу и начал мысленно сканировать своё тело снизу вверх, прислушиваясь к «сигналам» членов. Первым делом он обнаружил какое-то щемление в грудной клетке и, чтобы избавиться от него, попытался глубоко вдохнуть. Несмотря на настойчивость его попыток, его ждала упрямая неудача. Он прислушался к стуку сердца. Оно старательно гнало кровь по жилам, но время от времени без причины переходило на учащённый ритм. Мысленный сканер двинулся дальше, минуя плечи, горло, которое было, в общем, в порядке, хоть и немного напряжено, и достиг наконец мозга. Вот оно! Чёрный вздрогнул. Какая-то тонкая острая штуковина старательно пряталась среди его мыслей и обычных операционных процессов вроде настройки метаболизма, дыхания и управления мышцами. Перед ним вдруг всплыло лицо Яна, когда тот недвижимо стоял в снегу и глядел Чёрному вслед. Каким нейротоксином Ян пропитал его половину рыбы? Скомканное ощущение вдруг начало стремительно разворачиваться. Чёрный понял, что оно не пряталось. Это он сам старательно скрывал его от себя. Горло перехватило судорогой. Слёзные железы принялись усиленно выделять влагу. Лёгкие с шумом вытолкнули воздух. Чёрный не сразу понял, что с ним происходит. А когда понял, то от удивления у него мгновенно высохли слёзы. Он начал вспоминать, что говорил Ян. В его словах было нечто, что глубоко встревожило Чёрного, как он ни старался этого не заметить. Ян сказал: «Не вини себя». И даже если для сознания Чёрного эта фраза осталась непонятной, его подсознание не только впитало её смысл, но и запустило цепочку психических реакций где-то там в чёрном ящике мозга.