Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

– Что ты имел в виду, говоря, что бежать некуда? Простора тут достаточно, – поинтересовался он, внимательно следя за выражением лица и в особенности глаз собеседника.

Хозяин повёл бородой:

– Тут ты прав. Да только кроме простора ничего нет.

– Поблизости?.. – уточнил Чёрный.

Но тот только молча помотал головой.

– Как далеко ближайший город? – попробовал по-другому Чёрный.

Хохот – глухой, дикий, – вырвавшийся из глотки бородатого, заставил Чёрного вскочить и инстинктивно схватить своё самодельное оружие. Его собеседник успокаивающе замахал рукой, но тут новый приступ смеха сотряс его тело. Карп трясся вместе с веткой и едва не упал в костёр. Бородатому понадобилось не меньше минуты, чтобы просмеяться. Наконец хохот оборвался так же резко, как и начался.

– Ты сейчас в нём, – сказал наконец хозяин, вытирая слезу.

– В чём? – не сразу понял Чёрный. Он был почти уверен сейчас, что имеет дело с сумасшедшим. Неудивительно. Он и сам был на грани потери рассудка, выживая в тайге.

– Не «в чём», – блеснул глазами бородатый, – а «где»…

– Конечно, – согласился Чёрный с интонацией психиатра в голосе. – Где?

– В городе. Это и есть город. Твой город…

Чёрный всмотрелся ему в глаза. Тот не шутил. Холодок пробежал у Чёрного по спине. На лице бородатого не осталось и следа от недавнего веселья, и, когда он заговорил, его голос был глух, как звук камней, падающих в глубокое ущелье.

– И этот город – не исключение…

– Есть другие такие же? – с недоверием спросил Чёрный.

Тот покачал головой:

– Ты так и не понял. Нет других… которые сильно отличались бы от этого.

– Подожди… – Чёрный запнулся.

– Меня зовут Янус, – помог бородатый. – Для простоты можно «Ян».

– Хорошо, Ян. Ты хочешь сказать, что во всей стране вдруг не осталось ни одного города? – Чёрный не постеснялся добавить нотку сарказма.

– Вопрос неверен, – не заметил насмешки Ян, и под бородой снова промелькнула нервная улыбка. – Потому что географически затронута предельно бóльшая территория. Также потому, что понятие страны здесь неприменимо. Оно предполагает политическое образование. А для того чтобы последнее появилось, нужно общество. А для общества нужны люди. И наконец, не «вдруг». И это очень важно. – Он посмотрел на Чёрного с особым выражением, заставив его непроизвольно двинуть плечами.

Чёрный аккуратно потёр висок.

– То есть, – проговорил он медленно, – ты говоришь, что в мире не осталось людей. Вдруг или не вдруг… Но тогда, – он внимательно посмотрел на собеседника, – откуда ты взялся, Ян? И зачем ты меня преследуешь? Зачем следил за мной в лесу?

Ян прокашлялся в заметном замешательстве, после чего потёр костяшки пальцев сначала на одной, затем на другой руке.

– Оказался я здесь по твоей вине, – начал он серьёзно, почти торжественно, но без тени враждебности. – Дело в том, что мы с тобой кое в чём схожи. Да, странно, – ответил он на сомнение во взгляде Чёрного, – мне самому сложно было поверить. И даже только для того, чтобы выйти на такую гипотезу, мне пришлось приложить немало усилий… годы усилий. К счастью, по образованию я математик. И как математик я неплох. Ты улыбаешься. Мне самому было бы смешно, если бы всё было чуть менее серьёзно. Конечно, мне известно, что я и близко не похож академика и что любой, кто меня видел, мог с уверенностью назвать меня бомжом. Но и это – побочный эффект того же явления. В очень сжатом виде я мог бы изложить суть в паре страниц формул. Предпосылки в них – общепринятые теории, но некоторые любопытные следствия выведены мною. К сожалению, мои коллеги не находят их интересными. Вернее, попросту поднимают на смех. Говорят, что это пустое, хоть и сложное логическое упражнение и что оно требует подтверждения… – Он покачал головой и воскликнул с чувством: – Я – это подтверждение! Ты – это подтверждение. И всё остальное во Вселенной. Просто не все обитатели Вселенной имеют возможность это узреть. В любом случае формулы не слишком подходят для устного разговора, поэтому я переведу их на общепонятный язык. Принимая во внимание твою профессию, уверен, что тебе известно, как современная физика описывает микромир. В нём состояние систем не строго определено, а описывается с помощью вероятностных функций. Если очень сильно упростить, по сути, состояния нет. Есть процесс, который нельзя остановить и рассмотреть. Как это поведение микромира влияет на макромир, к которому мы привыкли, однозначно не определено. Это серая зона, заполненная гипотезами и домыслами. Но макромир, если можно так выразиться, состоит из микромира, и потому от этого влияния, от этой связи никуда не денешься. И самое трудноизмеримое, самое тонкое и плохо поддающееся формализации – это обратная связь. Иными словами, то, как макромир влияет на системы микромира и какие к каким последствиям эти влияния приводят или могут приводить.

– Какое это имеет отношение к моему вопросу? – вставил Чёрный, втягивая носом запах жарящейся рыбы.

Нервная улыбка просквозила и исчезла.

– Верно. Мне придётся начать издалека – с самого начала. Я ещё был подростком, когда со мной стали происходить странные вещи. Вернее, с моей точки зрения, они происходили с миром, а не со мной, но когда мир вокруг вдруг меняется весь, то его очень сложно убедить в том, что это он изменился, а не с тобой самим что-то произошло…

Чёрный насторожился, замерев и забыв на время даже о голоде. Он слушал этот тихий взволнованный голос и старался не пропустить ни слова.

– Неожиданно, – продолжал Ян, – прямо между двумя cоседствующими мгновениями вдруг изменялась планировка двора дома, где я жил, менялась обстановка в квартире. Или, например, во время обычного учебного дня я вдруг оказывался в другом университетском потоке. Причём соученики меня знали, а я их – нет. А ребята, которых я помнил как своих однокурсников, отказывались меня признавать. Это крупные примеры, но была ещё куча мелких. Преподаватели распекали меня за рассеянность, родители были более чем взволнованы. Врачи приписывали мне все болезни, от амнезии до геморроя, но не способны были помочь. Я сам начал верить, что со мной что-то не в порядке. По натуре мне свойственно разбираться в себе, и я погрузился в проблему с головой. Моя ошибка изначально была в том, что я рассматривал её как сугубо медицинскую, – он усмехнулся самокритично, – известная узость мышления характерна порой для интровертов. Разгадка не близилась. И вот однажды – был ясный осенний день – я чего-то приболел и, отпросившись, вернулся домой пораньше. Лёг почитать книгу и заснул незаметно. Проснулся от холода. Открыл глаза и обомлел. Я лежал на скамье в парке, укрытый газетами. Сверху, с сурового, как Страшный суд, неба на меня лился дождь. Одет я оказался в какое-то совершеннейшее рваньё. Меня едва не стошнило от запаха, который от меня самого же и исходил. Я пришёл в ужас. Потом я решил, что мне снится кошмар, и попытался проснуться. Безуспешно. Я до сих пор – в том же сне, – он покачал головой с горьковатой иронией на лице, – я попытался вернуться домой, но в моей квартире оказались какие-то незнакомые люди, которые и слушать не стали мои робкие объяснения о том, что я там живу. Мой внешний вид закрывал передо мной все двери. Люди не желали со мной иметь дела. При мне не оказалось ни документов, ни денег – ничего! Мои родители переехали в другой город за два года до этого события. Да и для меня было лучше умереть, чем показаться им на глаза в таком виде. Веришь, я так и не позвонил им с тех самых пор. В качестве последнего средства я обратился в милицию. Лучше бы я этого не делал. Стражи порядка порылись в папках и просто, как дважды два, объяснили мне, что я нигде не прописан, нигде не числюсь ни учащимся, ни работающим, и завели разговор о том, что ко мне отлично подходит статья о тунеядстве и что мне здорово повезло, что её недавно отменили. Сидя в отделении, опустив голову, я случайно услышал разговоры по рации и между сотрудниками о крупном ДТП на трассе за городом. Мне показалось символичным, что нежданное непонятное жестокое несчастье случилось не со мной одним. Я ходил голодным два дня, пил из луж, что почище. На третий я сначала стащил газету – происшествие на трассе не выходило у меня из головы, и мне хотелось узнать о нём побольше. Кроме того, чтение всегда помогало мне прийти в себя, а я очень нуждался в утешении. Мелкая кража – поступок, который был до этого за пределами моего кругозора и моих способностей как личности. Но после этого я научился довольно ловко таскать продукты из мелких магазинов, попрошайничать и делать много других вещей, которые всю жизнь считал не просто зазорными, а абсолютно непристойными. Тем не менее в газете происшествие было расписано подробно. Упоминался даже некий мальчик, который потерял в катастрофе обоих родителей на свой же день рождения. Страшилки тогда уже входили в моду, и смекалистые редакторы повышали за их счёт тираж. В тяжёлые времена спрос на жуткие трагедии всегда повышен, ибо людям хочется подтверждения того, что их собственное положение всё же не самое ужасное, что хоть у кого-то оно ещё безнадёжнее и безвозвратнее. Что касается мальчика… Нет, я не стал сразу ходить за тобой по пятам, но я взял тебя на заметку. А тем временем (а времени у меня теперь была почти полная кружка бесконечности) я попытался развлечь себя математикой. И физикой. Это был отчасти способ не сойти с ума. Отчасти – подсознательная попытка найти объективную причину своим несчастьям в широком мире и не ограничивать поиски рамками своего собственного. Я, конечно, был далёк от ответа. Образно выражаясь, я начал поиски в соседнем районе – попытался определить связь между событиями, которые с точки зрения классической науки прямой связи не имеют и не могут иметь, но которые на суеверном обывательском уровне могут быть увязаны. Я взял за основу некоторые уравнения квантовой теории, в частности – уравнения сцепленных квантовых состояний, и принялся рассматривать различные частные случаи и следствия из них. Далее эта часть моей истории, возможно, была бы интересна, если бы я излагал её на научной конференции и имел чуть больше времени. Я сосредоточусь сейчас в большей степени на выводах, которые мне удалось сделать после многих лет работы. Долгих лет, в продолжении которых я жил на улице. И эта моя работа была, по сути, единственным, что меня поддерживало. Итак, квантово-сцепленные объекты примечательны тем, что их состояния взаимосвязаны. К примеру, если известно, что один сцепленный объект находится в первом из двух возможных состояний, то для сцепленного с ним другого объекта остаётся единственный вариант – быть в остающемся из двух возможных состояний. Разумеется, для того, чтобы узнать состояние любого из объектов, нужно его как-то измерить. Я опущу долгие математические выкладки, но любопытное следствие здесь в том, что измерение само производит сцепку – в данном случае между измеряющим прибором, например, и измеряемым объектом. И наконец, измерение считывает наблюдатель, который долгое время считался в науке несущественным. Предполагалось, что все процессы объективны и будут протекать точно так же в отсутствие наблюдателя, как и в его присутствии. На самом деле, когда наблюдатель считывает , его собственные частицы приходят в квантово-сцепленное состояние с наблюдаемым. Причём математика говорит, что квантовая сцепка – это не просто связь, это сверхзависимость, абсолютное унисонное взаимодействие между всеми вовлечёнными объектами. И это один из абсолютных законов Вселенной и основа гармонии в ней. Разумеется, меня интересовали практические приложения. И я пошёл дальше. Наблюдатель – это ведь каждый из нас. И посредством длинных цепочек квантовых сцепленностей каждый человек может быть связан со всем миром. И, далее, состояние квантовых объектов, его образующих, определяется состоянием сцепленных с ними квантовых объектов вовне его, и, что ещё примечательнее, обратное утверждение также истинно.