Милена Завойчинская - Госпожа управляющая [litres]

– Что – чик?!

– Выпил яд и скончался мгновенно. А тут Джульетта проснулась. Опа! А её друг сердечный совсем мёртвый, по-настоящему. Она в ужасе, само собой. Ну и тоже – чик, и всё!

– Как?! И она?!

– Прикиньте? Она схватила кинжал Ромео и вонзила себе в грудь. Вот так и жили. В огромной любви, счастливо, но недолго.

– Кошмар!

– Не то слово! Я рыдала, когда читала. И каждый раз носом хлюпаю, когда фильм про них смотрю. Дурачки́, конечно. Но такие романтичные… – Я вздохнула и закатила глаза.

– Так это книга?! – возмущённо ткнул в меня пальчиком мой слушатель.

– Великая книга! – Я тоже подняла указательный палец и потрясла им.

Ориэль замолчал и насупился. Я продолжила есть. Что-то Феликс залетался.

– А им сколько лет было?

Неожиданный вопрос застал меня с открытым ртом. Как раз собиралась откусить. Пришлось рот закрыть, напрячь память и ответить:

– По четырнадцать.

– Дети! – с невыразимым пренебрежением отозвался мой визави.

– А вам?

– Семнадцать!

– О! Да вы уже совсем взрослый самоубийца. Это, конечно, сильно меняет дело, – важно покивала я и таки откусила.

– Ну что вы всё время жуёте?! – не выдержала душа зелёненького пушистика.

– Вы тоже хотите? Присоединяйтесь. У меня тут куча всего вкусного. Люблю, знаете ли, всё вот это, – обвела я рукой плед, заставленный тарелками и мисками.

– А вот и хочу! – решительно задрав подбородок, Ориэль дошагал до меня, засмущался в процессе усаживания. И совсем уж нерешительно попросил: – А можно мне вон ту штуку? И жареного мяска на палочке?

– Можно! – стараясь ни в коем случае не улыбнуться, я взяла пустую тарелку, сунула её в руки растерянного гостя и с царственным жестом велела: – Накладывайте чего душа пожелает. Не стесняйтесь.

Молодые сильные организмы любят поесть. А если это молодые сильные мужские организмы, они любят пожрать. А если это молодые сильные мужские организмы неведомой расы и частично имеют звериный ген – то они очень любят пожрать.

Я оценила, с какой скоростью мелькала вилка, совершая маршрут между тарелкой и ртом Ориэля. Легла на спину, опустила на глаза солнечные очки, до того служившие мне ободком для волос, и принялась греться на солнышке.

Когда по звукам поняла, что первый голод утолён, не поворачивая головы сообщила:

– А я у вас по городу сегодня гуляла. Красиво. И народ такой… весёлый, приветливый. С вашими я не общалась, только с четырёхрукими.

– У «вас»? То есть у вас не аномальная мутация, а вы просто не местная?

– Да. Я человек. И мы только сегодня к вам сюда угодили. И скоро уже снова унесёмся.

– А куда? – Вот, совсем другое дело. Уже никаких мятежных страданий в голосе, лишь живое любопытство.

– Понятия не имею. Мы сами не знаем, где окажемся завтра. Или уже через час. Большую часть времени болтаемся в нигде. А потом – хоп! – и куда-нибудь вываливаемся. Туда, где мы нужны.

– Зачем?

– Если честно, я и сама не совсем понимаю. Но я управляющая «Отеля потерянных душ». Вот мы к ним, к этим потерянным душам, и переносимся. В данный момент мы с моим коллегой… Он сейчас летает, крылья разминает… Так вот, мы внезапно очутились тут. Наверное, потому что потерялась ваша душа, Ориэль.

– Да вроде нет, – крайне озадаченно ответил он. – Не терял я ничего.

Я даже повернула к нему голову и посмотрела сквозь тёмные стекла очков.

– А вы мне так и не рассказали, что у вас случилось. Хотя я согласилась выслушать.

– Да знаете… – страшно засмущался паренёк и принялся вертеться, словно раздумывая, что ему ещё себе подложить в тарелку. – Что-то я сглупил. Сейчас сижу с вами, ем вкусно, беседую приятно и интересно, солнышко пригревает, ветерок ласковый шерсть раздувает. И понимаю, что я, кажется, дурак. А ещё я страшно рад, что вы мне помешали. Вот. – И он насупился.

– Бывает… – флегматично протянула я и снова подставила лицо солнцу. – А что родители?

– Сирота.

– О… А друзья?

– Да как-то…

– Понятно. А коллеги по работе?

– Так нету её пока ещё. Я же только-только окончил школу лекарей.

– Так вы будущий врач?

– Почему будущий? Я выучился и уже лекарь. Мы же энергией и биопотоками управляем. Больше ничего не умеем, только лечим. Хотите, я вас исцелю, Агата?

– А что у меня не так? – насторожилась я.

– У вас отложения минеральные в районе шейных позвонков. Такое часто бывает у вашего вида. Я знаю, нам показывали и рассказывали. Но это легко убирается.

Я села. Похрустела плечами и шеей. Нет, ну вот он интересный! А у кого из моих современников нет отложения солей и остеохондроза?

– Хочу!

– Я сейчас! – обрадовался он. – Я быстро!

– Не надо быстро! Надо хорошо и тщательно! – напряглась я от его энтузиазма.

– Простите, – расплылся в смущённой улыбке этот чудесатый барабашка.

Он возложил мне обе руки на позвоночник. Одну на шею, вторую ниже. И принялся шептать на незнакомом мне языке. Пальчики у него были горячие, ладошки гладкие, как у Феликса, шёрстка росла только на их тыльной стороне.

И сразу же пошло щекотное такое тепло. Больно или неприятно совсем не было. Но немного странно.

– Всё, Агата. Я убрал с вашего позвоночника всё лишние отложения. Но у вас есть ещё. В суставах. Вы ведёте сидячий образ жизни, да? Это плохо.

– Эм-м. Ну да. Спасибо…

Я покрутила шеей, подвигала плечами, с удивлением осознавая, что ничего не хрустит и не вызывает дискомфорта.

– Потрясающе! Это я удачно тебя встретила. Давай уже на «ты»? О! А вот и мой коллега летит.

Феликс покружил над полянкой, приземлился и побрёл к нам.

– Здравствуй, существо зелёное и меховое. Филиур я. Феликс имя мое. Агата друг мой.

– Ой, – обалдело заморгал Ориэль. – Здравствуй, существо серое и пернато-мохнатое. Ориэль имя моё. Агата друг мой тоже уже.

Я прыснула от смеха. Полюбовалась на них и позвала ночного портье:

– Феликс, мы тебя не дождались, уже пообедали. Давай тоже поешь, тут ещё много всего. И вон в той миске твои любимые харапу́льки.

– Где харапульки?

– Что такое харапульки?

Я эти харапульки, само собой, пробовала. – Интересно же. Но… по секрету – дрянь ред-к-остная. Размером со сливу, кисло-горькие, – вяжущие, как незрелая хурма, при этом жуткого, ядрёно-розового цвета. То ли овощ, то ли фрукт. Короче, я не оценила. Но Феликс их очень любит.

Он и Ориэля угостил. Тот тоже не проникся, – судя по скривившейся мордашке и судорожным поискам места, куда бы выплюнуть эту гадость.

Еда практически закончилась. Три прожорливых организма по достоинству оценили все те блюда, что нам собрал на пикник отель. Про абсурдность этой фразы я даже думать не хочу. Но я же не виновата, что отель не то живой, не то оживлённый, не то одухотворённый.