Макс Фрай - Зеленый. Том 1

Устала настолько, что даже к Тони решила не заходить, а это уже ни в какие ворота; она, конечно, не каждый вечер ужинала у Тони, по-разному складывались ее вечера, но хотела туда неизменно, всегда, а сегодня никакого желания – ну их, эти бодрые и энергичные мистические видения, сил моих нет, хочу запереться дома, надеть пижаму, заварить полулитровую кружку чая и тупо смотреть кино. Такое, чтобы трупов, трупов побольше. Примерно на восемнадцатом трупе меня наконец-то попустит, и я всем все прощу, – думала Люси, сидя на веранде кофейни, названной в честь вкусного и полезного алкалоида теобромина, выделенного из семян какао-бобов [11] Кофейня «Теобромин» («Theobromine») в Вильнюсе действительно есть. . Сюда она тоже заходить не планировала, собиралась прямо домой, но автопилот зачем-то свернул в кофейню, купил ей стакан горячего шоколада, плюхнул в него двойной эспрессо – на самом деле, именно то, что сейчас было надо, автопилот молодец, – думала Люси, чувствуя, как к ней возвращается еще не сама способность наслаждаться жизнью, но хотя бы память о том, что такая опция в принципе есть.

В общем, когда позвонил Эдо с предложением все бросить и как следует поработать, Люси сразу сказала: «Если ты от меня отстанешь, я, так и быть, не прокляну тебя страшным старинным проклятием, от которого в полнолуние вырастают коровьи рога», – а он, конечно, ответил: «Лучше бы буйволиные, но ладно, какие получатся, я не особо капризный, мне что угодно сойдет». На этом деловые переговоры, по идее, должны были завершиться ко всеобщему – ладно, только к Люсиному – удовольствию, но Эдо есть Эдо, хрен от него вот так сразу избавишься. То есть Люси даже не особенно удивилась, обнаружив, что не убрала телефон в карман, а зачем-то продолжает слушать страстный монолог про художника из далекой страны Монтенегро – того самого, между прочим, художника, ради которого я по твоей же просьбе полдня сегодня бесплатно пахал! И теперь ему обязательно надо прогуляться по городу в самой лучше на свете компании, очень сильно надо, вот прямо сейчас; правда, он сам об этом пока не знает, но это как раз нормально, мы все не знаем, чего нам на самом деле надо, пока оно не обрушивается на нас.

Все это было красиво закручено, а добрый алкалоид теобромин тоже не сидел сложа руки, производил полезное воздействие на усталый организм. Совместных усилий Эдо и алкалоида оказалось достаточно, чтобы поднять Люсино настроение до отметки «почти отличное», но чтобы заставить ее работать, все-таки нет. И вдруг она словно бы со стороны услышала, как говорит: «Ладно, черт с вами обоими, если ты так ставишь вопрос, пусть приходит на Ратушную, но через час, не раньше, мне сперва надо что-нибудь съесть», – и изумилась: боже, ну я и дура! Опять попалась на его уговоры. Почему с этим типом все всегда соглашаются? Как он вообще это делает? Он что, гипнотизер?

Но и сама понимала, что просто ухватилась за внезапно открывшуюся возможность исправить испорченный день. Закрыть бессмысленную прогулку с вялыми тетками черногорским художником, который так сильно понравился Эдо, а это о чем-то да говорит.

Художника она узнала еще издалека – высокий, похожий на цыгана, медленно шел по Ратушной площади, с вопросительным выражением разглядывая всех подряд, включая китайских туристов и женщин с колясками, сразу видно, что ищет кого-нибудь незнакомого; вот интересно, как Эдо меня ему описал? – весело думала Люси, шагая ему навстречу и приветственно размахивая рукой, но это не помогло, он ее не заметил, пока не подошла совсем близко и не сказала: «Я Люси, привет». Тот смущенно ответил по-русски, совсем без акцента: «Я Зоран. Извините, что не дал вам посмотреть кино», – и Люси окончательно поняла: правильно сделала, что согласилась. Сразу видно, отличный мужик.

Ну и дальше пошло так прекрасно, что никакого кино не надо, и пижамы не надо, и чаю, вообще ничего, потому что Люси не работала, а отдыхала: гуляла по лучшему в мире городу с человеком, который очень хорошо понимал, что город именно лучший в мире, не «один из», а единственный в своем роде, таких больше нет. Смотрел по сторонам, как ребенок, внезапно оказавшийся в сказочном королевстве, слушал, натурально открыв рот. И принимал все ее байки с таким безоглядным доверием, что Люси приходилось напоминать: я же просто городские легенды вам сейчас пересказываю! На самом деле нет в том дворе никакого василиска. И никогда не было. Он жил в подвале дома напротив, а потом переехал, когда там капитальный ремонт начался. Очень меня просил не выдавать новый адрес, потому что любопытные зеваки его уже задолбали. И от взгляда замертво почему-то больше не падают, непробиваемый какой-то пошел народ. Примерно на этом месте все обычно начинают смеяться, но Зоран только серьезно кивал: «Да, проблема. Я часто об этом думаю. Не о вашем василиске, конечно, а о том, что старые мифы постепенно перестали работать. Вот поэтому от взгляда василиска замертво никто и не падает. Но свято место пусто не бывает, какие-то новые мифы обязательно на смену придут, потому что без мифа разумная жизнь невозможна, мифом жив человек».

Когда переходили по мосту через Вильняле, потому что нельзя же настоящему живому художнику наш Ужупис не показать, Зоран поздоровался с речкой, как со старой знакомой: «Добрый вечер, рад тебя видеть. Ты вообще как? Голова после вчерашнего не болит?» – и объяснил, не утрачивая серьезности: «Мы с этой рекой вчера выпивали вместе. Точнее, я безбожно ее напоил какой-то вашей местной настойкой, кажется, имбирь и малина; по-моему, ей понравилось, в такой холод – самое то». От этого признания Люси растаяла окончательно и бесповоротно. Человек, который, едва приехав, сразу пошел на берег с бутылкой, безошибочно почуяв, что Вильнялечка любит заложить за воротник, точно наш человек.

И на «Улицу смерти», то есть во двор, заполненный странными инсталляциями, она его затащила, и к сфинксу [12] В одном из дворов на улице Полоцко, неподалеку от Бернардинского кладбища возле крыльца жилого дома действительно стоит сфинкс. повела поздороваться, по дороге сворачивая во все незапертые дворы, и кофе пили, как положено, не где попало, а в «Coffee-1», едва успев туда до закрытия, бариста уже столы с улицы убрала, поэтому сидели не в кофейне, а на маленькой площади у ног ангела-трубача, на удобном ангельском постаменте, и Люси как раз планировала нанести последний смертельный удар, то есть отвести гостя на территорию арт-инкубатора, где самая высокая в городе плотность возвышенного абсурда на квадратный метр, но тут услышала звон трамвая, и даже не удивилась, хотя, по идее, должна бы, в этом месте трамвай на ее памяти никогда прежде не проезжал. Но сейчас его появление выглядело совершенно закономерно – такой уж Зоран счастливчик. Удивительный человек.