Макс Фрай - Зеленый. Том 1

«Обниматься – отличная тема, – думает Стефан, – я и сам это дело люблю. Но ты вообще, моя радость, прими во внимание, я с дороги такой голодный, что еще немного, и на людей бросаться начну».

«Пусть у нас сегодня все будет как в сказке, – думает Стефан. – То есть ты меня первым делом накорми, напои и спать уложи. Не пожалеешь, сытый и пьяный я в сто раз круче, чем голодная трезвая демоверсия. А знал бы ты, какие у меня отличные сны! Короче, сегодня по случаю встречи гуляем, а завтра начнутся суровые рабочие будни. Такой примерно у меня план».

Ровно в полночь Стефан, успевший четыре раза отлично поужинать и еще четырежды выпить пива дополнительно, без еды, пройти километров двести – то есть, ладно, будем честны, примерно десяток из них пройти, а все остальные стремительно пролететь дополнительным, не предсказанным синоптиками восточным ветром, потому что ищи дурака по огромному городу, который хочет показать тебе все свои сокровища сразу, только медленными человеческими ногами бродить – в общем, в полночь Стефан, наконец-то спокойный, собранный, угомонившийся и почти взаправду усталый, открывает дверь первого попавшегося дома, мимо которого в этот момент проходил, уверенно поднимается по лестнице на третий этаж, достает из-под коврика ключ, вставляет в замок, поворачивает, заходит в пустую, аскетически обставленную квартиру, куда явно уже давно никто не заглядывал, строгим взглядом сметает пыль, не включая свет, проходит в гостиную, открывает окно и садится на подоконник, потому что когда хочешь как следует разглядеть город, обязательно надо посмотреть на него из окна жилого дома, а лучше – из нескольких окон разных домов.

Стефан сидит на подоконнике и говорит – наконец-то вслух, потому что здесь его точно никто посторонний не слышит:

– Ты реально крут, дорогой. Спасибо. Как же я рад, что приехал! Ты меня заслужил. То есть на самом деле гораздо больше, но для начала – хотя бы меня. Будем считать, я – твой прожиточный минимум, начиная с этого дня.

А город Берлин вполне человеческим голосом, зато на нечеловеческом языке, который Стефан, в отличие от разных нелепых басурманских наречий, понимает практически с детства, отвечает:

– Значит, это я тебя заслужил? А не наоборот? Точно-точно? Ну ты нахал!

И смеется, мигая окнами и уличными фонарями – когда города смеются, небольшие аварии практически неизбежны, но это легко решаемая проблема. За возможность жить в веселом довольном городе, будем честны, вообще не цена.

Стефан просыпается за полдень, проспав двенадцать часов. Что снилось, он помнит довольно смутно; такое с ним нечасто случается, и означает, что сон был скорее развлечением, чем работой. Ну, ничего не поделаешь, иногда тоже надо. «От отдыха, – рассудительно думает Стефан, – еще никто не умирал».

Он встает с кровати, подходит к распахнутому настежь окну. За окном идет дождь.

– Ты это, давай завязывай, – говорит дождю Стефан. – Я обычно не придираюсь к погоде. Считаю, погода – это вообще не моего ума дело, нечего привередничать, какую в небесной канцелярии выдали, с такой и живи. Но мне сегодня весь день работать. А я без зонта. Так что будь другом, войди в положение и меня не мочи.

Через десять минут, когда Стефан выходит на улицу, из-за облаков многообещающе выглядывает солнце, а мокрый асфальт – единственное, что напоминает о только что прошедшем дожде.

«Вот и спасибочки», – думает Стефан. И повторяет вслух, благо прохожих поблизости нет:

– Спасибо за понимание. Эй, а это у тебя что? Это мне?

Он наклоняется и поднимает с тротуара браслет – совсем простой, скорее всего, самодельный, круглые деревянные бусины на резинке, такие обычно делают для детей. Резинка растянута практически до состояния нитки, но цела. «Добрый знак», – думает Стефан. Он любит добрые знаки. Чем больше добрых знаков, тем меньше работы, это знает любой нормальный ленивый шаман.

На бусинах нарисованы разноцветные буквы: «S», «U», «N», «N», «Y». «Санни», – читает Стефан. И говорит, снова вслух, благо людно вокруг не стало:

– Привет, дорогая Санни. Теперь-то ты точно никуда от меня не денешься. Так что лучше давай сама приходи.

«Да что ж за день такой сраный, – думает Соня. – Не успела проснуться, а ощущение, что уже наступили поздний вечер, апокалипсис и глубокая старость и я навсегда продолбала все. Еще и дождь на улице. Сраный паршивый дождь!»

Соне непросто, у Сони похмелье и одновременно, похоже, мигрень. Вместе они тянут, как минимум, на начало агонии, то есть настолько ужас, что даже почти смешно, думает Соня, картинно закатывая глаза и поднося руки к вискам таким грациозным жестом, словно ее снимают на кинокамеру. Хрен бы она к себе домой прямо с утра кого-то пустила, но все равно жалко, что не снимают, красивый получился бы кадр.

Соня растирает виски и думает: ладно, не страшно, иногда бывают вот такие сраные дни. И молодцы, что бывают! Сраные дни тоже нужны. Потому что чем хуже, тем – нет, не лучше, конечно, но интереснее. Больше всего на свете Соня любит, когда становится интересно. Жизнь в целом довольно паскудная штука, но все может спасти интересный сюжет.

«День такой сраный, – думает Соня, пока бродит по кухне, где нет ничего, кроме мусора, частично рассортированного, а частично разбросанного в приступе гнева, когда надоело сортировать, – что в доме не осталось ни сока, ни чая, ни кофе – даже паршивого растворимого кофе! Он-то, интересно, куда подевался? Я точно его не пила. И что теперь делать? Хоть воду из крана лакай».

Ну и пьет, конечно, куда деваться, жадно припав к водопроводному крану, так пить неудобно, лучше было налить в стакан, или хотя бы ладонь подставить, но Соне нравится касаться губами металла. Неожиданно приятное ощущение оказалось. Предположим, сегодня Соня любит металл.

Наконец, напившись, оторвавшись от сладкого гладкого крана, Соня идет в душ. Вода ледяная, похоже, колонка сломалась, но в такой сраный день – чем хуже, тем лучше! – сойдет. Ощущения непривычные. Интересные. И такие острые, что даже перестала болеть голова. «То есть один раз так помыться отлично, – думает Соня, яростно натирая свое смуглое сильное тело жесткой мочалкой. – Но второй уже будет скучно, постоянно мыться холодной водой – просто закалка, сраный зож, хорошее поведение, бессмысленное мучение, а значит, придется что-то решать с колонкой, а лучше со всей квартирой сразу, здесь у меня уже все на хрен сломалось, нормально работают только лампочка в коридоре, светильник в спальне и плита, на которой все равно приготовить нечего, потому что в доме ни крошки, в кошельке ни копейки, да что ж за сраный день такой, черт, черт, черт.

Ну так американец же, – вдруг вспоминает Соня, заворачиваясь в полотенце, которое так давно пора постирать, что уже не имеет смысла, ничего не имеет смысла, твою мать! Хренов американец, – с отвращением думает Соня, – откуда он вообще взялся? Кто его ко мне в дом привел, и почему я этих засранцев пустила? Не помню! Короче, американец, который так хотел купить моего быка, что чуть не рыдал.