Андрей Столяров - Боги осенью [Авторский сборник]

В общем, раскурочивали его сразу со всех сторон. Стало ясно теперь, зачем Альдина его дожидалась. Встреча здесь была заранее подготовлена: Сергей бился и никак не мог выбраться из‑под вороха монстриков. Были они небольшие, но какие‑то очень юркие, и на место одного отпихнутого влезали четверо или пятеро. Справиться с ними было непросто, Сергей кряхтел — и в смятении ощущал, что сейчас попадет в ледяные объятья Альдины. Альдина, наверное, приближалась. И вот когда им уже овладело отчаяние, когда монстрики рассвирепели, а хренозавр по‑настоящему вцепился в ребро, и когда Сергей вскрикнул от неожиданной боли, то вместо смертного холода разнеслось по торговому залу странное «пок!.. пок!.. пок!..» — и два чудика, сидящие на груди, панически заверещали. Вместо глаза у левого теперь торчал оранжевый шарик, а у правого монстра такой же шарик торчал вместо уха.

Оба они повалились.

Да и хватка других между тем, несомненно, ослабла. Кое‑как Сергею удалось приподняться. Он увидел девочку Мусю, маячащую в коридорчике, и в руках у нее была длинная малиновая труба, и она как‑то дергала этой трубой, то удлиняя, то укорачивая, и тогда раздавались те самые «пок!.. пок!.. пок!..» и из дула трубы выскакивала очередь шариков.

Видимо, это было пневматическое ружье.

Эффект оно производило жуткий: монстры падали, раскалываясь на две половины, — в страхе выли, отскакивали, пытались защититься клешнями, а которые поумнее — уже торопились, чтобы спрятаться под витринами. Всех сильней поразил закованный в броню хренозавр: шарик врезался ему в бок, пробив пластмассовый панцирь, и тогда хренозавр запищал совсем как ребенок, и драконья его зеленая мордочка стала жалобной.

Черт с ним, с этим плачущим хренозавриком! Сергей встал на колени, подняв заряженный арбалет. Надвигающаяся Альдина была уже совсем рядом, и ладонь, чуть согнувшись, уже примеривалась для объятия.

А когда она увидела арбалет, направленный на нее, то, наверное, от испуга резко остановилась и вдруг тихо и жалостливо прошелестела, как девочка:

— По… жа… луй… с… та…

У Сергея даже заныло в груди. Но его указательный палец уже дернул за спусковое устройство. Стрела туго вжикнула — бац! Древко, всхлипнув, вонзилось по самое оперение. Альдина пронзительно ахнула. И вдруг, откачнувшись назад, упала, как будто проваливаясь сквозь землю. Фиолетово-черное тело ее стремительно оседало: две секунды — и только лужа осталась на полу магазина, да и та через короткое время ушла в неприметные щели.

Пронеслось по «Детскому миру» какое‑то дуновение — вот и все…

— Муся!.. — кричал Сергей. — Муся, Муся, очнись!.. Посмотри на меня, Муся!.. Муся, ты меня слышишь?.. — Он не на шутку встревожился: Муся куклой, раскинувшись, прислонялась к стене, и лицо побледнело настолько, что казалось безжизненным. Бледные губы слипались. Невозможно было поймать даже дрожи дыхания. И Сергей только тряс ее за вялые плечи: — Муся!.. Мусенька!.. Скажи что‑нибудь!..

И одновременно он сжимал рукой арбалет и ежесекундно оглядывался, чтобы не прозевать нападение. Главный зал магазина выглядел, в общем, мирно, неестественная тишина пропитала все здание, и однако когда Сергей оборачивался назад, то улавливал краем глаза какое‑то шевеление — пританцовывание на месте, стремительное гримасничанье. Словно монстрики о чем‑то беззвучно переговаривались друг с другом.

Следовало быть наготове.

— Паутина, — вдруг громко сказала Муся, не поднимая век. — Паутина… Уже навсегда… Нельзя оставаться…

Губы у нее шевельнулись.

— Какая паутина? — обрадовался Сергей. — Муся, Муся, очнись!.. Ты, Муся, живая?..

На мгновение он уловил движение внутри стеллажа — то ли прыгнуло что‑то, то ли что‑то быстро переместилось. Он прицелил туда арбалет. Но мохнатый коричневый монстрик, похожий на многорукую обезьяну, шевельнувшийся вроде бы, стоял неподвижно, и моргалы его отливали мертвой пластмассой.

Видимо, все же почудилось.

А когда он через мгновение повернулся обратно, то глаза у девочки Муси уже были открыты и сама она слабо елозила кедами по линолеуму.

— Паутина… — опять сказала она. — Я все видела, дядя Сережа: Красная комната… Помогите, пожалуйста, что‑то ноги не слушаются…

Сергей снова спросил:

— Паутина — какая? Какая Красная комната? Муся, радость моя, как ты себя чувствуешь?

Он боялся, что Муся слегка помутнела рассудком. Все же — драма, невыносимые для подростка кошмары. И однако девочка Муся ответила очень разумно:

— У меня все в порядке, дядя Сережа… Паутина… Красная комната… Скорее, скорее!..

Вытянув руку в царапинах, она показывала куда‑то наверх, и, всмотревшись, Сергей заметил нечто вроде грязного полотенца. Оно было длиной, наверное, метра два — все в свалявшихся хлопьях и нитках слюны, противно поблескивавших.

И такие же паутинно-полотенчатые образования, как заметил Сергей, свисали и с люстры, и с пальцев трехлапчатого светильника. Стыки стен и углы потолка тоже были уже обметаны серым — из‑под крышки прилавка высовывалось что‑то войлочное. Ничего такого ранее, кажется, не высовывалось. Сергей отодвинулся на всякий случай подальше. Ведь недавно ему кто‑то об этом рассказывал. Да, конечно, эксперт на квартире у Мамонта. Тот единственный вызов, когда он столкнулся с необъяснимым явлением.

— Скорее, дядя Сережа!.. — стонала Муся.

Сергей поднял ее и поставил у стенки. Муся тут же качнулась и вцепилась в рубашку.

— Ну, держись, держись… — сказал Сергей уже с некоторой досадой. — Потерпи немного, надо отсюда выбраться…

Он не знал, что подразумевает под этим «выбраться». Надо было не выбираться отсюда, а попытаться найти Андрона. Ведь не мог же тринадцатилетний подросток исчезнуть бесследно. Если Дрюню и спрятали, то именно здесь, в магазине. Надо будет исследовать его пядь за пядью. А не так, как милиция: нашумели и тут же уехали. Он заметил, что и над плинтусом уже появляется паутина, а тот войлок, который высовывался из‑под прилавка, стал гораздо длиннее.

Медлить было нельзя.

И Сергей уже начал примериваться, как бы высадить половчее витрину, но серьезная девочка Муся опять взяла его за рубашку и, прикрыв глаза веками, внятно сказала:

— Пойдемте, дядя Сережа, я — слышу…

— Что ты слышишь? — нервно спросил Сергей.

— Лай, по‑моему… голоса…

Она повела ладонью по воздуху и вдруг, словно бы что‑то определив, потащила Сергея сначала за угол прилавка, а потом — сквозь проход — к директорскому кабинету.

Было не совсем ясно, как она это делает: веки были опущены, и под кожицей их подрагивали яблоки глаз — вероятно, вращались и, как показалось Сергею, пульсировали.

Будто девочка Муся грезила наяву.