Алексей Федорочев - В тени отца

Сдернул с шеи ненавистный «пустотник», чувствительно пройдясь острой леской по всей разбитой и опухшей морде. Сидя, дополз до Машки и положил ее голову к себе на бедро, тихонько поглаживая и успокаивая.

«Как бы жениться потом, как честному человеку, не пришлось!» — мимолетно оценил остатки бахромы, прикрывающей тело.

Мало — помалу суета закончилась: перестало тлеть тело моего «брата», заработала вентиляция, прибывшие с Василием казаки взяли зал под контроль. С вертким есаулом — обладателем характерно порванных штанов, я несколько раз встречался взглядом, Но в ответ на свой сумрачный, получал пронзительно чистый ответ синих глаз.

«Скажу потом Санни, пусть сам разбирается!»

И в какой — то момент вдруг настала шаткая тишина.

Все с опаской смотрели на распростертое перед троном тело и на рассыпанные по полу своенравные регалии.

Тяжело кряхтя, поднялся с пола, с трудом отцепляя от остатков одежды крепко вцепленные Машкины пальцы.

Под десятками внимательных взоров прошел несколько шагов к подножию трона.

Подобрал корону.

Подобрал скипетр.

Подобрал державу, с трудом удерживая весь комплект во все еще зафиксированных наручниками кистях.

Кровь из вновь потревоженного падением носа капала на лохмотья, на закопченный пол, на запястья, багровыми потеками стекая на самые известные в империи артефакты, к защите которых приложил руку мой отец. Для надежности перехватил ношу поудобнее, размазывая грязь, копоть и кровь по всей внутренней поверхности короны, осторожно пальцами нащупывая тончайшую вязь. От моего движения один участок выщелкнулся. Незаметно отковырял ногтем, а затем наступил босой ногой на выпавшие крохи.

«Ключ ко всему… лучшее творение Нади…»

Что мог мой сильно за шестьдесят отец, уже тогда считающийся величайшим артефактором, назвать лучшим творением совсем юной, едва постигающей азы основанной им же науки жены?..

Или, правильнее спросить, кого?..

Артефакта — ключа не существует.

Ключ — это я.

Просто потому, что я его сын.

Дошаркал до стоявшей обнявшись парочки Санни — Анастасия.

Княжна отшатнулась назад, но осталась стоять на месте, удерживаемая крепкой рукой. Надеюсь, ее испугал не вид моей харизматичной опухшей рожи.

Или пан, или пропал!

Вопреки всем договоренностям я встал ровно напротив побратима, глядя ему глаза в глаза.

— По традиции, в первый раз император примеряет регалии в присутствии всех Романовых, подтверждая свое право внутри семьи. Романова Анастасия! — повернулся к затихшей княжне, кивком обозначая приветствие, — Романов Петр это я, если вы еще не знаете! — громко объявил в акустике помещения.

«Ключа не существует!» — шевельнулись губы Санни, а глаза косили на замершую в его руках единственную оставшуюся законную наследницу регалий.

«Я тебя обманул!» — также беззвучно прошамкал я.

Скипетр вместо предполагаемой маленькой ранки нехило пропорол ему ладонь, заливая кровью будущего правителя рунные цепи державных символов.

Кровью венценосца.

Внучатого племянника Павла Второго.

Такого же, как и я.

Умник на славу поработал, собрав мне все сплетни и слухи о роде Солнцевых за последние сто лет. Это не мать Георгия и Надежды когда — то приглянулась императору, не было у них связи. Павел Второй нежно относился к моей матери, как к племяннице — дочери его непризнанного брата. Таким же племянником являлся ему Георгий Михайлович, карьере которого он незримо поспособствовал. А потом оставил в забытье, прикрывая собственного сына. И эта тайна умерла с их смертью.

Я сжег тот отчет.

Я даже подумывал дать заказ на Умника, но он сам подставился, сгинув где — то в период междуцарствия.

Я никогда не скажу Санни о том, что вынуждаю его жениться на его троюродной сестре, надеюсь, их родство не станет препятствием к здоровым детям, ведь магия исправляет многие недостатки. А уж у двух венценосцев не может родиться дефектный ребенок. Разве что намекну, что пару ему/им стоит подобрать из максимально далеких родов.

И я никогда не буду жалеть, что кровь Романовых, разбавленная почти не — магом Петром Исаевичем, не даст мне напялить эту корону на свою голову — ведь надеть ее может только венценосец, а я им никогда не стану.

Я не правнук какого — то императора Романова!

Я сын Романова — величайшего артефактора, которого собираюсь превзойти!

Я Петр Петрович Романов — делатель королей!

Санни слегка наклонил голову, подставляя ее под ответившую на его кровь синим светом корону.

Еле заметным жестом взвесил в ладони державу.

Принял скипетр.

Прервавшаяся активация началась по — новой, а я опустился перед ним на колено:

— Да здравствует император Василий Первый!

— Да здравствует!!! — откликнулись казаки, повторяя мое движение.

Наверное, нам не стоило так расслабляться или наоборот — напрягаться, ловя каждый вздох новоиспеченного монарха. Это я знал, что все закончится хорошо, и участь предыдущего владельца регалий, процарствовавшего считанные минуты, Санни не грозит. При отключенной отцовской защите регалии превращалась в пресловутый «артефакт древних» — очень грубую поделку, определяющую самого сильного среди носителей крови Романовых в зале. А самым сильным венценосцем в стране, да и в мире, пожалуй, являлся мой теперь уже августейший кузен — побратим.

Но занятые пристальным наблюдением за Санни казаки умудрились поздно среагировать на распахнутые двери.

— Долой самодержавье!

И по грязному паркету в центр зала прокатился очень знакомый чемодан.

Радости воссоединения с потерей мешал разгорающийся накопитель внутри.

«Шесть»

— Бомба! — Есаул в дырявых штанах, надо отдать ему должное, среагировал первым, отпинывая чемодан в подальше от императора и пуская очередь выстрелов вслед обладательнице неприлично знакомого звонкого голоса.

«Пять»

Это он, конечно, правильно среагировал, вот только расстояние не поможет. Попробовал притянуть к себе потоки и свернуть из них лезвие — вдруг вот именно сейчас я попаду в самое яблочко? Ожидаемо ничего не получилось — у дворца появился хозяин!

«Четыре»

Взглядом нашарил «пустотник», все еще валяющийся рядом с Машкой. Коронованный Санни опять повалил Анастасию на пол, прикрывая собственным телом.

«Три»

Рванул за бляхой, но забыл о не до конца распутанных веревках на ногах, поскользнулся на натертом паркете и упал, снова разбивая нос.

«Два»

Еще один из казаков — разбойников отфутболил устройство к самому выходу и откатился в обратном направлении. Другой казак обреченно кинулся и лег поверх чемодана, закрывая своим телом наше направление.

«Один»