Кассандра Клэр - Королева Воздуха и Тьмы

Киран поднял глаза с удивленной черно-серебряной вспышкой.

— Нет необходимости извиняться, Марк, — он колебался. — Мне нужно было, как вы говорите здесь, в мире смертных, много над чем поразмыслить.

Марк спрятал улыбку в сумерках. Это было до раздражения мило, когда Киран использовал современные фразы.

— Я знаю, что ты тоже, — продолжил Киран. — Ты боялся за Джулиана и за Эмму. Я понимаю. И все же, я не могу удержаться от эгоистичных мыслей.

— Что за эгоистичные мысли? — спросил Марк. Oни были возле парковки, среди статуй, за доставку которых Артур Блэкторн заплатил годы назад. Когда-то они стояли в садах Блэкторнов в Лондоне. Теперь Софокл и другие обитали в этой пустынной местности смотрели на море, далекое от Эгейского.

— Я верю в твою проблему, — медленно сказал Киран. — Я верю, в Когорте злые люди, или, по крайней мере, жаждущие власти люди, которые ищут злые решения для проблемы, которую создали их собственные страхи и предрассудки. Тем не менее, хотя я могу верить в это, я не могу заставить себя не чувствовать, что никто не заботится о благополучии моей родины. Я говорю о Фейри. Это было, и это есть место, которое обладает благими вещами и чудесами, повсеместно с опасностями и испытаниями.

Марк повернулся к Кирану с удивлением. Звезды мерцали над головой, также как когда они были с ним в пустыне, как будто звезды были ближе к земле именно здесь. Звезды погаснут, прежде чем я забуду тебя, Марк Блэкторн.

— Я не слышал, чтобы ты так говорил о Фейри раньше, — сказал Марк.

— Я бы и не сказал так об этом большинству, — Киран коснулся места у своей шеи, где когда-то находилось его ожерелье, затем опустил руку. — Но ты, ты знаешь Фейри так, как другие не знают. То, как вода становится синей подобно льду на Бранвенских водопадах. Звук музыки и вкус вина. Медовые волосы русалок в ручьях, сверкающие воли в тенях густых лесов. Марк улыбнулся, несмотря на себя.

— Блеск звезд, этих звезд здесь — лишь бледная тень тех звезд в Фейри.

— Я знаю, там ты был в плену, — сказал Киран. — Но я хотел бы думать, что ты пришел, чтобы увидеть что-то хорошее в этом, когда ты увидел что-то хорошее во мне.

— В тебе много хорошего, Киран.

Киран обеспокоенно посмотрел на океан.

— Мой отец был плохим правителем и Обан будет еще хуже. Представь, что хороший правитель мог бы сотворить с Фейри. Я боюсь за жизнь Адаона, и я также боюсь за судьбу Фейри без него. Если мой брат не сможет быть Королем, есть ли хоть какая-то надежда для моей Земли?

— Там может быть другой король, другой принц Фейри, который достоин, — сказал Марк. — Возможно, ты.

— Ты забыл, что я видел в бассейне, — сказал Киран. — То, как я причинил боль людям. То, как я сделал тебе больно. Я не должен быть королем.

— Киран, ты стал другим человеком, также, как и я, — сказал Марк. Он почти слышал голос Кристины в глубине души, мягкий способ, которым она всегда защищала Кирана, никогда не извиняясь, только понимая. Объясняя. — Мы были в отчаянии на охоте, и отчаяние, порой, может сделать людей недобрыми. Но ты изменился — я видел, как ты изменился, даже до того, как ты коснулся воды бассейна. Я видел, как ты был добр, когда ты жил во Дворе твоего отца, и как тебя любили из-за этого, и, пока Дикая охота скрывала эту доброту, она не стирала ее. Ты был добр ко мне, моей семье, Кристине, с тех пор, как ты вернулся из Некроситета.

— Бассейн…

— Это не только бассейн, — сказал Марк. — Бассейн помог раскрыть то, что уже было. Ты понимаешь, что значит для другого страдать, и что их боль ничем не отличается от твоей собственной. Большинство из Королей никогда не понимают такую вещь, как истинное сочувствие. Подумай, каково это, иметь правителя, который мог бы понять.

— Я не знаю, верю ли я в себя, — Киран говорил тихо, его голос был таким же тихим, как и ветер в пустыне.

— Я верю в тебя, — сказал Марк.

В этот момент Киран полностью повернулся к Марку. Его выражение лица было открыто, как Марк не видел его долгое время, выражение, которое ничего не скрывало — ни его страх, ни его неуверенность, ни прозрачность его любви.

— Я не знал, я боялся, что сломал твою веру в меня и вместе с ним связь между нами.

— Кир, — сказал Марк, и он увидел, как Киран вздрогнул от использования этого старого прозвища. — Сегодня ты встал и предложил все свои силы как принц Фейри, чтобы спасти мою семью. Как ты можешь не знать, что я чувствую?

Киран уставился на свою руку, которой он скользил по краю воротника рубашки Марка. Он смотрел, словно загипнотизированный, как поверхность кожи его пальцев соприкоснулась с ключицей Марка, скользя вверх, трогая его шею.

— Значит, ты благодарен? — Марк схватил Кирана за руку, поднес к своей груди и прижал открытую ладонь Кирана к его бьющемуся сердцу.

— Это похоже на благодарность?

Киран посмотрел на него широко раскрытыми глазами. И Марк словно снова был на охоте, он был на зеленом холме под дождем в объятиях Кирана. Люби меня. Покажи мне.

— Киран, — выдохнул Марк, поцеловал его и Киран слегка вскрикнул, схватив Марка за рукава, притягивая его к себе. Руки Марка обвились вокруг его шеи, еще больше втягивая его в поцелуй: их губы скользили вместе и Марк испробовал тот вкус их общего дыхания, эликсир тепла и тоски.

Киран наконец отстранился от поцелуя. Он ухмыльнулся, радостная и злобная в одно и тоже время ухмылка, которую, как полагал Марк, никто кроме него не видел. Придерживая Марка руками, он сделал несколько шагов назад, пока Марк не приподнялся, облокачиваясь на сторону валуна.

Киран наклонился к нему, скользнул губами по горлу Марка, его губы нашли точку, где сходился пульс Марка, и он целовал ее, пока Марк не застонал и не зарыл руки в шелковые волосы Кирана.

— Ты убиваешь меня, — сказал Марк, тихий хихикающий смех вырвался из глубины его груди. Киран хмыкнул, его руки скользнули под рубашка Марка, лаская его спину, проходя через шрамы его лопаток.

И Марк ответил на его прикосновения. Его пальцы прошли сквозь волосы Кирана, поглаживая его лицо, помечая все его изгибы, позволяя пальцам прикоснуться к коже, которую они помнили субстанцией некого сна: чувствительное горло Кирана, его ключицы, запястья, прекрасное и незабываемое ощущение того, о чем он думал, было потеряно.

Киран вдохнул, издал резкие низкие стоны, когда Марк скользнул под рубашкой принца, поглаживая его непокрытую кожу, шелковистость его плоского живота, изгибы его грудной клетки.

— Мой Марк, — прошептал Киран, касаясь волос Марка, его щек. — Я обожаю тебя.

Te adoro, Марк.

Кожа Марка похолодела; все это внезапно показалось неправильным. Он резко опустил руки и соскользнул с Кирана. Ему казалось, что он не мог нормально дышать.