Андрей Васильев - Хранитель кладов [СИ litres]

Было ему на глазок лет тридцать-сорок, точнее не скажу. Есть такие люди, которые застывают в одном возрасте и могут одинаково выглядеть и в двадцать пять, и в сорок пять. Он был из таких. И лицо у этого незнакомца было из тех, что глянул – и тут же забыл.

Странный господин. Не сказать хуже.

– Не ломайте голову… Может, на «ты»? Не люблю «выкать», – предложил мне он. – Знаю, что невежливо, но ничего поделать с собой не могу.

– Давай, – легко согласился я и присел рядом с ним на скамейку.

– Так вот, не ломай голову, Валера, – весело сообщил мне мужичок. – Ты меня не знаешь. Да и откуда бы? Наши дорожки раньше пересечься не могли. Нет, вероятность такая имеется у любого жителя Москвы, но она совсем ничтожна.

– Вы из Отдела. Ну того, что миром Ночи занимается, – уверенно заявил я. – Угадал?

– Молодец, – с уважением глянул на меня собеседник. – Как сообразил?

– Сложил два и два, – я достал из кармана сигареты. – Чем могу служить? Вроде бы я ничего не нарушил, у вас ко мне претензий быть не может. По крайней мере пока.

– Как что – так сразу речь о претензиях, – притворно обиделся мужичок. – А может, я просто мимо шел, смотрю – новый Хранитель кладов среди елок бродит, сокровища ищет. Вот, решил подождать, поглядеть, чем дело кончится, а после и познакомиться.

– Валера, – протянул я ему руку немедленно. – Швецов.

Мой новый знакомец чему-то усмехнулся, а после крепко ее пожал.

– А я Павел. Михеев Павел.

Я слышал эту фамилию. Ее Стелла называла аджину в беседе и упомянула, что именно этот сотрудник Отдела – более-менее приличный человек.

– Вот и славно, – я выпустил сигаретный дымок. – А теперь, Павел, говори напрямую, что тебе от меня нужно.

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но ничего не нужно, – Павел устроился на скамейке поудобнее. – Да, бывает и такое.

– Но очень, очень редко, – чуть саркастично отозвался я. – Настолько, что в природе почти не встречается.

– Если ты не в курсе, то основная функция органов правопорядка не пресечение правонарушений, а их профилактика, – назидательно произнес мой новый знакомый. – Нет-нет, это не применительно к тебе… Хотя каждому не грех помнить о том, что соблюдение законов – это норма поведения в обществе. И неважно, под каким именно светилом проходит его основная жизнь – под Солнцем или под Луной.

Вроде бы шутит, а глаза-то серьезные.

– У меня нет ни малейшего желания вступать в конфронтацию с законом, – вот тут я был более чем искренен, даже врать не пришлось. – Не вижу в этом смысла, как и в совершении каких-либо противоправных деяний.

– Сразу верю, – Павел похлопал меня по плечу. – Я всегда вижу, когда люди врут. Отпечаток профессии, понимаешь ли, со временем приходит некий опыт. Но на свете живешь не ты один, верно? И если твои старые знакомые, скорее всего, люди такие же законопослушные и добропорядочные, то кто сможет поручиться за новых? А они скоро появятся, уж не сомневайся. Вернее, уже появились. Мне птичка на хвостике весточку принесла, что ты с одной очень шустрой ведьмочкой накоротке сошелся. Ведь это так?

– Возможно, – растянул губы в улыбке я. – И?

– Ведьмы – публика особенная, чтобы с ними наравне общаться, надо особую хватку иметь, – полицейский говорил негромко и очень убедительно. – И вдобавок более-менее разбираться в том, кто есть кто в том мире, к которому ты теперь принадлежишь.

– Дай угадаю, – я выкинул окурок в урну, стоящую рядом со скамейкой. – Непосредственно вы, сотрудники Отдела, – те самые хорошие парни, которые помогут мне понять, кто свои, кто чужие.

– Ирония – это прекрасно, но сейчас она не к месту, – в голосе Михеева появились новые оттенки. – Мы, Валера, те парни, которые не станут доводить дело до суда, если по твоей вине начнут гибнуть люди. Это не угроза, не предупреждение, а исключительно сухая констатация фактов. Просто прими это как данность, усвой как «Отче наш», для того чтобы в нужный момент принять верное решение.

– Не понимаю, о чем идет речь, – мне совсем перестали нравиться и этот человек, и разговор, который свернул совсем уж не туда. – Я так похож на потенциального преступника?

Если этот товарищ, по словам Стеллы, из всей отдельской компании лучший, то что же из себя остальные представляют? Как говорит Юлька: «Вот просто фу».

– Не лезь в бутылку, Валера, – посоветовал мне Михеев. – Не надо. Я же говорю – недопонимаешь ты пока многое. Не по глупости, нет, просто по незнанию. Ты теперь Хранитель кладов, а золото, особенно старое, всегда круто замешано на крови. И той, что в прошлом пролилась из-за него, и той, которая еще по чьим-то венам течет. Иные клады вообще из-под земли доставать нельзя, там такие вещички могут оказаться, из-за которых большая резня начнется.

– Ты о Кольце Всевластия? – не удержался я от колкости. – Так я не претендую. Да и пешком за тридевять земель мне топать неохота.

– Лет десять назад в Замоскворечье клад всплыл, – неторопливо проговорил Павел. – Старый, еще семнадцатого века. Кошель золотых монет, пара перстней да заколка с рубином. Дурачок, что его нашел, монеты да перстни за бесценок скупщику отдал, а заколку подруге подарил. Та его через три дня ею и порешила. Горло во сне проколола. А когда ее допрашивали, то бормотала какую-то бессвязицу о женщине в черном, на лице которой имелась блестящая маска. Дескать, это не я, это она, у меня и в мыслях ничего такого не имелось.

А ведь он не обычную городскую страшилку рассказывает, больно уж сухо излагает. И интересно.

– Заколка уже на следующий день исчезла и всплыла только через неделю в квартире, где обитал гсушный следак, что этим делом занимался. Мать его пришла в гости и обнаружила все семейство сына давно остывшим. Двое детей, теща, он сам – все мертвы. Единственным живым обитателем оказалась жена, которая сидела на кухне и о чем-то беседовала…

– С заколкой, – перебил его я. – И что же это за украшение такое?

– Мы поздно спохватились тогда, – вздохнул Михеев. – Ведь уже после первой смерти было ясно, что дело темное. Но проморгали, потому Донна еще человек десять на тот свет спровадила.

– Донна?

– Донна Луна, – Павел уставился на меня. – Никогда о такой не слышал, верно? А между тем обитала в наших краях некогда такая особа. Давно, в самом конце семнадцатого века. Была она чародейкой, входила в свиту царевны Софьи. Откуда взялась на Руси – неизвестно, к какому роду-племени принадлежала – неясно. И лица ее тоже никто никогда не видел, поскольку оно всегда оставалось скрытым либо непроницаемой вуалью, либо маской, на которую были наклеены сотни осколков венецианских зеркал. Для понимания – венецианские зеркальщики всегда отличались своей приверженностью к тайным знаниям, так что ничего удивительного в этом нет. Донна очень быстро стала наперсницей царевны, после чего в той вдруг проснулась редкостная властность и очень сильное стремление занять престол. А после неожиданно и перспектива такая нарисовалась, так как внезапно и вдруг скончался Федор Алексеевич, законный государь. Ну, формально «внезапно и вдруг», а на деле все совсем не так обстояло. Просто в феврале 1682 года, аккурат после второй свадьбы государя, в Преображенском устроили «тиятер», и пьесу выбрали для постановки самую что ни на есть подходящую.