Мари Ардмир - Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли [litres]

По чести – заработала все жена. По закону – все принадлежит супругу и его потомкам, а потомки – от другой.

Дослушав Таис и освежив свою память, я бесстрастно ждала, когда действие снотворного пройдет и отпущенный час завершится. Первой очнулась пума-любовница и мать. Зарычав в сторону спящей соперницы, она медленно поднялась, сильнее запахнула халат и возжелала покинуть поле боя.

– Задерживать не смеем, – улыбнулась я. – Но для завершения тура нам нужно знать ваше мнение. На каких условиях вы согласны подписать обоюдовыгодный договор?

– Все должно быть по закону, – ответила она и тряхнула головой. Шпильки посыпались на пол, волна гладких черных волос закрыла плечи. Обсидиановые блестящие довольством глаза смотрели хищно и прямо. – Любимый Давид отписал все нашим детям. Значит, так тому и быть. А пустышка пусть уймется!

С кривой ухмылкой эта мерзость направилась к двери, так что спрашивать пришлось спину.

– И вас не заботит, что так называемое «все» – плод именно ее действий, а не Давида?

– Не заботит. Если жить захочет – заработает еще.

Довод, конечно, но какой-то хамский. И накрывает ощущение, что Харс неспроста свернул себе шею. Как раз на следующий день после того, как подписал завещание. Даже интересно стало, отчего он спешил вписать в бумаги имена детишек. Не верил в долгую счастливую жизнь или понял, что многолетней интрижке вскоре наступит конец?

Пробуждения Жизоли Харс я ждала с нетерпением. Время почти подошло к концу, нас вот-вот могли прервать. И все же удача мне улыбнулась. Волчица и вдова открыла глаза. Она была старше «разлучницы» лет на пять, но переживаниями наполненные месяцы уже дали о себе знать. Впрочем, тени под глазами, впалые щеки и волосы, потерявшие блеск, были не так страшны, как ссадина и наливающийся на скуле синяк. И несложно догадаться, кто ударил первой, чтобы спровоцировать скандал.

– Ушла? – Оборотница подняла дрожащую руку к лицу, ощупала подбородок и поморщилась. – Трусливая тварь! – Сложно было не согласиться, но я промолчала. – Надеюсь, на этой встрече все?

– Да. Благодарим вас за участие.

– А я вас за эту встречу. Наконец-то мне удалось на общих правах ее отмордовать. – Она треснула кулаком в открытую ладонь и поморщилась от боли. С сожалением глянув на разбитые руки, спросила: – Ушла хоть со шрамами?

– Пара-тройка имелись, – решила солгать во благо. Мою ложь приняли с понимающей улыбкой, так что я устыдилась. Но не забыла спросить: – А на каких условиях вы бы согласились подписать…

– Пусть подавится титулом! – как факел, вспыхнула Жизоли. – Да, к демонам, пусть забирает и всю недвижимость, но свое дело я не отдам! В нем вся моя жизнь, на кону сделка всей моей жизни и выход на новый рубеж… И я бы откупилась. Со временем. По частям. Но эта… кошатина драная требует немедленно все продать и переслать золото на ее счета!

Чтобы скрыть набежавшие слезы, волчица отвернулась, прижала руки к губам, но всхлипы все равно не удержала.

– То есть как? – Я уловила подвох в формулировке и подалась вперед. – Вас обязали все продать и направить только деньги? – Кивнула. – А нельзя производство в кратчайшие сроки переименовать? Чтобы оно вышло из перечня имущества.

– Это бессмысленно. Присвоенное производству числовое значение останется прежним, – ответила мне четырнадцатая. – Суд будет следовать букве закона. Если в завещании написано «продать», значит, и предписано будет продать.

– А цена указана? – вновь уточнила я.

– Нет.

– А границы цены в договоре определены?

– Тоже нет. – Волчица тихо вздохнула, обернулась и углубилась в пояснения, что вначале вызывается оценщик, затем находится покупатель, далее, после сверки всех документов…

– Постойте! То есть если продать все-все за пару золотых и отправить на счет кошки, то предписания суда будут исполнены?

Таис задумалась, а мадам Х, что совсем скоро будет не Х, от такого предложения побагровела. И плевать, что Снежная волчица, у нее даже волосы получили красный отсвет.

– Пара золотых? И как вы смеете такое говорить?! Мое дело стоит сотни тысяч, а с предстоящей сделкой достигнет миллионов! И вы предлагаете… вы… Да это уму непостижимо!

– Почему? – тихо спросила четырнадцатая герцогиня. – Вас все равно заставят его продать. Так почему бы не «подарить» производство союзнику, который примет вас обратно, а жалкие пару… тысяч отправить на счет?

Шорох открываемой двери и звон колокольчика заглушил слова Таис. На пороге комнаты появилась жизнерадостная леди N.

– Время вышло! – едва не пропела она. – Пойдемте.

Попрощавшись с Жизоли Харс, мы покинули переговорную и направились следом за матроной.

– Знаете, я крайне удивлена, как вы нашли выход из сложившейся ситуации, – шепнула мне четырнадцатая. – Ей нужен лишь достойный доверия человек, и все разрешится.

– А я удивлена, как какой-то захудалый мужик годами водил Снежную волчицу за нос. Чем Харс душился, чтобы отбить ей нюх? И у кого он это купил?

Нас собрали в просторном светлом зале, куда я шла с чувством гордости. Все же найти хоть какой-то выход и помочь отчаявшейся Жизоли стало делом чести, которое я с достоинством выполнила. Ведь действительно выполнила. Я нашла лазейку в формулировке, Таис подсказала, как ее использовать. Если подумать, мы никого не обидели, предложили компромисс…

И тем неприятнее было услышать наши имена в числе выбывших.

Я помнила, что барон Нигье просил меня участвовать лишь в первом туре слета, знала, что и сама хотела сбежать. Но почему после всех трудов вдруг такая несправедливость?

– Как выбыли?

– Окончательно! Вы не добились подписания договора.

– Но сроки не были установлены, – возразила я. – Вы сами сказали, что предоставляется отдельная комната и пара переговорщиков. Вникнув в доводы каждого, необходимо привести их к компромиссу. Заключенный между сторонами договор станет пропуском… но подписать-то они его могут и потом.

Взгляд сам собой устремился к ложе, где в уюте бархатных кресел сидели бледный Орран с загипсованной рукой, встревоженные его состоянием королева и король, послы семи королевств и привилегированная дворцовая шайка. Ни Нигье, ни Соро, ни Волля среди них не наблюдалось. Никто не ратовал за справедливость, я была одна.

– Потом? Через год, через два? Мы не можем столько ждать! – фыркнула матрона, опровергая всю идею переговоров. И сладостно повторила: – Поэтому вы выбываете вместе с четырнадцатой, первой и пятой.