Тимур Денисов - Преврати меня

— Ждать чего? — спросил папа.

— Когда пройдет болезнь, — прошептал брат.

Помню, что я заплакала, а потом меня стошнило, как от страха во время его первого приступа.

Тем утром мы оба не пошли в школу.

Так сложилось, что лично с Валттери Лайне мы встретились в тот самый день, когда брат в первый раз ослеп. Директриса согласилась с тем, что Саня может быть аттестован заочно. А он согласился с тем, что может учиться, сидя дома. Я думаю, он пошел на уступки из сострадания. Люди учатся затем, чтобы потом жить. Если Саня не учился, мама начинала кричать и плакать. Для нее его уроки были частью маски, которой она закрывала лицо пустоты.

Двадцать второго ноября брат должен был сдать математику и английский язык. По безмолвному соглашению он больше не оставался один, поэтому с ним пошла я.

Было холодно, ясно и безветренно. Мы шли в направлении станции. Снег скрипел под ногами. Сосны гордыми вершинами подпирали небо. От мороза слезились глаза. Мы поравнялись с футбольным полем.

— Помнишь арбузы? — спросил Саня.

— Да, — подтвердила я и поразилась тому, какими мы были счастливыми всего три месяца назад. Мир вокруг нас был непрочным, но мы могли улыбаться друг другу, не думая о болезни и смерти.

Вдруг нас обогнал огромный серый зверь. Ошейника на нем не было. Шерсть на спине отливала коричневым, на животе светлела и казалась белой. Собака — точнее, я подумала, что это собака, — прыгнула в глубокий снег, тихо рыча, врылась в него, потом подняла голову и посмотрела на нас. Глаза у нее были желтые, морда вытянутая. Изо рта вырывался пар. Прошла секунда, и она прыгнула обратно на дорогу, а потом пошла прямо на Саню. Брат не испугался, только удивленно отступил назад.

— Райли, — негромкий окрик сзади.

Зверь, уже вставший на задние лапы, изменил траекторию движения, упал на бок, перекатился через спину и, отряхиваясь от снега, потрусил к хозяину. Мы оглянулись. Метрах в двадцати позади нас шел мужчина в неприметной серо-зеленой куртке. Шапку он не носил. Волосы были густые и светлые, по цвету такие же, как у меня и брата. Его звали Валттери Лайне, но я не знала об этом. Для меня он был всего лишь незнакомец с собакой.

— Не бойся, — крикнул Сане незнакомец, — она просто хотела поставить тебе лапы на плечи.

Брат улыбнулся.

— Пожалуй, я бы лег на лопатки, — ответил он.

Мы все рассмеялись. Райли остановилась между нами и хозяином, снова посмотрела на Саню, вильнула хвостом. Желтые глаза казались светящимися. Густая шерсть припорошена снегом.

Незнакомец не пытался нас нагнать и больше ничего не говорил. Мы пошли дальше. Зверь через некоторое время снова поравнялся с нами, я почувствовала, как мою руку тронул пушистый хвост. Райли пробежала вперед, вернулась, прошла у самых ног Сани, но больше не пыталась его обнять. Брат дружелюбно потрепал ее по спине.

— А ведь это вылитый волк, — подумал он вслух.

— Да, — согласилась я.

Собака пару минут бежала рядом с ним, потом повернула и исчезла. Нам навстречу, поднимая тучу снега, проехал снегоход.

— Знаешь, кто это был? — спросил Саня, глядя ему вслед.

— Нет, — ответила я и тут же вспомнила, что уже видела это лицо.

— Мотоциклист, которого мы встретили напротив дома с аистами, — сообщил Саня.

У поворота к станции я снова оглянулась. Мужчина в серо-зеленой куртке остановился и разговаривал с водителем снегохода. Я помню, что мне тогда пришла совершенно безумная мысль, что Саня будет выглядеть так же, когда вырастет. Но ведь я уже почти наверняка знала, что Саня не вырастет, что он умрет, когда несколько тысяч клеток его мозга изменятся настолько, чтобы вместе с собой разрушить весь организм.

Мы шли к станции сквозь еловый перелесок. С этой тропинки уже было видно крышу школы. В свете ясного дня она цинково блестела за деревьями. Брат примолк. Мы шли не торопясь — учитель английского ждал Саню в шесть, и нам еще предстояло где-то скоротать полчаса. Я подумала о том, чтобы зайти на станции в зоомагазинчик, хотела сказать об этом, но не успела.

— Сейчас это опять случится, — вдруг сообщил Саня.

Я посмотрела на него. Он был немного бледнее обычного. Лицо тревожное. Глаза влажные. Щеки яркие, но это от мороза. Губы нездоровые, слегка обветренные. Я представила, как пытаюсь вызвать «скорую» в еловый перелесок. Эта мысль мне не понравилась.

— Дойдешь до станции? — Я еще не успела испугаться.

— Да, — ответил брат. — Может быть. Я попробую.

…до станции, а лучше до школы…

…если он сможет…

Я взяла его за плечо. Он дрожал.

— Не надо, — попросил Саня. — Пока не надо.

Я отпустила. В его шагах снова была та особенная неуверенность.

— Мне сказали, чтобы я не пугался, если ослепну во время следующего приступа, — предупредил Саня.

— Черт, — ответила я. — Ты не говорил.

— Да, — он странно улыбнулся. — Об этом не хотелось говорить.

Мимо нас снова пробежала огромная серая собака, остановилась, посмотрела на Саню.

— Я ей нравлюсь, — заметил он. — Ты помнишь, как ее зовут?

На мгновение он стал живым, таким, каким был этим летом и до него. Он просто смотрел на зверя, просто шел вперед.

— Райли, — автоматически ответила я. И вдруг я по-настоящему испугалась. Быть может, догадывалась, что сейчас услышу.

— Знаешь, я сейчас упаду, — сказал Саня.

Он остановился. Я снова взяла его за плечо, почувствовала его хрупкость под пуховой мякотью куртки. Он быстро облизнул губы, а потом посмотрел на меня, его лицо чуть дрогнуло, и я заметила, как уходит его взгляд.

К нам шел тот человек в зеленой куртке. Он смотрел на Саню. В его глазах было что-то, чего я не понимала.

— Я позвоню маме, — сказала я.

Саня не ответил. Я почувствовала, как он выскальзывает из-под моей руки, просунула руку с телефоном ему под мышку и продолжала набирать номер. Брат привалился ко мне.

— Больно, мне опять ужасно больно, — еле слышно пожаловался он. Его ноги подкашивались.

Валттери Лайне остановился рядом с нами.

— У вас все в порядке? — спросил он.

— Спасибо, я справлюсь, — обещала я.

Саня безвольно висел на мне.

— Я не хочу, чтобы это происходило, — прошептал он. — Мне так больно.

Подбежала Райли.

— Давайте я помогу, — сказал мужчина в зеленой куртке.

Он подошел, но не решался поддержать Саню без моего разрешения. А я под тяжестью брата опустилась на колени. Теперь мы оба почти падали в снег. Я начала понимать, что помощь мне действительно может понадобиться.

…Если Саня не встанет, как я его потащу?..

Лицо незнакомца было теперь совсем близко. Глядя в него, я испытала непонятное мне самой чувство — вероятно, его и называют дежавю. Оно было таким сильным, что перебивало даже страх за брата. Я подумала, что где-то уже видела этого человека. Может быть, он летом был рядом с тем мотоциклистом, который теперь пересел на снегоход?