Тимур Денисов - Преврати меня

— А вы не знаете, как давно у вашего соседа живет эта большая серая собака? — спросила я.

— Которая на волка смахивает? — поинтересовался парень.

Саня странно усмехнулся.

— Да, немного, — подтвердил он.

— Точно не помню, но кажется, года три, — сказал парень. — Да. Точно три. Его тогда долго здесь не видели. Вернулся с ней, сказал, что привез из Англии.

Сходилось.

— Спасибо, — поблагодарила я.

— А зачем вам? — поинтересовался парень.

— Хотим знать, не планирует ли он щенков, — соврал Саня.

— Ну, это не ко мне, — отозвался парень, — это его надо спрашивать.

Брат посмотрел на меня.

— Спросим? — предложил он.

Внутри у меня все сжалось.

— Давай, — сказала я.

Мы подошли к калитке Валттери Лайне. Его тропинка была тщательно вычищена. На заборе рядом с калиткой электрический звонок. Саня нажал его, и я почувствовала, как потею под курткой. Это было похоже на те минуты, когда брат падал в припадке.

Страх.

Мы ждали его долго. Саня успел позвонить второй раз. Потом за забором захрустел снег, щелкнула щеколда, и мы увидели Валттери Лайне. Он вышел к нам в шапке и сером вязаном свитере.

— Приветствую, — сказал он.

Его глаза ярко и холодно посмотрели на меня и как-то иначе — на брата.

— Здравствуйте, — поздоровался Саня.

Я кивнула.

— Спасибо за волка, — поблагодарил брат. — Он приносит чудесные сны.

— Его зовут Алекси, — ответил мужчина. — Это твой волк. В каком-то смысле это ты сам.

— Кто вы? — спросил Саня.

Валттери Лайне посмотрел на меня.

— Друг Зверей и Птиц, — сказал он. — Ты же знаешь, что твоя сестра угадала прекрасные слова.

…Он знает все…

…Он знает, как я его боюсь…

За спиной мужчины послышались скрип снега и дыхание. В проем калитки рядом с ним протиснулась Райли, вспрыгнула и поставила Сане лапы на плечи.

— Нет, Райли, — засмеялся брат, сталкивая волка обратно на землю.

— Ты пришел только сказать спасибо? — поинтересовался Валттери Лайне.

— Не только, — в этот момент я увидела, что Саня весь дрожит от внутреннего напряжения. — У меня снова есть два вопроса.

— Я слушаю, — сказал мужчина.

— Не могли бы вы прийти к нам на Новый год? — спросил брат.

— Мог бы, но это не нужно, а вся остальная твоя семья этого не хочет. — Что-то было в его тоне, от чего я чуть отпрянула.

Саня лихорадочно облизнул губы.

— Ладно, — решил он. — Наверное, это действительно так. Второй вопрос: можно мне сфотографировать вас с Райли?

— Да, — кивнул Валттери Лайне и пошел в глубь участка, потом снова повернулся к нам.

— Райли, к ноге, — приказал он. — Можешь снимать.

Брат расчехлил аппарат и сделал снимок. Руки у него слегка дрожали.

— Теперь я попрошу вас уйти, — сказал Валттери Лайне.

— Да, конечно, — ответил брат. — До свидания.

— До свиданья, — повторила я.

— До свидания, — откликнулся владелец дома с аистами.

И я вдруг почувствовала, что эти слова имеют буквальное значение. Мы еще увидимся. Еще один раз. Последний.

Так и вышло.

Мы вернулись домой и пообедали. Мама думала, что мы просто гуляли. Я соврала, что аппарат завис от мороза и обошлось без фотографий.

— В шашки? — предложил Саня после еды.

— Давай, — согласилась я.

Мы вышли из-за стола.

— А посмотреть, как получилось, не хочешь? — спросила я у брата, когда мама осталась вне досягаемости.

Саня странно на меня посмотрел.

— Вечером, — сказал он. — У меня такое чувство, что этот снимок — последняя вещь. Он закроет все вопросы. Я хочу еще несколько часов неизвестности.

Мы открыли фотоснимок в семь часов вечера. Саня развернул изображение на весь экран компьютера. Получилось красиво. За спиной Валттери Лайне возвышался большой мрачный дом. Небо клубилось тучами. Сосны устремлялись вверх.

У ног мужчины сидел волк. Желтые глаза. Было видно даже облачко пара, вырывающееся изо рта зверя. А рядом с животным, опустившись на одно колено, стояла Райли, девушка в белом пушистом свитере. Ее пальцы запутались в гриве волка.

Несколько минут мы с Саней молча смотрели на фотографию. Потом он нарушил тишину.

— Она там, — сказал он. — Помнишь, как он сказал? «Этот волк — это ты». Она осталась жить в своем волке.

— Брат, — я обняла его и заплакала. Вцепилась в него. Как будто он мог вот-вот исчезнуть. И разве он не мог? Ведь мог. И теперь исчез. Он исчезал с тех пор, как у него в первый раз задрожали руки.

Саня обнял меня в ответ и тоже заплакал — наверное, в первый раз с той отвратительной сцены на кухне, когда он навсегда отказался ходить в школу.

После того, как мы увидели девушку на фотографии, для нас наступили странные дни. Брат больше не вел себя как одержимый, у него не было никаких идей, и он ничего не пытался доказать. Мы делали все то же, что и в свободное время прежних дней. Играли в настольные игры, фотографировали.

Новый год был похож на день рождения. Саня больше не мог смотреть телевизор. Папа нашелся, подарил ему наушники и mp3-плеер с встроенным радиоприемником. Брат искренне радовался. И первого января все на какое-то время повеселели.

Второго января родители уехали. Они собирались отдохнуть вместе с маминой сестрой из Саратова. Четырех человек там селить было негде. Я подозреваю, что все это устроил отец. Мама второй месяц была на антидепрессантах. Еще два месяца ей предстояло наблюдать, как ее сын деградирует и сходит с ума, а потом полтора или два года ждать его смерти.

Нам оставили список телефонов: лечащий врач, больница Майского, аспирант Валерий. Кроме того, предполагалось, что «03» и мобильные телефоны родителей я знаю наизусть. В известном случае я должна была звонить в «скорую», затем в порядке списка и наконец маме. Родители обещали вернуться пятого января.

Приступ произошел третьего.

Он был не таким, как предыдущие. Саня не почувствовал ауры. Он просто упал, упал со стула, когда мы ужинали. Судорог не было. Брат выронил вилку.

— Саня? — спросила я, поняла, что теряю его взгляд, и бросилась вокруг стола.

Ноги брата выпрямились, как тогда, в школьной столовой, и он упал мне на руки. Он снова был тяжелый и напряженный, я не могла его удержать и положила на пол. Потом бросилась за мобильником. Уже возвращаясь, набрала «03».

Я вернулась, наклонилась над Саней, и тут он схватил меня за руку. Мне страшно представить, чего ему стоило это движение, и я не понимаю, как он его сделал, потому что в тот момент он был слеп, совершенно слеп.

Брат оторвал мою руку от уха. От неожиданности я уронила телефон, услышала в трубке далекое бормотание диктора.

— Не звони им, — прошептал Саня.

Его дыхание сбилось, перешло в тихий всхлип.

— Я разрушаюсь. Веди меня к нему.