Анна Гурова - Мастер иллюзий [СИ]

– Демиургов больше нет, – с горечью сказала я.

– Они есть, что ты. Просто демиургию убрали из школьного курса. Типа, детям опасно. Пока ваш спецкурс действовал, никто ничего толком не знал, все было страшно засекречено. Эксперимент, то, се… А потом, когда его прикрыли с подачи Погодина, Антонина явилась в Академию и подняла страшный крик. Добилась общего собрания и устроила публичный доклад по результатам двухгодовой работы… Папа рассказывал, все просто офигели. Потом выступил Погодин в роли обвинителя, нарассказывал всяких ужасов, расписал все неудачи, короче – напугал общественность и перетянул общественное мнение на свою сторону. Курс прикрыли, но вся секретность с тех пор пошла насмарку. Демиургия – самая модная тема, мастера реальности второй год о ней треплются, каждый уже спец – в теории. Поэтому ты не удивляйся, что я так рассуждаю о том, о чем не имею понятия. Пятно Страха я сам никогда не видел и, наверно, не увижу. К Дамирову в домен я не попросился бы и сам, потому что он корчит из себя какого-то плейбоя, и я его презираю, да он меня и не пустит туда…

– Я поняла, – перебила я его. – Так в чем проблема с Пятном-то?

– Тебе Дамиров разве не говорил, что оно расширяется?

Я почесала в затылке. Насчет растущего домена я уже слышала.

– Говорил… Костик, че-то я не пойму. Только из-за того, что какой-то домен бесконтрольно растет, вся Академия кипит от возмущения?

– Ничего ты не поняла! Дело не в возмущении, а в страхе.

– В страхе?

– Ну, ясное дело, все боятся. Конечно, это личное дело каждого демиурга, что там происходит у него в домене. Но с тех пор, как там без вести пропала целая куча народу…

– Стоп! Какого еще народу?!

Я напряглась. Наконец-то промелькнуло что-то конкретное. Насчет пропавших в Пятне Страха людей мне никто ничего не говорил. И даже поганый Джеф, который наверняка должен был об этом знать и предупредить нас, прежде чем тащить через котлован…

– Ты не знаешь?! – в свою очередь изумился Костя. – Исчезло несколько человек из местного художественного училища. Директриса и группа преподавателей. Причем, такое интересное совпадение – все они были связаны с Чистым Творчеством. Тел не нашли. Пропали, и все. В Академии уверены – дело именно в Пятне Страха.

– Прикольно… Так может, они это Пятно и создали?

Костик усмехнулся.

– На них-то в первую очередь и подумали. Но они все давно известны, на хорошем счету. Потом, у всех остались жены, дети… Я тоже думаю, что они ни при чем. Им не хватило бы ни умения, ни… отмороженности, что ли?

– Как это?

– Ну не знаю… Надо быть абсолютно ненормальным, чтобы сотворить такую штуку. Это все равно, что поставить крест на своей карьере мастера и учителя, наплевать всем в глаза, и, главное, непонятно, с какой целью…

– А почему же меня-то туда направили?! – подумала я вслух. – Что это за практика такая?

Костик пожал плечами и принялся намазывать себе бутерброд.

– Вот уж не ко мне вопрос. Хочешь печенья?

Несколько минут мы молча пили чай и жевали бутерброды. Где-то на кухне ругались и хлопали дверью. Часы величественно отбили четверть часа. Мои мысли приняли новое направление.

– Теперь еще вопрос. Ты ничего не слышал о деятеле по прозвищу «Лесник»?

Костик кивнул с набитым ртом.

– И даже встречался с ним, – сказал он, прожевав булку. – Он один раз к нам домой заходил. Крутой чел, резкий такой. Иногда наведывается в Академию. Но он не в системе, а сам по себе. Папа говорил, его там побаиваются…

– Как ты думаешь – не он ли создал Пятно Страха?

– Вряд ли. Зачем ему? У него уже есть домен – какой-то лес, ха-ха… И город он не любит – он так папе сказал. Думаю, Лесник тут ни при чем.

– А ты знаешь, что Оксана Галушкина – его дочка?

– Нет! – Костик аж на диване подскочил. – Да ты что?! Ни фига себе! Столько лет от всех скрывал!

Немного подумав, он добавил:

– Хотя если у такого сильного мастера такая никудышная дочка, то это как раз неудивительно. Стыдно же…

«Ничего ты не понимаешь», – хотела сказать я, но не стала – зачем? Если Галушкина по каким-то своим соображениям столько лет создавала имидж дуры, пусть все так и останется…

– А вообще, ты не с того начинаешь, – заявил Костик, покончив с бутербродом. – Ломишься туда, где ничего нет. Надо искать корни.

– Какие еще корни? Рок-группу?

Костик встал из-за стола и с загадочным видом сказал:

– Пошли.

Комната Костика была тоже длинная и темная – хоть Раскольникова сюда вселяй, – однако уютная. Продавленный складной диван, комп, стеллажи с книгами, стойки с дисками – все, что парню нужно для жизни. Под столом блестят наборные гантели. На стенах прилеплены фотки, все с незнакомыми рожами, какие-то дипломы в рамках, вымпелы…

– Это из школы олимпийского резерва, – небрежно сказал Костик.

«Хвастун все-таки, – устроил себе доску почета», – подумала я не без зависти, глядя на гантели.

У Рыжика дома тоже есть фамильная пудовая гиря, покрытая многолетним слоем пыли. Она олицетворяет несбыточную мечту Рыжика о шикарной атлетической фигуре.

Костик уже сидел за компьютером и давил на мышь.

– Вот, смотри, – сказал он, не отрываясь от монитора. – Шарился как-то в сети и наткнулся случайно… Оба-на – знакомая фамилия! Захожу и читаю…

Я заглянула Костику через плечо.

«…и все достало. Холодный современный город, чистый и мертвый, как обмытый покойник. Здесь не бывает ни зимы, ни лета, ни других времен года. Тут вообще нет времени. За окном серо и нет никакой разницы – утро или вечер. Сегодня воскресенье, все как вымерло – бюргеры спозаранку дружно поперлись в свою выхолощенную церковь. Сижу совершенно одна, идти никуда не охота. Да еще за окном торчит полуразрушенный готический собор – пятьдесят метров коричневого камня, оставленный в таком виде в память об английских ковровых бомбардировках 1945 года. От всего довоенного Дрездена остался только этот скелет. Когда я смотрю на него, на меня накатывает клаустрофобия. Весь этот бесконечный день – словно бездонная трясина, и чем дольше я в ней барахтаюсь, тем глубже погружаюсь, пока не потону окончательно. Разум говорит, что можно забить на Академию, бросить все и прошвырнуться на недельку-другую куда-нибудь в Амстердам, но что-то подсказывает – от всего этого не убежать. Только уничтожить…»

– Что это за чернуха?

– «Живой журнал» Катьки Погодиной. Она уже год как в Германии учится. Скучно ей там, похоже.

– Погоди, а как ты туда попал? В этот журнал? Это же, наверно, личное?

– Смотри, – Костик навел курсор на три веселеньких значка наверху окна. – Вот так – я гость. Могу зайти и посмотреть так сказать, вывеску. Только то, что хочет показать случайному визитеру хозяин дневника. Как только я зашел, с того мига он тоже меня видит. Вот это сердечко – друг. Если хозяин внимательно рассмотрел меня и я ему понравился, я получаю разрешение на вход в дневник. Могу его читать, оставлять комменты…