Анна Гурова - Мастер иллюзий [СИ]

– Что ты выдумываешь?

– Это ты выдумываешь. Ну-ка покажи бумажку!

– Что я ее, при себе ношу, что ли?! – рявкнул Джеф, однако я ощутила неуверенность в его голосе. Было совершенно ясно, что я права. Или он ее не читал.

– Я съезжу в Академию и выясню, в чем проблема, – сказала я. – И напишу заявление, что хочу работать одна. Или хотя бы попрошу сменить куратора. Извини за прямоту.

Джеф буркнул нечто невразумительное. Должно быть, у него иссяк запас аргументов.

Обратный путь до училище занял гораздо меньше времени, что вся предыдущая прогулка – мы возвращались почти бегом, демонстративно не глядя друг на друга. Джеф при виде своего «Патриота» как будто снова обрел чувство собственной важности, тряхнул черной гривой и заявил:

– У тебя все равно ничего не выйдет. Конечно, твое дело, хочешь провалить практику – давай, мне только хлопот меньше. Но имей в виду – из моего домена тебе в Пятно ход закрыт. Выкручивайся как хочешь.

Я посмотрела на изуродованный колесами газон. Внезапно Джеф стал мне глубоко противен.

– Слушай, Джеф, – заговорила я, – а ты знаешь, что самый отвратительный тип мастера реальности – это человек, который творит ради денег?

Джеф удивленно на меня посмотрел.

– Все творят ради денег, – сказал он. – Ты на что намекаешь?

– Ты же мастер высокого класса, талантливый человек, так почему все, что тебе надо – побольше бабок? Автомобили, девицы, шмотки… – Я посмотрела на «Патриот» и добавила: – Хоть бы джип нормальный купил – «крузер» какой-нибудь.

– На «крузер» мне бабок не хватило, – совершенно серьезно ответил Джеф.

Он даже не возмутился!

– Джеф, загляни в себя и скажи – для тебя, мастера Чистого Творчества, есть что-то более важное, чем деньги?

– Нет, пока ничего на ум не приходит, – после небольшой паузы ответил он. – А что?

– Но это же ужасно! Настоящий мастер… ну не может у него быть такого же подхода к жизни, как у какого-нибудь торгаша! Этим и отличается художник от обывателя, который дальше своего кошелька ничего не видит. У людей искусства должны быть другие, духовные, интересы. А то получается – человек способен видеть дальше и глубже, чем большинство, а он все, что получает от своего уникального дара, тратит на новую машину! Даже не на новую, а на подержанную.

– Всего-то двухлетнюю, причем на гарантии, – обиделся Джеф. – А насчет тяги к роскоши и всего такого… Может, у тебя все это от рождения есть. А я родился в семье тех самых, как ты выражаешься, людей искусства. Мои родители были типичными ленинградскими интеллигентами. Они считали постыдными любые разговоры о деньгах. И в результате всю жизнь – назовем это своими словами – жили в нищете!

– Их это наверняка не тяготило.

– Еще как тяготило. Просто говорить об этом вслух было неприлично. А вот когда детям одежду покупать не на что… Или когда у всех в классе велосипед есть, а у тебя нет… Нищета вообще-то унижает, ты не знала? Когда тебе в школе булочку не на что купить… Или в Академии, допустим, все идут в пивняк, а я – в библиотеку.

– Так вот почему ты постоянно пиво хлещешь – в молодости не допил?

– Помню, как они все морщились: типа, тьфу, какой меркантильный, только о деньгах и говоришь! – Джеф разгорячился. – А я о них говорил, потому что мне жить было не на что! – Не верю! Опять врешь!

– Я-то не вру. А вот ты, с этими пустыми рассуждениями о «том, что важнее денег»… Заработай-ка ты сначала сама на джип, а потом нотации мне читай!

С этими словами Джеф уселся в свой «УАЗ» и завел мотор. Меня подвезти не предложил. Типа, между нами все кончено.

– Знаешь, в чем дело? – крикнула я ему в окно. – Тебе просто не хватает воображения! И пустыню ты создал от скудости фантазии!

Джеф ничего не ответил, только поднял стекло и уехал. Я проводила его взглядом и отвернулась. Надеюсь, больше наши дороги не пересекутся. Ужасно не хочется ехать в Академию, искать какое-то начальство, объяснять, просить… но другого выхода нет. Не хочу больше быть подопытным кроликом.

Возле училища меня ожидал приятный сюрприз – на спине каменного верблюда, распространяя оранжевое сияние вокруг головы, сидела знакомая фигура.

– Рыжик! – обрадовалась я. – Здорово! Ты что тут делаешь?

– Хотел тебя встретить, – похоронным тоном сообщил бойфренд. Смотрел он при этом в землю, и вообще был сам на себя не похож, – не ходячее солнышко, а просто какая-то потухшая лампочка.

– Что-то случилось? – встревожилась я.

– Кто это был? – ужасно ненатуральным, псевдо-спокойным голосом спросил Рыжик, что-то внимательно изучая на асфальте.

– Ты о ком?!

– Сама знаешь, – Рыжик выразительно посмотрел в ту сторону, куда укатил Джеф. – Так вот почему ты тогда спрашивала меня насчет марки «Патриот»…

До меня наконец дошло.

– Рыжий, да ты что?! Ты о чем подумал?!

– Вы трепались почти полчаса! Никак расстаться не могли, да?

Я не знала, то ли сердиться, то ли смеяться. Дожили – Рыжик закатывает мне сцену ревности! Причем, как всегда, первым делом рассмотрел автомобиль. Стопроцентно – если бы Джеф ездил на старом «запорожце», Рыжик и не подумал бы поднимать хай. А соперник на джипе, пусть даже на таком – это же страшный удар по его самооценке и чувству уверенности в себе.

– Я тебе все объясню! – давясь от смеха, сказала я.

– Тебе смешно! – душераздирающим голосом воскликнул Рыжик, сорвался с места и выскочил в калитку. Я и глазом моргнуть не успела, а он уже куда-то смылся. Тогда я махнула рукой и пошла на трамвайную остановку.

Объявив Джефу о нашей разлуке, я целый вечер строила планы. Для начала я приняла решение выкинуть из головы всю эту кучу ошибочных, хаотических и опасных действий, в которые нас вовлек Джеф, и начать с чистого листа. Точнее, вернуться к исходной точке – сбору информации.

Итак, что у нас есть? Недоступный, живущий по странным законам и возможно опасный домен – Пятно Страха. В Академии не могут выйти на связь с его демиургом и парятся из-за этого со страшной силой.

Судя по тому, что Галушкина оказалась подставной фигурой, они почему-то полагают, что достучаться до неведомого демиурга могу именно я.

Приятно, что в меня верят! Хотя и как-то нервно, что уж там.

Какие у меня возможные источники информации? Первый – Лесник, вот уж куда мне совершенно не хотелось лезть, так к нему в лес. Мужик был действительно страшноватый. Я прекрасно запомнила его предупреждение, и что-то подсказывало мне, что шутить он не будет, и даже заступничество его дочери ничего не даст. Но обстоятельства могли перемениться.

«Пусть сначала объявится Галушкина, – решила я. – Не вечно же ей сидеть в домашнем заточении? Наверняка ей будет, что мне сказать…»