Ольга Миклашевская - Люди под кожей [litres с оптимизированной обложкой]

Уже темнеет, несмотря на ранний час. В сумерках, в полутьме автостоянки нужно время, чтобы понять, кто перед тобой на самом деле. Поэтому Илья и не подозревает о грозящей опасности, хотя интуиция и подсказывает, что что-то здесь нечисто. Но внутренний голос слишком слаб, чтобы пересилить непрекращающийся гул в голове.

Шаг, второй. Чем ближе, тем яснее. Беспросветно черные жучиные глаза со спрятавшимся внутри чертом жгут похлеще всякого огня. И Илья, и его жертва замирают, не в силах пошевелиться. Оба смотрят на Дарью с ужасом и в то же время не в силах ни отвести взгляда, ни закрыть глаза.

Дарья передвигается быстрее света, быстрее звука. Ее тело превращается в вспышку, мгновение. Еще секунду назад она была там, за столбом, в тени старых «Жигулей», а теперь она сама – Тень, которая заслоняет все живое.

Крик, который раздается сразу после этого, проигнорировать уже не получится. Это крик боли, сильной, отчаянной, беспросветной. Крик, в переводе на человеческий язык означающий «лучше бы я умер».

Илья по-прежнему держится за Алису, но уже как за спасательный круг, не как за трофей. Он обнимает ее за талию, а сам оседает все ниже и ниже, влекомый только болью, со скоростью огня распространившейся из паха во все тело, даже в мозг.

Наверное, там, внизу, кровь, но смотреть уже нет сил, потому что Илья больше ничего не видит. Только чувствует, как пришедшая в себя Алиса отчаянно пытается отцепить от себя его скрюченные пальцы. Но он держится за нее, будто от этого зависит его жизнь. А может, и правда зависит.

Уже выходя с парковки, Дарья вспоминает, что где-то в сумочке завалялся антисептик. Вслепую пытается нащупать заветный пузырек, но вместо этого попадается всякая чепуха – от магазинных чеков до резинок для волос.

– Подождите… – слабо кричит кто-то сзади. – Подождите, пожалуйста!

Странно, она вроде бы не должна была пойти следом. Позвонить в «Скорую», в полицию, потом написать на этого урода заявление, затем сменить замки в квартире.

Дарья рассеянно оборачивается, на автомате продолжая копаться в сумке. Куда же запропастился проклятый антисептик?!

По хомячьим щекам бесшумно текут слезы. Влаги так много, что еще чуть-чуть – и обеих девушек затопит, они задохнутся в соленой воде из отчаяния и сожаления.

– Вы кто?

Дарья устало прикрывает глаза и медленно вдыхает, как учили ее на йоге. Голос все еще не ее, но уже больше похож на человеческий:

– Сказала же, смерть.

– Были бы смертью, убили бы его.

– А ты иди проверь, скоро помрет от потери крови. Давай-давай, шуруй. Чего ты ко мне прицепилась?

Конечно, никакая она не смерть, и Дарья это знает. Смерть милосердная. Она забирает жизнь почти любя, с улыбкой скорби на бледных губах.

– Да где же?.. – раздраженно бросает Дарья и вдруг чувствует, как вокруг ее туловища крепко обвились две руки-лианы.

– Спасибо, – шепчет Алиса, – спасибо-спасибо-спасибо…

Может, Лев был прав? Никакой у нее там внутри не паразит, а самый что ни на есть настоящий супергерой. Он защищает слабых, помогает обездоленным, наказывает плохих парней и потом, выполнив свой долг, уходит в тень зализывать собственные раны.

В наружном кармане сумки надрывается телефон. С трудом высвободив одну руку, Дарья подносит аппарат к уху:

– Да? – Теперь это уже точно она, целиком и полностью.

– Дашка, ты где пропадаешь? У тебя там что, понос? – Прямолинейная Карина, как всегда, в своем репертуаре, и это помогает окончательно вернуться на землю.

– Кое-какие дела появились, прости.

– Так ты что, ушла? – В голосе подруги слышится неприкрытая обида.

– Можно и так сказать. Извини.

– Даш, что-то слу?..

Но Дарья не дает Карине договорить: отключается и тут же одной рукой принимается набирать совсем другой номер.

– А я уж подумал, ты меня избегать начала, – насмешливый голос по ту сторону провода.

– Ты был прав, Лева. – Дарья смеется сквозь текущие слезы и с силой обнимает дрожащую Алису в ответ. – Вовсе я не злая. Я добрая, Лева. Я очень-очень добрая…

– Не к добру это, не к добру… – бормочет Андрей себе под нос, глядя на безоблачное небо из окна рабочего кабинета.

Странно слышать такое от человека, забравшего в свое полное распоряжение предпоследний, шестьдесят шестой, этаж знаменитого здания-подковы. На шестьдесят седьмом располагается склад, так что фактически на самом верху в прямом и переносном смыслах всегда сидит только он, Андрей Каземиров.

Ну, еще секретарша затаилась где-то на другом конце этажа. Как обычно, делает покупки через интернет, играет в «Сапера» и по три раза на дню меняет цвет лака на ногтях от безделья.

На мониторе компьютера высвечивается сообщение от неизвестного отправителя:

«Кольцо у нее».

Андрей ничего не отвечает, а быстро, привычным движением опускает вкладку вниз. Ничего без него сделать не могут, вот бездари. Зачем он вообще согласился помочь. Как-то это очень… по-человечески.

Все свои дела он привык делать сам. «Айзмос» построил если не вот этими вот руками, то уж точно кровью и потом заполучил все необходимые бумажки для строительства в центре города здания такого масштаба. Сначала его с сочувственной улыбкой посылали в Москву-Сити, но Андрей не хотел быть еще одним грибом в крохотной рощице. «Подкова» была сдана точно в срок и быстро заняла свое почетное место на карте города и в сердцах жителей. Здание оказалось построено так, что не мешало практически ничьему виду из окна, а если и находилось в поле зрения, то скорее было похоже на своеобразную Триумфальную арку, нежели на деловой центр.

– Ну что, есть новости? – В дверях появляется Дмитрий, глава маркетингового отдела. Черные как вороново крыло волосы зачесаны назад, открывая широкий гладкий лоб.

– Да какое там… – Андрей равнодушно машет рукой. – Я уже подумываю в детективное агентство обратиться, а то эти олухи даже с самым простым заданием справиться не могут.

– Ты там, это, держи всех в узде, – неестественным тоном ободряет начальника Дмитрий и вскидывает кулак.

Что-то выглядит странным в отношениях этих двух мужчин. Такое ощущение, что один словно боится второго. Глаза Дмитрия опущены в пол, брови сдвинуты к переносице.

– Да уж, – хмыкает Каземиров, – держу. Ты тоже, смотри, особо не нарывайся, чтобы обратно в свое подполье не вернуться.

Дмитрий вздрагивает.

– Я теперь хороший мальчик, – пытается пошутить он, но неловкость никуда не девается.

– Это у тебя в отделе работает этот, как его… Розенберг?

– Который Лев? Ну да, у меня.

Андрей потирает подбородок с рыжеватой щетиной большим и указательным пальцами.

– И как он тебе?