Ольга Миклашевская - Люди под кожей [litres с оптимизированной обложкой]

– Ничего такой. Обычный, я бы сказал. Ничего выдающегося, но и проблем с ним особых нет.

– А как он к тебе попал?

– Как? – Лоб бугрится под натиском тысячи мелких морщинок. – Не помню уже.

– Ты? Не помнишь? – Андрей едва не хохочет.

– Да, согласен, мутное дельце. Может, Наташка из кадров его взяла? Столько работы, ты же знаешь, за всем уследить невозможно.

– Обычному человеку, может, и невозможно, а вот тебе стоило бы. Ладно, ты давай, а я пойду голову проветрю. – Глава компании встает со своего кожаного кресла, хлопает Дмитрия по плечу и проходит мимо него в сторону лифта.

Площадка на крыше здания, как обычно, пустует. Совет директоров пытался убедить Андрея сделать здесь вертолетную площадку: престижно и кинематографично. Только вот пространство нужно Каземирову вовсе не для того, чтобы понтоваться перед конкурентами. Если так подумать, это была главная и единственная цель создания «Айзмоса» – построить здание такой высоты, откуда беспрепятственно можно было бы следить за всем происходящим в городе.

Из рукава серого пиджака выскальзывает что-то длинное и узкое. Острые колышки окаймляют небольшую булаву на конце и задорно блестят на зимнем солнце.

– Р-раз! – Бизнесмен с задором, свойственным только мальчишкам, вскидывает оружие в воздух, и оно всего на мгновение касается неба. Но этого достаточно.

Тучи моментально сгущаются. Их будто стягивает к «Подкове» магнитом невероятной силы.

– Д-два!

Было бы чуть холоднее, пошел бы снег, но это дождь стоит стеной в радиусе нескольких сотен метров вокруг здания. Где-то далеко внизу крохотные человечки-муравьишки хватаются за свои сумки и, прикрывая ими голову, начинают стремительно ускорять шаг.

– Тр-ри, – уже чуть тише произносит Андрей, и в одно мгновение все прекращается.

Дождь больше походит на летний. Стремительный, мимолетный. Полный отчаянных эмоций и первых поцелуев. После себя он оставил только неглубокие лужицы и брызги с отражением радуги.

Абсолютно сухой, Андрей Каземиров разворачивается и направляется обратно к выходу с крыши. Настроение у него становится лучше с каждым шлепком дорогих кожаных ботинок по грязной воде.

Лев сталкивается с Лизой в лифте в конце рабочего дня. Какое-то время он думает, не пойти ли пешком или не подождать ли другого лифта, но в конце концов все же решается и пересекает крохотную пропасть.

Они никогда раньше не общались. Отдел большой, текучка кадров тоже, поэтому поддерживать контакты со всеми коллегами физически невозможно. Такие, как Лиза, обычно щебечут в стайках девочек у кофейного автомата, а Лев, действуя по устоявшейся привычной модели, в основном разговаривает только с другими мужчинами. В этом нет ничего сексистского – просто так получается, все так привыкли.

Но после той встречи у офиса, когда каждый своими собственными глазами увидел – другими словами это назвать нельзя – настоящее чудо, у них появился совместный секрет. И пускай лично они не знакомы, теперь нет да иногда находят друг друга глазами в толпе из офисных рабов.

Сейчас у них есть что-то общее. Вернее, кое-кто. И не важно, что один воспринимает Дарью как друга, а другой – как заклятого врага.

После небольшой заминки Лев приветствует Лизу коротким кивком головы. Она видит и медленно моргает в ответ, давая понять, что заметила его жест.

Сегодня Лиза не такая яркая и соблазнительная, какой она предстала перед ним на перекрестке. Серое вязаное платье с высоким воротом, длинными рукавами и старушечьей длиной ниже колен делают девушку похожей на большой шерстяной носок. Волосы собраны на затылке в неаккуратный узел, из которого в разные стороны торчат отдельные пряди.

Неприметная, так бы Лев сейчас ее назвал. Не красавица, но и не уродина. Ничего запоминающего, ничего сверхотталкивающего. Такую девушку не остановишь на улице и не позовешь на свидание. У нее можно спросить, где здесь ближайший туалет или аптека.

На первом этаже они выходят из лифта последними. Оба движутся чуть медленнее, чем остальные сотрудники, изо всех сил спешащие по домам.

Это похоже на… гравитацию. Местную такую, локальную, маленькую гравитацию, только между двумя отдельными личностями.

– Ты не против выпить кофе? – спрашивает Лев как раз в тот момент, когда Лиза поворачивается к нему и открывает рот, чтобы что-то сказать.

Девушка с облегчением опускает плечи, только тогда заметив, как сильно они были напряжены все пятьдесят бесконечных этажей, что они спускались вниз.

– Да, давай, – соглашается она, и они вдвоем сворачивают под крышу небольшой кофейни, той самой, где еще совсем недавно Лев помогал незнакомому ковбою, читавшему утреннюю газету.

Лев заказывает американо, а Лиза ограничивается зеленым чаем. Забавно, как пакетик себестоимостью в несколько рублей в бумажном стаканчике с фирменным логотипом магическим образом превращается в целое состояние.

Людей в помещении много, но на практике почти никто надолго не задерживается: все берут свои напитки и возвращаются на улицу навстречу холодному ветру.

Молодые люди обосновываются в самом углу, на высоких стульях с паучьими ножками.

– Хочешь, сказку расскажу? – ни с того ни с сего интересуется Лиза.

– Ну давай.

Лиза некоторое время ерзает на стуле, чтобы устроиться поудобнее, и только затем начинает:

– Жила-была девушка, писаная красавица. Волосы до земли, густые, шелковистые, как в рекламе. Первая красотка на деревне. Звали ее, допустим, Мира. Влюбилась Мира в одного молодца, и он тоже в ответ воспылал к прелестнице светлыми чувствами. Только вот отец Миры, который рано овдовел, в тот год решил жениться снова, и его новая жена очень сильно ревновала мужа к падчерице. Как-то поздно вечером позвала она Миру к реке стирать белье, да и утопила. Вернулась к мужу вся в слезах, говорит, такое дело, поскользнулась, оступилась, речной поток унес и поминай, как звали. А прокуратуры в то время, как понимаешь, не было. Никто ничего расследовать не стал, мачехе все поверили. Соседки даже пожалели, слезу пустили, хотя обычно своими острыми языками могли и медведя заколоть.

Шли годы, возлюбленный Миры так и не нашел себе другой девушки, все никак не мог забыть свою первую любовь. И вот, когда он стал совсем уже взрослым половозрелым мужчиной, решил он прогуляться вдоль той самой реки, где погибла его любимая.

Видит – в воде что-то знакомое мелькнуло. Светлая прядь волос, совсем как у Миры. Потянулся добрый молодец к воде да упал прямиком в темный омут. Та, о которой он так горевал, действительно была там – не мертвая и не живая. Она ему говорит: «Скорее, выбирайся отсюда. Еще мгновение – и окажешься заточен здесь на веки вечные».