Макс Фрай - Желтый

Удивительный стол стоял прямо на улице, но не сам по себе, а в окружении стульев, под навесом, условно защищающим от ледяного снего-дождя. Причем не просто на улице, а у входа в кофейню, где не только горел свет, но и сидели какие-то люди. И работал кофейный аппарат.

Вошел туда не столько в надежде раздобыть кофе наутро, сколько из чувства долга. Кофейня, работающая в половине одиннадцатого вечера, да еще и с уличными столами в конце ноября, в холодном северном городе, по его меркам была практически чудом. А чудеса, даже такие мелкие, следует уважать. По крайней мере, не игнорировать, когда они встают на твоем пути – такова была его логика. Не только сейчас, а сколько себя помнил, всегда.

Награда превзошла ожидания: оказалось, что здесь можно не только выпить кофе, но и купить пачку с собой. Выбрал какую-то африканскую смесь, судя по запаху, более чем неплохую. Ну и дела. На радостях заказал себе маленький черный. Получил картонный стакан, отправился с ним на улицу, сел за сияющий стол, благословляя новую куртку, такую теплую, словно в подкладку зашили лето. Не все целиком, конечно, а, например, знойный полдень какого-нибудь июльского дня. Самодовольно подумал: наверное, я на весь город один такой морозостойкий придурок, на улице с кофе сижу. Но тут же понял, что рано присвоил лавры: за соседним столом, не светящимся, а обычным, сидел еще один такой же ненормальный. Даже гораздо хуже, с непокрытой головой и в тонком на вид пальто. В расслабленной позе, как курортник в шезлонге, еще и ноги закинул на соседний стул. Суровые северные нравы, – весело подумал Эдо. – Передо мной местный супергерой, человек-ледокол. А я так, погулять вышел. И, надо сказать, просто отлично вышел я погулять.

– В городе Вильнюсе, – вдруг сказал человек-ледокол, – живут спящие люди. Спят в своих теплых кроватях и видят сны о том, как сидят ноябрьскими ночами в своих любимых летних кафе.

– Что?!

Это было так неожиданно, что Эдо вскочил, опрокинув стул. Но взял себя в руки, поднял стул, поставил на место. И, немного поколебавшись, сел на него сам. В самом деле, не бежать же отсюда, не допив кофе, только потому, что какой-то незнакомец без шапки говорит – почему-то по-русски – примерно такие вещи, какие я когда-то писал.

Незнакомец наблюдал за ним с явным удовольствием, как школьный хулиган, подложивший кнопку на учительский стул.

– Вы бы сами наверняка гораздо лучше придумали, – наконец сказал он. – Я – всего лишь старательный эпигон, очарованный оригиналом. Ну что вы так на меня смотрите? Да, я когда-то читал в интернете ваш проект «Марко Поло» или как он там назывался. Лет пятнадцать, если не больше, назад. А сейчас я сплю; не имею привычки ложиться настолько рано, но сегодня так получилось, набегался. И вижу сон, будто встретил в кофейне автора, как в ту пору мечтал. А вы, соответственно, видите здесь меня. Нелогично, но вам придется просто поверить на слово: бывают и такие сны. Понимаю, что использовать вас в качестве персонажа приятного сновидения – грубое вторжение в чужую частную жизнь, но тут ничего не поделаешь. Во сне я, по отзывам пострадавших, удивительное хамло. Наяву, впрочем, не то чтобы лучше. Но вам-то, можно сказать, повезло: какое-никакое, а развлечение. Смотрите, что сейчас будет. Внимательно. Да не на свои руки смотрите, потом на них налюбуетесь, а на меня!

Эдо наконец вышел из оцепенения. И с удивлением обнаружил, что хочет засветить этому типу в глаз. Вроде пока особо не за что: на самом деле даже приятно, что он напомнил про «Марко Поло», хорошая была штука, может, не следовало так быстро эту затею бросать. А разговоры про сны – ну, дурацкие, кто бы спорил. И вообще дурной тон приставать к незнакомцам, которые только тем и провинились, что оказались рядом с тобой на веранде летнего – здесь можно начинать смеяться – кафе. Но на «в глаз» этот тип все-таки не заработал. Даже, можно сказать, не начинал.

– Что-то вы… – начал было говорить Эдо, но продолжить: «Раскомандовались», – не успел, потому что незнакомец в пальто, местный супергерой, человек-ледокол без шапки, тайный поклонник его старого, никому не известного интернет-проекта для узкого круга друзей, исчез. Растворился в воздухе, как в детском фильме про магию. Ну или как во сне. Сам же вроде признался, что спит и видит сон.

Главное, чтобы я сам сейчас не спал, – подумал Эдо. – Но шансов на это немного. То-то я смотрю – мебель светится, кофе среди ночи продают… Смех смехом, а ведь действительно мог вернуться домой с прогулки, прилечь на диван и уснуть. Вот проснусь под утро голодный, как ездовая собака, и обнаружу, что покупка пакета кофе мне просто приснилась. Между прочим, обидно будет. Особенно если подскочу часа этак в четыре, когда все закрыто, а до утра еще надо как-то дожить.

От этих апокалиптических мыслей он, как и следовало ожидать, развеселился. Достал телефон и записал в заметках: «В городе Вильнюсе живут дурацкие сны. Снятся кому попало, дразнят, хамят, и всегда обрываются на самом интересном месте, чтобы не успеть получить в глаз». Это, положа руку на сердце, и близко не дотягивало до его старых текстов, о которых совершенно забыл и пожалуй не вспомнил бы, если бы не человек-ледокол. В ту пору считал себя без пяти минут литератором, и такую ерунду записывать ни за что не стал бы. Но решил не стирать дурацкую запись, пусть останется – просто на память о том, как мне было смешно.

Прежде чем встать, заглянул под стол. Как и следовало ожидать, к столешнице был прикреплен маленький круглый фонарь, работающий на батарейках. Ладно, по крайней мере, с сияющей мебелью разобрались. Вполне объяснимое оказалось событие, если только не думать о том, какой псих подвесил этот фонарь под стол, и зачем. Но мало ли психов на свете. Собственно, я бы сам тоже мог подобную штуку устроить – просто так, чтобы все вокруг охренели. Лучший в мире резон.

Так приободрился, что пошел не в сторону дома, а разыскивать бар. Хотел не столько выпить, сколько растянуть удовольствие от вечерней прогулки. Впрочем, выпить в такую погоду – не блажь, а натурально биологический долг.

Один бар ему сразу не понравился с виду, во втором была совершенно пятничная толпа, хотя, по идее, среда; впрочем, оно и понятно, куда еще людям в такую промозглую стужу себя девать. В третьем скандальным голосом орала пьяная женщина; на хрен такой саундтрек. Зато четвертый бар приманил его издалека ярко-зелеными окнами, и оказался почти идеальным; ладно, для совсем идеального, пожалуй, великоват, но глупо было бы придираться. Зато пусто и тихо, и – ушам сперва не поверил! – The Doors негромко играют, благословенный олдскул. И обстановка отличная, умиротворяющий сумрак, зеленоватый от оконной подсветки, как будто сидишь в аквариуме, довольная, сытая, умеренно пьющая рыба – это у нас я. Привет.